Жюльетта Бенцони - Голубая звезда

– Я тоже так думал... давно, когда был молодым и наивным!

Может быть, сэр Эрик и не был настоящим вельможей, но он обладал несметным богатством и умел им блеснуть. За время церемонии, несмотря на то что она оказалась скомканной, армия его слуг успела сотворить еще одно чудо: они превратили анфиладу залов – за исключением одного – в экзотический сад. Апельсиновые деревья в больших вазах из китайского фарфора стояли вдоль стен, сплошь обитых зелеными решетками, по которым бесчисленные, покрытые цветами лианы взбирались к огромным хрустальным люстрам. Ледяные обелиски сохраняли свежесть зелени. Среди всего этого великолепия круглые столы, покрытые кружевными скатертями, сверкающие дорогой посудой и хрусталем, освещенные длинными свечами в больших позолоченных подсвечниках, ожидали гостей, которых дворецкие в зеленых ливреях провожали на предназначенные им места. Все это было задумано, чтобы порадовать новобрачную, так любившую сады...

Морозини вздохнул с облегчением, когда его разлучили с г-жой Кледерман: ее усадили за стол для самых почетных гостей, вместе с герцогиней Дэнверс. Альдо проводили к другому столу, где он оказался между угрюмой испанской графиней с темным пушком над полной верхней губой и молодой американкой, которая была бы очаровательна, если бы не ее смех, похожий на ржание, – а смеялась она по любому поводу. Зато за этим же столом сидел и Видаль-Пеликорн, что особенно обрадовало Альдо: если за столом сидел он, не надо было искать тему для беседы. Археолог уже потчевал слушателей многоученой лекцией о Египте Аменхотепов и Рамсесов.

Альдо таким образом надеялся спокойно предаться своим мыслям, но вдруг почувствовал, как под прикрытием блюда раковых шеек со взбитыми белками что-то скользнуло ему в руку: сложенная в несколько раз бумажка.

Ломая голову, как бы развернуть ее и прочесть, он поймал взгляд Адаля и незаметно показал ему то, что держал в руке. Археолог тотчас же принялся рассказывать нечто вроде захватывающего детективного романа, героиней которого была царица Нитокрис, и приковал к себе внимание всех соседей по столу. Альдо осторожно развернул под салфеткой записку и прочел ее.

«Мне нужно с вами поговорить. Ванда будет ждать вас на лестнице в половине одиннадцатого. А.»

Волна счастья захлестнула Альдо. Он огляделся. Покинуть свое место так, чтобы его не заметили за центральным столом, не представляло трудности: достаточно было сделать шаг назад, и его надежно скроют апельсиновые деревья и завеса из лиан. И уж совсем удачно – стол был недалеко от двери.

В назначенный час князь, взглянув на Фэррэлса, убедился, что тот погружен в какой-то спор и не обращает внимания на остальных гостей, извинился перед соседями, отодвинул стул и вышел...

Вестибюль не был пуст, отнюдь. Официанты сновали чередой из кухни в зал и обратно – деловито и бесшумно. Дверь зала с подарками была открыта – хозяин считал неприличным, даже оскорбительным для гостей закрыть ее, прежде чем они разойдутся, – и оттуда было слышно, как переругиваются между собой охранники. Тот, что стоял ближе к порогу, по-своему истолковав намерения Морозини, указал ему на большую лестницу, любезно уточнив:

– Это с другой стороны, в нише...

Кивком поблагодарив его, Альдо направился к указанному месту, зашел туда, вышел, быстро огляделся, решил, что момент подходящий, и бросился к застланной ковром лестнице. В несколько прыжков он оказался на площадке, вправо и влево от которой уходил широкий коридор, освещенный настенными светильниками. Долго искать не пришлось: внушительная фигура Ванды показалась из-за старинного портшеза, стоявшего у входа в одну из галерей. Она сделала ему знак следовать за ней, затем, остановившись у какой-то двери, приложила палец к губам и на цыпочках удалилась.

Морозини тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, взялся за ручку двери, чтобы войти. Удар настиг его именно в этот миг, и он рухнул, не успев даже вскрикнуть. Странно, но последнее, что он запомнил, – как будто кто-то засмеялся в тишине. Коротким смешком, скрипучим и злобным...

Когда Альдо наконец очнулся, голова его гудела и раскалывалась от боли, однако на его умственных способностях это, похоже, не отразилось. Он с удивлением обнаружил, что лежит на мягкой кровати посреди красиво обставленной и ярко освещенной комнаты. В детективных романах, которые он любил читать, герой обычно приходил в себя в подвале, среди пыли и паутины, в темном чулане без окон или даже в стенном шкафу... Но тот, кто на него напал, оказался исключительно заботливым: подложил ему под голову две подушки и аккуратно повесил его фрак на спинку кресла. На кресле лежало также голубое муслиновое платье – он сразу узнал его...

Узнал он и запах дорогих духов – пьянящий и очень оригинальный запах, который всегда сопровождал Дианору. Итак, по неясным ему причинам человек, смеявшийся таким характерным и неприятным смехом, на этот раз, очевидно, взял на себя миссию по воссоединению разлученных любовников...

– Очень любезно с его стороны, но старался он наверняка не для моего блага, – пробормотал Альдо.

Он сел – комната слегка качнулась перед глазами, – затем с трудом встал и привел в порядок свою одежду. Взглянув на часы, он обнаружил, что находится здесь уже больше четверти часа, и тут же убедился, что придется задержаться еще на некоторое время: дверь комнаты была заперта снаружи на ключ. «Нет, надо срочно учиться слесарному делу!» – подумал Альдо, не без зависти вспомнив таланты Адальбера. Ему было ясно одно: кому-то очень нужно, чтобы он оставался у Дианоры как раз тогда, когда его ждала Анелька. Но была ли записка – он нашел ее у себя в кармане – действительно написана юной полькой? Почерк не рассеял его сомнений...

Замок – подлинный XVII век! – был изумительно красив и так же изумительно крепок. Взломать его Альдо не мог – разве только высадить дверь. Не зная, что за ней скрывается, он колебался, боясь поднять шум. Окно? Князь распахнул его и увидел внизу залитые светом сказочные сады. Увы, света было слишком много: на фоне освещенного фасада он будет отчетливо виден, как на витрине, а в саду, к несчастью, были люди. К тому же от земли его отделяли по меньшей мере два этажа, а стена была совершенно гладкая: впору сломать шею...

Морозини уже готов был связать простыни с кровати, следуя классической методе и рискуя сойти за сумасшедшего, как вдруг где-то на первом этаже послышался оглушительный шум, волной раскатившийся по всему замку. Что-то загрохотало, потом раздались крики, топот, свистки. Полицейские? Альдо больше не раздумывал: не испытывая ни угрызений совести, ни жалости к прекрасной росписи – тоже XVII века! – он кинулся на дверь подобно пушечному ядру и вышиб ее одним ударом ноги. Галерея была пуста, зато внизу переполох продолжался.