Лоуренс Сандерс - Желания Элен

– Я видел, как Хамфри Богарт делает так в кино, – сказал он ей.

Элен наблюдала за ним с улыбкой. Он подошел к ней сзади и поцеловал ее в волосы. Она потянулась к его лицу и потерлась щекой о его губы.

– Я так счастлива, милый, – прошептала она. – Так хорошо. Какое замечательное утро.

Он поколебался и спросил:

– Ты сказала мне, будто я не понимаю, что происходит. Так скажи мне, о чем ты?

– О нас с тобой, милый, – промурлыкала она. – О нас с тобой.

Ее клонило в сон.

– Меня клонит в сон, – сказала Элен Майли Ричарду Фэю.

– Меня клонит в сон, – сказал Ричард Фэй Элен Майли.

Они курили гашиш, и их разговор протекал довольно вяло. У них не очень-то получалось курить гашиш. Но они старались…

– Слушай, – сказал он, начиная слегка чувствовать действие наркотика,

– я считал много книг с сексуальными сценами. Они всегда такие восхитительные.

– Кто восхитительные? Книги?

– Нет. Сексуальные сцены. И женщина всегда кричит, задыхаясь от страсти – так пишут: «Она кричала, задыхаясь от страсти… И она стонала: „Сейчас, сейчас, сейчас“. Как так получается, что ты никогда не стонешь: „Сейчас, сейчас, сейчас“?

– Сейчас, сейчас, сейчас, – простонала она.

– Нет, – печально сказал он, – это не то.

– Сукин сын, – печально проговорила она.

Так они веселились, обнимая друг друга, покуривая свои сигареты…

– Юк, ты знаешь, что с водит меня с ума?

– Я?

– Ну… – сказала Элен. – Да. Иногда… Но что меня действительно бесит, так это моя прачечная.

– Прачечная?

– Ну… да. Я складываю грязное белье в корзину, которая в ванной, и раз в неделю завязываю все это в наволочку и отвожу чинку note 19на углу Второй авеню. У него есть маленькая девочка – ее зовут Сьюзен – и она сидит за прилавком и смеется. Боже, до чего она милая. Прямо съесть хочется. Иногда я покупаю ей конфеты. Каждое Рождество он дарит мне календарик и коробочку орехов. Ну, не мило ли? Ну вот, туда я каждую неделю отношу свое грязное белье. И химчистка у меня в том же квартале…

– Ну и?..

– Ну… Еще у меня есть замечательный зубной врач на Пятьдесят седьмой улице. Он почти никогда не делает мне больно. Я хожу к нему раз в год – на проверку, понимаешь?

– Конечно.

– Еще у меня есть лечащий врач-гинеколог. Я сажусь к нему в кресло и он мне заглядывает туда… Он говорит, что у меня сильные мышцы живота и я нахожусь в отличной форме. Знаешь, я по утрам стараюсь делать упражнения.

– Ага.

– Еще у меня есть страховка, и бенифициарий – кто-то из моих племянников. Ну вот, у меня есть страховка. А в прошлом году я выбрала такую хитрую штуку – такой полис – плачу по нему каждый месяц, а потом, когда мне будет шестьдесят пять, буду получать сто долларов в месяц. Это здорово, правда?

– Да, здорово.

– Ну… что еще? Обувь у меня быстро снашивается, и часто приходится ставить новые набойки. Я принимаю снотворное и пользуюсь той косметикой, которую рекламируют по телевизору. В прошлое Рождество я ходила в собор Святого Патрика. Там было очень красиво. И я все делаю правильно – я соблюдаю личную гигиену и все такое. У меня пахнет изо рта?

– О, нет, нет.

Она разрыдалась.

– Так почему же я так чертовски несчастна? – всхлипнула она.

– Несчастна, – кивнул он. – Несчастна…

Он не знал, как успокоить ее, и поэтому включил радио. Это был миниатюрный приемник в треснувшем пластмассовом корпусе. Рокко (да покоится в мире его душа) однажды сбросил его со стола. По радио передавали танцевальную мелодию из фильма «Грек Зорба». Элен Майли и Ричард Фэй тут же встали, подали друг другу руки и стали танцевать. Вправо, влево, очень элегантно, тщательно выполняя все фигуры.

Музыка кончилась, они сели и зажгли свои потухшие сигареты.

– Моя проблема… – начал он.

– Твоя проблема?

– Моя проблема, – сказал он, – в том, что я чувствую, что я разный с разными людьми. Понимаешь? Я один человек для моей матери, другой человек для тебя, третий человек для моего босса…

Они стали хлопать в ладоши и петь: «И человек для моего босса, и человек для моего носа, и человек для моего троса…»

Наконец они остановились. Он сказал:

– Ну… вот видишь.

– Ну, и?..

– Ну и кто я такой?

– Ага! – закричала она. – Давай займемся нашим бифштексом!

Это был кусок вырезки в дюйм толщиной, с костью и жиром.

– Есть хороший нож? – спросил он.

– Нет, только этот. Но у меня есть такая маленькая забавная штучка с металлическими дисками, ею его можно наточить. Ты знаешь как, Юк?

Он бросил в ее сторону высокомерный взгляд.

И стал точить нож, аккуратно проводя лезвием по вращающимся дискам. Он ни разу не порезался, даже когда пробовал остроту лезвия большим пальцем. Элен наблюдала за ним с улыбкой.

– Боже, – сказала она, – да ты в самом деле знаешь как точить нож.

Он обтер лезвие, а затем отрезал от куска крохотный кусочек жира.

– Отнеси это в гостиную и дай своей птице, – распорядился он.

– Да пошла она!

– Отнеси ей, Элен, она тоже имеет право.

– О, черт, – проворчала она, но взяла кусочек жира, отнесла его в гостиную и скоро вернулась. – Этот дурак так набросился на него!

– Разумеется, – кивнул Юк. – А кто не набросился бы?

Умелыми движениями он вырезал кость, обрезал жир и разделал мясо.

– Сейчас я отрежу кусочек от этого бифштекса, – сказал он, – и съем его сырым.

Он взглянул на нее.

– Ты отрежь кусочек от него и для меня, – сказала она ему, – и я съем его сырым.

Он отрезал два тоненьких ломтика. Мясо было нежным, сочным и ароматным. Казалось, его можно разрезать ракеткой для пинг-понга. Они съели эти кусочки. Он взглянул на нее. Она кивнула. Он нарезал оставшееся мясо на маленькие кусочки и они взяли тарелку в гостиную.

– У меня есть картошка, – слабо сказала она. – Салат. Шпинат. Помидоры. Все такое. И еще выпечка.

Он даже не взглянул на нее. Они сидели и жевали сырое мясо. Ох и вкусное же оно было!

– Утром у меня будет расстройство желудка, – вздохнула она.

Он довольно кивнул.

Она посмотрела на сигарету, которую курила.

– Она опять погасла. Где ты берешь эти штучки?

– Молоденькая девушка в том месте, где я работаю. Милая девушка. Лицо

– прямо из Ботичелли. Ну, из забегаловки Сэма Ботичелли. Знаешь, такой индийский ресторанчик в Хо-Хо-Кусе. Однажды она оставила офис открытым…

– Эй! – оживленно воскликнула Элен. – Глянь-ка!

Она вскочила на ноги и бросила диванную подушку в угол. И прежде, чем он успел что-то сообразить, она уже стояла на руках, головой упираясь в подушку, ногами – в стену, а юбка ее задралась. Он увидел пугающее зрелище: ее заголившиеся крепкие бедра и голубые трусики-бикини с маленькими розочками.

– О, боже… – простонал он, действительно смущенный.