Кристен Эшли - Для тебя

— Мне нужен горячий виски с мёдом, — улыбаясь, сказал Салли.

Это я могу. Мне придётся сбегать за мёдом в магазинчик на углу, но он находится всего через шесть дверей.

— Ты на службе? — спросила я.

Салли посмотрел на меня, и в его взгляде не было вины или жалости, а лишь беспокойство и оттенок понимания.

— Похоже, что с этим делом и с такой простудой я буду на службе, пока не сдохну.

— Прости, Салли.

— Извинишься ещё раз — и я приглашу тебя в гости на ужин.

Это заставило меня рассмеяться, впервые за последние двадцать четыре часа, и мне показалось, будто моё горло заржавело.

Жена Салли, Лорейн, ужасно готовила. И была знаменита этим. С тех пор как принесла полдюжины запеканок на благотворительный ужин в честь школьного оркестра в первый год после их свадьбы. Половина оркестра получила пищевое отравление, и некоторые жители города тоже.

Из-за большого количества людей, заполнивших вечерний бар, из-за работы и, вполне вероятно, из-за присутствия Алека мне внезапно стало жарко.

Я принялась стягивать свой свитер, чтобы остаться в майке, и ответила:

— Клянусь, что больше не стану извиняться.

Свитер закрыл мои уши, поэтому смех Салли прозвучал приглушённо.

А вот Алека я расслышала очень хорошо, потому что в этот момент уже сняла свитер.

— Что у тебя с рукой?

Я уронила руки, всё ещё держа свитер, и посмотрела на руку. Сине-фиолетовые следы от пальцев Морри выделялись ясно как день.

Чёрт, у меня всегда легко появлялись синяки.

— Вот дерьмо, — пробормотал Морри, не отрывая глаз от моей руки.

— Что дерьмо? — спросил Алек, поворачиваясь к Морри, который выглядел виноватым, каковым и являлся.

— Алек, — позвала я.

— Колт, — сказал Салли.

— Что дерьмо? — повторил Алек, не слушая нас с Салли, выглядел он разозлённым.

Нет, он выглядел кровожадным.

Я видела его таким лишь однажды. Тогда я была почти без сознания, и его вид напугал меня до чёртиков. Сейчас я была полностью в сознании и боялась описаться от страха.

— Алек, не... — попыталась я.

Морри оторвал взгляд от моей руки и посмотрел на друга:

— Колт...

— Что дерьмо? — перебил его Алек, совершенно не обращая на меня внимания. — Это ты сделал?

Салли шагнул ближе к нему:

— Колт.

— Прошу тебя, успокойся. Это пустяки, — снова попыталась я.

Алек снова не послушал меня.

— Это след от твоей руки?

— Давай поговорим в кабинете, — предложил Морри.

— Из-за этого она переехала к Джесси и Джимбо? — спросил Алек.

О Господи.

Я никогда не жила в большом городе. Даже когда путешествовала, пытаясь отыскать путь обратно к себе, я выбирала маленькие городки. Я делала это потому, что там ты никогда не будешь безликим, не долго. Никогда не будешь одной из многих. Когда в маленьком городке что-то случается с одним жителем, это ощущает весь город. Даже если ты не знаешь кого-то, просто знаешь о них немного или что есть такие, ты всё равно ощущаешь, когда что-то случается. Посылаешь открытку. Улыбаешься, когда встречаешь их или кого-то, кому они не безразличны, той улыбкой, которая говорит больше, чем простое «привет». Люди присматривают друг за другом. Ты дружелюбен с людьми, даже с теми, которые могут тебе не нравиться, просто потому, что это правильно и ты, вероятнее всего, увидишь их снова, может быть, не на следующий день, но скоро. И их дети будут ходить в школу с твоими детьми. Или настанут времена, когда ты поймёшь, что тебе понадобится их доброта или им понадобится твоя.

Но иногда жить в маленьком городке ужасно.

Это как раз такой случай.

— И правда, парни, сейчас не время... — встряла в разговор Джесси, но с тем же успехом, что я и Салли.

— Твоим делом было беречь её, — сказал Алек Морри.

— Колт, поверь мне, мы оба не хотим об этом говорить, — ответил Морри.

— Джимбо не сможет её уберечь. Он понятия не имеет, что делать, — сказал Алек.

— Простите, — вставила Джесси.

Алек вперил в меня свой взгляд:

— Ты живёшь у Морри или живёшь у меня.

— Алек, — сказала я.

— Колт, мужик, ты знаешь, что так не положено. Ты руководишь расследованием, — напомнил ему Салли.

Алек упёрся, не отводя от меня глаз, он принял решение:

— Морри облажался, ты живёшь у меня.

— Я не буду жить у тебя.

— Ты не будешь жить у Джимбо и... — Он кивнул на мою руку. — ...ты не будешь жить у Морри.

— У нас она будет в порядке, — сказала Джесси.

— Она не может жить у тебя, мужик, тебя отстранят от дела, — сказал ему Салли.

Алек прикусил губу, потом повернулся к Морри:

— Объясни, почему ты поставил ей синяки.

— Как я уже сказал, пойдём в кабинет. — Теперь злиться начал Морри.

— Объясни, почему она стоит там с синяками после всего, через что прошла вчера, — настаивал уже разозлённый Алек.

— Чувак, я же сказал...

— Объясни, почему она пережила рукоприкладство того козла, только чтобы её грёбаный брат наставил ей синяков?

Бар, уже тревожно притихший — все прислушивались и не скрывали этого, — напряжённо замер.

Но не я. Я почувствовала кое-что другое. Совсем не приятное. Кое-что, от чего меня затошнило.

— Колт, не сравнивай меня с Питом, — напряжённым тоном предостерег Морри.

— Ты не объясняешь.

— Что здесь происходит? — раздался папин голос, и одновременно в моём заднем кармане зазвонил телефон.

Никто даже не заметил, как открылась дверь. Никто не заметил, как вошли мама с папой. Никто.

Папа переводил взгляд с Морри на Алека с выражением лица, обычным для случаев, когда ему приходилось вмешиваться в один из их споров или в один из моих споров с Морри.

Мама смотрела на меня.

Я не могла думать. Мне следовало сказать что-нибудь, разрядить ситуацию. Хотя бы поприветствовать маму с папой, которых я не видела с Рождества, а сейчас уже март. Но вместо этого я вытащила из заднего кармана телефон, открыла его и приложила к уху.

— Алло.

Я даже не услышала слов, потому что раздался такой визг, что едва ли можно было разобрать слова.

Но даже по телефону я ощущала ярость, страдание и обвинение.

— Помедленнее, — сказала я, — что?

— Зарублен! — завопил голос, который я рассеянно опознала, как голос Ли-Энн. Это слово опять поселило пустоту у меня в груди. — Зарублен!

— Что? — прошептала я.

— Когда я позвонила, у него дома был грёбаный домовладелец Он, блядь, взял трубку. Он, блядь, сказал мне, что его, блядь, зарубили грёбаным топором.

— Кого? — спросила я, хотя знала. Я знала. Я знала-знала-знала.

— Кого? — взвизгнула она. — Пита!

— О Боже мой, — прошептала я. Телефон начал выскальзывать из моей руки, но не упал. Алек оказался рядом, забрал у меня телефон и стал разговаривать по нему. Я слышала голос мамы, голос папы, голоса Морри, Джесси, Джо-Боба, Салли. Я чувствовала, как ко мне прикасаются.