Роузи Кукла - Так много дам

— Наверное, с ней переспать? — Умничаю.

— Ну, ты даешь! Ты хоть знаешь, как надо так переспать, чтобы баба тебе сто баксов под ноги швырнула? Это только у мужиков так, только им такие бабки отваливают и то ведь за их неустанную работу над нами со своим….

— Это почему же только у них, я например…

— Да, помолчи уже, знаток бабских утех! — Я услышала и обиделась даже, мне ее замечание сильно задело за живое.

— Тебе что? Все, что я с тобой делаю, тебе не нравится, не интересно, я что, неумелая, не…

— Ну, началось! Еще нюни распусти. И потом, слушать надо ушами, а не эмоции свои и настроения мне показывать! Поняла ты, полюбовница моя непутевая…

— Так все–таки твоя?

— Да моя, моя! Куда мне от тебя деться?

— А может, ты жалеешь, что не с той, не с художницей?

— Может и жалею…

— Не может, а точно! Я же все видела, как ты рот раззявила и только на нее и пялилась весь вечер.

— А что? Баба она подходящая, и я знаешь, что думаю, что у них совсем все по–другому, чем у нас.

— Как это? Они что же не женщины, что ли, или мы не женщины?

— Конечно мы, не они! Мы по сравнению с ними еще девочки.

— Ну, вроде бы так, но ведь у нас с тобой тоже уже волосики и пирожок, словно испечен только, как сдобная булочка и…

— Вот именно так! У нас все еще пирожок, а у них…

— Жека! Ты пугаешь и обижаешь меня, когда так говоришь! Все, я с тобой больше не разговариваю. Тебе моя не нравится, ей, видите — ли, пирожок мой уже не нравится, ей подавай… Кстати, что ты такое в ней усмотрела?

— А, тебе не понять. К тому же ты ведь решила не разговаривать со мной.

— Ну, Женечка, я посутила, посутила, я же ведь еще маленькая, как ты сказала и у меня еще маленькая ладушка там! Так?

— Да так, так!

— Тогда поясни мне по–человечески, что не так во мне? Чем я не подхожу тебе?

Жека молчит и только смотрит в окно. А трамвай наш неторопливо плетется и дергается на стрелках, как бы сам располагает к откровенному разговору. В салоне немного людей, поздно, потому мы спокойно с ней сели сзади и беседуем. Ведь ехать нам предстоит еще целых полчаса. Почему бы не поболтать по душам? Тем более с кем? С моей ненаглядной….

Жека молчит, и это меня начинает сначала пугать, а потом раздражать. Думаю, что она такое замыслила. Неужели ей меня мало? Что ее во мне не устраивает? Повернулась к ней, разглядываю ее лицо.

Боже, как оно мне нравится, к тому же оно ведь родное и мое! Да разве только ее лицо, а вся она… Как вспомнила, так меня словно горячей водой и там, где сжимались слегка напряженные ноги, оттуда по мне поползла знакомая до боли и до умопомрачения теплая и приятная тяжесть. Ох, как я хочу тебя! Так бы и заорала! И если бы не ее настроение, я бы ее да прямо бы тут в трамвае зацеловала, затискала и …

Внезапно Жека прерывает мои мечты:

— Ты спрашивала, что я такое углядела в них? — А я что, такое спрашивала разве? Но молчу, напряглась вся, так как она опять что–то противное скажет обо мне. Так подумала.

— Это такое, что связано с возрастом и с нашим внутренним миром. — Во, дает! Думаю, а сама ей с издевкой.

— Ты прямо хвилосов!

— Ага! И на лесепеде, по колидору с каклетой, да тута, прямо возле воротов! Так, что–ли? Ты не язви, может, послушаешь, да перестанешь мне тута говорить?

— А я и не говорю, это ты придумала, зачем ты так?

— Мне можно?

