Lina Mur - Fifty And One Step Bac

Хейтон вас отвезёт, — мужчина подхватывает меня за

подмышки и как куклу ставить на землю, передавая в

другие руки, помогающие мне дойти до серебристого

бмв и сесть на заднее сидение.

— Мисс...

— Госпиталь святого Михаила, отвезите меня туда, как

можно быстрее, — я не узнаю свой севший и

безжизненный голос, но это он. И мужчина азиатской

внешности удивлённо поворачивается ко мне.

— Но...

— Прошу вас...туда, я нужна там, — перебиваю я его, и он кивает, заводя мотор.

Моё тело болит, грудь сильно давит, как и виски

изрезает сильнейшими щипцами. А внутри тишина. Я

просто не могу понять...до сих пор не могу понять, как

и почему это произошло. Все произошло. Статья, которую я не давала, отец, видимо, прочитавший её и

не сумевший справиться с эмоциями.

Я разрушила все вокруг. Я и только я. И это ужасно, я

чувствую на себе такую вину, что она разрывает меня, в щепки заплетается сердце. Дышать трудно. Думать

не умею. В голове все перемешалось и висок так

стучит, что я нажимаю на него, пытаясь снять

нестерпимую боль. Ничего. Кто мне поможет? Ну кто-

то же должен! Прошу, хоть кто-то. Моё сердце

настолько болит, что я хочу разорвать грудную клетку

и выбросить его, растоптать...что-то...кто-то...прошу.

— Мисс, мы на месте, — из моего всхлипывающего

состояния меня выводит мужчина, и я киваю, выбираясь из машины.

Мои ноги дрожат, вот-вот и я упаду, но иду к зданию.

Давай, Мишель, давай, ты же сильная...должна быть

сильной. Давай, ты сможешь.

И я иду, проходя уже знакомую охрану, видя плачущую

сестру и спокойную мать.

— Наконец-то, хоть ты скажи ей, — ко мне полетает

Тейра и толкает меня в маму, раздражённо

вздыхающую и с укором смотря на сестру.

— Что...как это случилось? — сдавленно спрашиваю я.

— Мы не знаем, и она не хочет говорить с доктором!

Она не хочет! Ты-то скажи ей, что это надо! — Тейра

вытирает покрасневший нос, а затем уже удивлённо

осматривает меня.

— А с тобой что? Миша, ты ранена? — она подходит

ко мне, дотрагиваюсь до моего носа, и я вижу на её

руках кровь.

— Упала, — медленно отвечаю я.

— Но у тебя нос разбит и губа...

— Миссис Пейн, мисс Пейн, мисс Пейн, — её

обрывает подошедший к нам знакомый врач и с

удивлением осматривает меня.

Я вытираю руками кровь, которую даже не заметила и

в таком состоянии шла сюда. Да и всё равно.

— Что с ним? — спрашиваю я.

— Пойдёмте со мной, это личный разговор, — предлагает он, и мы все киваем, двигаясь за ним с

этого этажа, и спускаемся на второй.

Он проводит нас в комнату с круглым столом и

садится на стул, приглашая нас последовать его

примеру. Мужчина кладёт перед собой папку, пока я

ищу в сумке салфетки, чтобы вытереть кровь.

— Итак? — я жду от него хоть каких-то слов, пытаясь

умыться.

— Что ж, — начинает он, открывая папку и тяжело

вздыхая. — Мы ожидали этого, но не так скоро. К

сожалению, мы больше ничем не можем помочь. Ему

необходима пересадка сердца, но его очередь ещё не

подошла.

— Как не можете помочь?

— Сколько это стоит?

— Вы охренели?

Мы все в один голос спрашиваем его, и он поднимает

руку, останавливая нас.

— Мы можем немного приблизить операцию, но на это

требуются деньги. Двести тысяч, не меньше. Если вы

готовы...

— Нет, у нас нет таких денег, — обрывает его мама, а

мы с сестрой поворачиваемся к ней.

— Вот! Видишь, Миша? Я говорила, она хочет его

смерти! — кричит сестра, подскакивая с места.

— Мама, ты не можешь. Мы должны найти вариант...

— Нет, я сказала. И вы спросите его, откуда привезли

вашего отца, — зло цедит она, отбрасывая прядь

волос с лица.

Я поворачиваюсь к врачу, сглотнувшего от этого

предложения.

— Откуда? — допытываюсь я.

— Карточку с моим именем нашла служащая мотеля, где он был. На окраине города. Мы предупреждали, что ему следует воздержаться...хм, воздержаться от...

— Ваш отец трахался с проституткой в мотеле, его

сердце не выдержало, они привезли его сюда. Все

ожидаемо, — за врача отвечает мать настолько

спокойно, осматривая свой маникюр, что я не знаю, я

удивлена её тону или тому, с кем был отец и что

делал.

— Чего?

— Что за чушь?

Мы с Тейрой возмущаемся этой лжи, и я даже встаю с

места, но голова неожиданно кружится и я цепляюсь

за стол.

— Нет, к сожалению, нет. И мне неприятно говорить об

этом, но это правда. Ваш отец имел сексуальный

контакт с женщиной, которая сбежала, когда у него

случился приступ и сказала внизу, что ему плохо. Но

нам нужно решить, что мы делаем дальше. Мы можем

провести повторную процедуру, но боюсь, что она не

поможет, а только усугубит положение. Сейчас мы

держим его на препаратах, но и они не имеют

долговременного воздействия.

— О, Господи, — шепчу я, падая на стул, и меня

начинает так сильно мутить от всего, что свалилось на

меня за эти полдня.

Я тру лицо с такой силой, что кажется, снимаю кожу с

него. Но не помогает, Тейра начинает ругаться из-за

категоричного отказа матери, и только я могу найти

вариант. Хотя я так устала, я так раздавлена сейчас и

хочу просто все бросить.

— Подождите, — медленно говорю я, поднимая

голову, и мои родственницы замолкают, а врач устало

и с надеждой смотрит на меня.

— Отец говорил, что на моё имя открыт счёт. Я не

знаю, сколько там денег. И я не знаю, какой банк. Но

могу позвонить знакомому, и он подскажет, — в моей

голове вспыхивают слова отца, а мама фыркает.

— Я не разрешаю это делать, — заявляет она.

— Я мне по хрен на твое разрешение. У меня есть эта

возможность. Мне девятнадцать и я имею уже

законное право на это. Причём это его деньги, мне они

не нужны. Поэтому я сейчас позвоню Марку и

попробую что-то решить. Сколько у нас

времени...времени до его...полного...Сколько?

— Не знаю, мисс Пейн. Но чем быстрее, тем лучше, — отвечает врач, и я киваю, беря сумку и выходя из

кабинета.

— Мишель, а ну стой, — меня за локоть хватает мать

и поворачивает к себе. — Я запрещаю, слышала?

Запрещаю тебе это делать. Пусть умирает, деньги нам

нужнее, чем мёртвым! Он отжил своё!

Во мне вскипает такая злость, такая невозможная

ненависть к ней, что я вырываю руку и с силой

замахиваюсь, ударяя её по щеке.

— Да кто же ты такая? — цежу я, а мать отшатывается

от меня, хватаясь за покрасневшую щеку. — Да что же

ты за урод? Как ты можешь? Он твой муж, наш отец!

Он заслужил любого шанса на спасение! Не любишь

его? Не люби! И мне по хрен, где он был и что делал.

Возможно там, с этой шлюхой он только познал то, в

чём ты отказывала ему. Что ты не имеешь изначально!