Мелани Харлоу - На крючке

— Да, — зарычал он, его глаза были закрыты, а голова запрокинута назад. — Черт, да. Я кончу... так сильно...

Но я кончила первая, мои внутренние мышцы сжали его член как тиски, прежде чем напряжение ослабло до приятных, плавных сокращений, из-за чего из меня вылетел один длинный протяжный стон. Как только мой оргазм стих, начался оргазм Ника, и я ощутила, как его тело напряглось и задрожало, услышала его стон блаженного облегчения. Боже мой, нам так хорошо вместе. Почему нам должно быть так хорошо?

Рухнув ему на грудь, я уткнулась лицом в его шею, моя грудь поднималась и опадала в такт с его.

Его руки скользили по моей спине.

— О боже мой, я даже не могу думать. Что мы делаем?

Я захихикала.

— Дружим?

— Ох, верно. Друзья.

Я знала, что должна подняться, привести себя в порядок, подумать о последствиях. Но мне было так комфортно, я чувствовала себя умиротворенной, лежа на его груди, пока наши тела все еще были соединены. Ник потирал руками мою спину.

— Коко. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Я села и улыбнулась ему, сжимая его член внутренними мышцами.

— Дай мне догадаться. Твой член на самом деле чертовски счастлив сейчас?

— Нет, — он покачал головой, его выражение лица было серьезным. — Я только что это понял.

— Что?

— Я все еще влюблен в тебя.

— Пусти меня, — я пыталась подняться с него, но его руки прижали меня к его телу.

— Нет, я хочу поговорить об этом, о нас.

— Ну, я не хочу. И если ты не можешь отделить секс от любви, значит, мы исключим секс из уравнения. Мы уже должны были сделать это.

— Это мои чувства, а не задача по математике.

— Хорошо, — я огляделась, затем подняла руку. — Мне нравится, как ты привез меня туда, где я не могу сбежать, чтобы нарушить правила.

— Ты не говорила, что я не могу говорить о своих чувствах.

Я еще раз попыталась подняться с него, на этот раз он отпустил меня. Теплая жидкость стекала по моим ногам, и я искала салфетку. Если это попадет на сарафан, мне придется переодеться.

— У нас нет салфеток? — спросила я взволнованно.

— Думаю, я забыл их купить. Используй покрывало.

— Одеяло Amish за четыреста долларов?

— Ладно, вот. — Ухватив свою футболку за воротник, он снял ее и протянул мне. — Возьми ее. Я достану другую футболку из машины.

Я взяла футболку и вытерлась, немного отвернувшись от него, а Ник собрал мусор и оставшуюся еду. Закончив, я сложила футболку и натянула трусики. Я была липкой и все еще немного мокрой, но это лучше, чем ничего.

— Ты готов ехать?

— Нет. Я хочу поговорить.

— Ник, я сказала «нет», — я начала вставать, но он крепко схватил меня за руку.

— Тогда позволь мне поговорить. Ты будешь просто слушать.

— Я не хочу слушать.

— Ты затыкаешь меня, чтобы наказать? В этом дело? — спросил он.

— Нет! — Подождите, это же не так?

— Тогда что? Почему ты даже не хочешь выслушать меня? Чего ты так боишься?

Я посмотрела на него, борясь с желанием рассказать ему правду. Я бы победила, если бы он был одет, и я не могла видеть капельки пота на его груди и мое имя рядом с его сердцем. Может, я бы выиграла, если бы его волосы не были в небольшом беспорядке, или если бы не посмотрела на его запястье, где сверкали часы Shinola.

— Это очень длинный список.

Он отпустил мою руку.

— Начнем с...

— Начнем с боязни услышать твое оправдание, почему ты ушел от меня.

— Это не оправдание, ничто не сможет оправдать мой поступок. Это просто объяснение.

— Ну, я не хочу его слышать. Из-за этого я буду чувствовать себя только хуже.

— Почему?

— Потому что неважно, что ты скажешь, факт остается фактом, ты не любил меня достаточно, чтобы остаться, Ник. Ты не любил меня достаточно, даже чтобы попрощаться.

Ник закрыл глаза и выдохнул.

— Продолжай. Чего еще ты боишься?

— Я не доверяю тебе.

Он встретился с моим взглядом.

— Я понимаю. Я сильно обидел тебя.

— Так и есть. Много раз, но особенно в последний. Поэтому ты сколько угодно можешь признаваться мне в любви, для меня это ничего не значит. Тогда ты тоже говорил это. Но все равно разбил мое сердце.

Его губы были сжаты в мрачную линию.

— Это все?

— Очевидно, что я боюсь, что мне снова причинят боль. Я не хочу, чтобы у тебя была эта сила надо мной. Если я не верю твоим словам, если не говорю тебе, что чувствую, если даже не признаюсь в этом самой себе, значит я смогу уберечь свое сердце от новой боли.

— Это нелепо, Коко. Если ты не признаешь чувства, они просто так не исчезнут. Послушай, прошлой ночью мы решили быть друзьями, я понимаю. Но сейчас все по-другому.

— Прошло меньше сорока восьми часов.

Он положил руку на мою ногу.

— Но у нас есть история. Она имеет значение. Все люди знают, что если что-то в прошлом, не значит, что оно мертво и похоронено.

Ох, я знала. Я закрыла глаза, чувствуя, насколько живыми были наши чувства друг к другу. Но также был страх. Уйдет ли он когда-нибудь? Поцелую ли я его когда-нибудь утром с полной уверенностью, что вечером он будет рядом? Вдруг, каждый раз выходя за дверь, у меня будет неприятное ощущение, что он уйдет навсегда?

Хотя с другой стороны, что если я больше никогда не почувствую ни к кому тех чувств, что чувствую к нему? Что если моя первая любовь будет моей последней?

«Подай мне знак», умоляла я вселенную. Что угодно.

Но вселенная молчала.

— Чего ты хочешь от меня? — мой голос был тихим, сдающимся, как и моя защита.

— Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты сказала, что мы можем поговорить о... обо всем. Может, о прошлом, может, о будущем, но я хочу услышать, что ты, по крайней мере, открыта для этой идеи.

«Ты пожалеешь об этом», говорил здравый смысл, но мой голос сказал:

— Ладно. Мы можем поговорить. Но не сейчас, хорошо? Мне нужно некоторое время все обдумать.

— Без проблем. Я буду готов, когда и ты. — Он встал и вытянул руку, чтобы помочь мне. — Я растрепал твои волосы, — сказал он, убирая пряди с моего лица.

— Все в порядке. Думаю, это скорее всего откидной верх, а не ты. Я приведу себя в порядок, когда доедем до Нони. — Мы сложили наши вещи и сложили покрывало. — Хочешь узнать кое-что еще, что пугает меня?

— Что?

— Мне слишком сильно нравится твоя фантазия об альтернативной реальности.

Он искоса на меня посмотрел, уголок его рта приподнялся в улыбке.

— Да? Которая с метлой и четырьмя детьми?

— Да, — я покачала головой, как будто я могла избавиться от этого безумия. Я не хотела детей от него... так ведь? — Что за фигня?

Ник вытащил чистую футболку из сумки, и я незаметно поменяла свои влажные трусики на чистую пару, прежде чем мы тронулись. Всю дорогу до фермы мы слушали радио, вместо разговоров друг с другом, и хотя я была сбита с толку, я поняла, что подпеваю старой мелодии Эллы Фицджеральд. Все в этом дне говорило мне расслабиться и наслаждаться жизнью, но я не могла отделаться от ощущения, что все было не так идеально, как казалось. Была ли я параноиком?