— Да говори, говори, может тебе полегчает…

— Понимаешь, мир наш какой–то скудный и это внутри нас, это прямо из нас так и вылезло. У нас прямо на лице это написано. Ты не замечаешь?

— Не знаю, как ты, а у меня со всем окружающим миром порядок. А вот ты ничего вокруг себя не замечаешь, это точно!

— Ты тоже заметила?

Еще бы? Я бы и не заметила? Я же ведь в ней каждую складочку, каждую морщинку знаю и готова их целовать часами, лишь бы ей было приятно, только бы ей было от этого спокойно и хорошо. Другое заметила, что она моих стараний и сил моих душевных словно не замечает, словно я не с ней.

— Заметила, конечно же. А вот только ты ничего не замечаешь…

— Вот это верно подметила. Я вот что подумаю, нам надо к ним прижиматься, ближе быть с ними. Общаться как можно чаще и как–то в их мир проникать. Ведь какой у них интересный и содержательный мир? Мамонт, мало того, что в институте, так еще и в экспедиции побывал, мамонтов видел, а она? Она вообще…

— А что она? Типичная столичная интеллигентка засратая.

— Это ты такая!

— Сама ты…

— Ну скажи? Скажи еще хоть слово, я с тобой знаешь, что сделаю?

— Ну и сделай! Я уже давно жду этого! Только прошу тебя, поскорее…

— Вот ты дура, и у тебя один только секс на уме!

— Ага! Я только и думаю… Вот сейчас, хотя бы скорее трамвай дотащился, и я, как приду, как налечу на тебя и как….

— Ну что ты? Что? Куда ты лезешь? Люди ведь вокруг!

— Какие люди? Эти? Да они мне до лампочки! Главное мне тебя надо, тебя мне недостает!

— Юлька! Да хватит уже! На нас уже так смотрят, как на…

— А хочешь, я сейчас как закричу и им всем, что ты и я….

— Да тише ты! Тише! Совсем уже голову потеряла…

Потом она мне рот закрывает, сжимает его ладонью, а я балуюсь, и все время пытаюсь крикнуть, назвать нас таким словом, от которого у меня в последнее время, как я только подумаю, даже голова кругом, и я все время это только и твержу себе. Потому, борюсь с ней и, пытаюсь все–таки выкрикнуть…

— Она…. лю…с…..би…н…ка! Я …лес…би….н…ка!!!

А вокруг уже смотрят на нас, как мы боремся, не понимают, но все равно нравоучительно поучают:

— Она дура! Пьяная, наверное! Тоже мне молодежь? И куда только мать смотрит?

Жека меня в охапку, и закрывая мне рот, волочит меня из вагона на улицу, где сердито бросает мое ослабевающее тело прямо на дорогу. И пока трамвай, начинает шуметь, отъезжая с остановки мимо нас, я успеваю прокричать громко и так чтобы они все слышали.

— Я люблю Женьку, мы лес…би..н..ки!!!

— Ну чего ты орешь, дура! Ты закончила?

— Нет, я только начала!!!

Спустя полчаса, уже в их квартире. Мамки наши гуляли у нас, и мы, как только вошли, так я ей не дала даже опомниться и повалила ее на диван, срывая с нее одежду, стаскивая и отбрасывая с такой силой, будто я собиралась этим ее вообще порвать, измять, скомкать. Точно так же я следом с ней поступаю, как с той же одеждой….

— Юля, Юленька! Ну остынь, успокойся…

— Тебе хорошо, тебе нравится?

— Да нравится, нравится…

— Все?

— Все и вот так тоже… Ой! Еще там, еще пальчиком пошевели, ой! А зачем же ты язычком… Там же…

— Я не только язычком, я всю тебя хочу заглотить…

— Ах, ты мой крокодильчик, ах ты моя…

— Я змея… Я сейчас заползу к тебе в норку между твоими толстенькими подушечками и буду тебя там своим тоненьким язычком жалить и…

— Юличка, родненькая… ну что ты? Так же нельзя… так же никто не делает так…