Джулия Грайс - Любовный огонь

– Решить?

– Да, конечно. Нужно определить, что теперь делать. Ты ведь должна как-то…

– Позже, Ровена, – вмешался Эймос. – У нас впереди достаточно времени.

Бренна гордо выпрямилась. Она сама хозяйка своей судьбы! Однако девушка не могла произнести этого вслух. Дядя смотрел на нее с легким пренебрежением. И тетя все время маячила за спиной, словно желая утешить племянницу, но не знала как.

Эймос снова откашлялся.

– Бренна, может, все-таки прочтешь письмо отца? Оно запечатано и предназначено только для твоих глаз.

Девушка жадно всматривалась в слова, выведенные нетвердой рукой.

«Дражайшая Бренна! Когда ты получишь это письмо, я уже покину земную юдоль. Я хотел бы, чтобы все было по-другому и вы с Квентином остались в Лохлане, в родном доме. Однако этому не суждено сбыться. Эрхарты…»

Здесь стояла большая клякса и ничего нельзя было разобрать.

«Как тебе, должно быть, уже известно, мне не удалось спасти поместье. Уверен, что после моей смерти оно перейдет к главному кредитору. Дорогая Бренна, прости за все, что случилось. Не поспеши я устроить твою судьбу, ты жила бы в Дублине и по-прежнему скакала на лошади по холмам и лугам.

Пожалуйста, позаботься о Квентине. Он хороший мальчик, но слишком слабовольный. Знаю, у тебя хватит сил помочь ему пережить все удары рока. Возможно, я тоже оказался чересчур слаб и немощен, иначе боролся бы до конца и смог бы предотвратить несчастье.

Единственное, чего мне удалось добиться, – признания твоего брака недействительным, хотя пришлось выплатить огромные деньги Эрхартам и некоторым членам парламента. Надеюсь, когда-нибудь развод будет легче получить, но я этого уже не увижу. В любом случае, теперь ты можешь со спокойным сердцем выйти замуж за кого пожелаешь.

Шлю тебе мою любовь и искренне скорблю лишь о том, что никогда больше не увижу твое лицо.

Твой любящий отец Брендан Лохлан».

Несколько долгих минут Бренна молча взирала на выцветшие чернильные строчки – все, что осталось от отца. Что теперь делать? Его больше нет, и Лохлана тоже… Тетя Ровена права, нужно решать, как быть, но ей вовсе не хотелось этого. Только бы добраться до спальни и уткнуться пылающим лицом в подушку!

Ей хотелось кричать, бить кулаками о стену и плакать, плакать, пока не покраснеют глаза.

– Бренна, поднимись к себе, – предложила тетя. – Я сделаю тебе успокоительный отвар…

– Не нужно. Я хочу остаться одна.

– Но твоего брата следует известить… – произнес Эймос.

– Я сама поеду к нему утром.

– Как его единственный родственник по мужской линии, я намеревался вызвать его сюда и сообщить, как полагается… – напыщенно начал Эймос.

– Это ни к чему. Отец просил меня позаботиться о Квентине. Я выполню его последнюю волю.

Девушка выбежала из кабинета и взлетела по ступенькам, прежде чем они смогли увидеть ее слезы.

Бренна стояла по колено в тумане на вершине холма, поднимавшейся над дымчатыми клочьями, словно маленький остров. Небо было свинцовым, и холодный ветер трепал юбку. Бренну окутала гробовая тишина.

Неожиданно казавшееся плотным покрывало растаяло, и Бренна увидела верхушки других холмов, множество зеленых островков среди безбрежного серого моря. Послышался хриплый крик. Бренна вздрогнула и повернулась влево, где в смертельной схватке сплелись две фигуры.

Бренна! Помоги мне! Помоги! Неужели этот отчаянный вопль – ее отца!

Бренна, на помощь! Почему ты меня здесь оставила?

Вокруг снова зазмеились зловещие туманные тени. Один из соперников поднял голову, и Бренна, к своему ужасу, увидела Нейла Эрхарта. Рот его кривился в злобной гримасе; череп обтянула желтая кожа. Он убьет отца! Бренна, почему ты медлишь?! Почему бросила меня? Почему?

Девушка пробудилась, дрожа в ознобе. Лунный свет струился в комнату, проникал сквозь полог, золотистой лужицей собирался на полу. Бренна откинула простыню и села, прислушиваясь к надсадному зудению москитов.

Кошмар настолько четко запечатлелся в памяти, что руки Бренны были ледяными от страха. Она сунула их под мышки и попыталась немного успокоиться.

«Это всего лишь сон», – твердила девушка себе, однако угрызения совести не давали ей покоя. Если бы она не сбежала из Ирландии, возможно, этого никогда бы не случилось! Отец отошел бы с миром, зная, что дети рядом. Возможно…

Бренна легла, потирая костяшками пальцев горящие глаза, и снова заплакала, колотя кулаками мягкую подушку. Но ничто, ничто не могло утешить ее скорбь. Постепенно сломленная усталостью девушка вновь провалилась в забытье.

Утром тетя Ровена разрешила ей взять экипаж для поездки к Квентину.

– Я с радостью провожу тебя, – предложила тетя обычным деловитым тоном.

– Я… я предпочла бы поехать одна.

– Но в Новом Орлеане это не принято. Разве ты не знаешь, какие негодяи слоняются по улицам? Грязные матросы с речных судов, которые все свободное время проводят в пьяных драках и карточных играх, если не хуже! Даже полиция не может справиться с ними и предпочитает не появляться в тех кварталах!

– Мне все равно! Я…

– Нравится это вам или нет, юная леди, но мы с Эймосом несем за вас ответственность, – язвительно заметила Ровена. – Значит, тебе придется взять с тобой Тайни. Он такой гигант, что любой бандит дважды подумает, прежде чем напасть на вас, и, кроме того, хороший кучер. Пусть и Мэри едет. Я на этом настаиваю!

Сразу же после завтрака Бренна надела соломенную шляпку и накинула кружевную шаль поверх темно-зеленого шелкового платья.

– Хорошо еще, что нам не придется пробираться по улицам по колено в грязи, – мрачно заметила Мэри, как только карета выехала со двора. Горничная уже знала о смерти Брендана и успела вволю наплакаться. – Слава милосердному Господу, на прошлой неделе не упало ни капли дождя. Порой, мисс Бренна, я просто отчаиваюсь вывести эти ужасные пятна с подолов ваших нарядов. Как я мечтаю снова очутиться среди зеленых лугов Ирландии!

Бренна кивнула. По грязным немощеным улицам, залитым к тому же водой, не имевшей стока, частенько было невозможно пройти. Тем, кто отваживался посетить вечеринку или оперу, приходилось осторожно пробираться по скользким мостовым с туфлями в руках. На пороге их встречали слуги, мыли ноги и помогали надеть обувь.

Мэри и Бренна молча сидели в экипаже, с грохотом катившемся по улицам. Во влажном воздухе стояло душное марево. Тяжелые ароматы магнолии и жасмина смешивались с запахами птичьего рынка, парфюмерной фабрики и вонью открытых канав. В креольском квартале дома с остроконечными крышами были выстроены из кирпича и оштукатурены. Проезжая мимо, Бренна рассматривала внутренние дворики, утопавшие в банановых и гранатовых деревьях, пальмах, ивах и глициниях. Эти дворики, такие прохладные и уютные, резко контрастировали с кучами смердящих отбросов и омерзительно вонючими сточными канавами.