Бертрис Смолл - Все радости — завтра

— Вам приходилось раньше управлять имением? — удивилась Габи.

— Разве Адам не говорил вам о моих поместьях, Габи?

А мне казалось, он рассказал обо мне все! — рассмеялась Скай.

— Ну, я знаю, что вы унаследовали большое состояние от прошлых мужей, но я не думала, что вы еще и управляли всем этим. Обычно это не женское дело.

— А я никогда не была обычной женщиной, Габи. Я была совсем девочкой, когда отец, умирая, заставил шестерых моих старших сестер и их мужей передать мне все состояние и власть. Я — О'Малли с Иннисфаны. Я следовала наставлениям отца и значительно увеличила состояние рода О'Малли. И в то же время я управляла имением моего сына Эвана, а потом мне достались богатства моего второго мужа, отца Виллоу, и потом — наследство Линмута, а за ним и Бурков. Но с последними землями мне, увы, не так повезло.

— Ах, эти ирландцы! — воздела руки Габи. — Извините, но это просто невозможный народ! Очаровательный, но сумасшедший!

Скай рассмеялась.

— Да, мы такие, — согласилась она. — Жаль, что ирландцы предпочитают самоуничтожение компромиссу и выживанию. В конце концов, даже я взбунтовалась против англичан. Если бы я вернулась в Англию, вместо того чтобы выйти за Адама, то Патрик сохранил бы имение, а Адам — Ланди.

— Ланди?! Хорошенький подарок! — съязвила Габи. — Куча развалин на голой скале. Но — увы! — если бы отец Адама сдержал приступ похоти и не вывел из себя короля Генриха, то, дорогая, Ланди с его замком был бы феерическим зрелищем. Я впервые увидела его с моря сорок лет назад, когда приплыла на него невестой Джона де Мариско. Мы сыграли свадьбу в Париже, а потом он увез меня в Англию. Сначала мы остановились в Линмуте с визитом вежливости сюзерену Джона, дедушке Робина, а потом отплыли на Ланди. Это было утром, стоял густой туман, и вскоре Линмут пропал вдали, а Ланди еще не было видно. И вдруг как-то внезапно вспыхнул свет, небо озарилось рассветными лучами. И на горизонте, как сказочный остров, появился Ланди, словно плывущий по волнам, и клочья тумана кружились вокруг его башен. О, это было великолепное зрелище! — На мгновение она погрузилась в воспоминания, но вскоре оттуда снова вынырнула практичная француженка. — И этот идиот, за которого я вышла замуж, умудрился разрушить все это и оставить меня практически без средств. Мне едва хватило денег на то, чтобы перевезти детей во Францию! Ланди! Ба! Да чем Бель-Флер хуже?!

— Извините, мадам, пора кормить Велвет, — прервала их нянька, принесшая девочку.

Скай взяла дочку, которой исполнилось уже шесть месяцев. Девчушка все больше становилась похожей на отца. Ее смоляные кудри стали густыми, а голубые глазенки сосредоточенно осматривали все вокруг.

— Ах, прекрасное дитя! — проворковала Габи. — Ну-ка, улыбнись своей бабушке!

Глазки Велвет доброжелательно остановились на бабушке, но потом она отвернулась, ухватила сосок Скай и с довольным вздохом занялась едой.

Скай рассмеялась:

— Да, ее, как и родителей, ничем не отвлечешь от собственных удовольствий.

— Вы все еще ее кормите? А зачем? — удивилась Габи. — Неужели нельзя найти кормилицу? Если хотите, я вам подберу.

— Адам хочет, чтобы я кормила ее сама, — сказала Скай, — и мне это в самом деле нравится. Я просто наслаждаюсь этим, Габи! Впервые в жизни мне нравится кормить ребенка. Обычно я доверяла это кому-нибудь другому. Но не теперь!

— Итак, вы остаетесь во Франции, Скай?

— Не знаю, Габи. В Ирландии меня ничто не ждет, и мало радости в том, чтобы жить под надзором Елизаветы Тюдор. Все же Адам тоскует по Англии. Он знает, что это настоящая родина Велвет. Может быть, королева все-таки простит нас за брак без ее соизволения, и тогда Адам вернется. А мы, его семья, последуем за ним. Но оставим себе Бель-Флер, ведь тут я прожила свои самые счастливые дни.

Адам вернулся из Нанта, а вскоре они получили известие, что его лордство граф Линмутский благополучно достиг Англии. Прошло Рождество, Двенадцатая ночь, и вокруг Аршамбо и Бель-Флера воцарилась зима. Виллоу писала из Парижа, что король в плохом здравии и не сегодня-завтра умрет. Что же касается впечатлений от двора, то, писала она, «все это очень похоже на рассказы Робина об английском дворе. Вокруг столько разных интриг — и глупых, и опасных. Большинство людей впечатляется титулом или кошельком. Юноши держат пари, кто из них соблазнит больше фрейлин, и единственное, о чем они не догадываются, что фрейлины держат те же самые пари. Но ты не тревожься, мама, я и мои сестры просто в ужасе от этого неприличия. Гвинет и Джоан, конечно, в сравнительной безопасности, так как они не красотки и не богаты. У меня есть поклонники, но я не позволяю им оставаться со мной наедине, так что обо мне не идут слухи, которые бы разрушили мое доброе имя».

Читая письмо Виллоу, Скай улыбалась. Она не боялась за Виллоу, которая была достаточно прагматичной маленькой девочкой, ищущей жениха с самым звонким титулом. Маленькой? Нет, пожалуй, Виллоу не так уж мала, в апреле ей будет четырнадцать, и скоро придется в самом деле подыскивать ей мужа. Вспомнив Дома О'Флахерти, Скай помолилась о том, чтобы дочери достался приличный молодой человек и она не пережила бы тех страданий, которые пришлось вынести ей. Но уж она-то не заставит выйти свою дочь за первого встречного, как это сделал ее благонамеренный папочка.

Весна 1574 — го оказалась более приятной. Отпраздновали первую годовщину Велвет де Мариско. Она уже начала ходить и с таким удовольствием расхаживала по замку, что Скай строго распорядилась, чтобы нянька не оставляла ее одну ни на минуту, а то ненароком Велвет могла свалиться в ров. Велвет даже начала говорить, излагая свои многочисленные просьбы на смеси английского и французского.

Адам оказался потрясающим отцом, как Скай и думала, но все же ее очень нервировало, когда этот гигант брал крохотную дочурку в верховые поездки в лес. Однако Велвет лес пугал не больше, чем Скай море в ее возрасте. Скай даже не могла упрекнуть Адама, так как его огромная любовь к девочке была очевидна, ей не хотелось портить ему удовольствие, так что пришлось заняться воспитанием дочки.

— Нет, нет, малышка, — упрекала ее как-то вечером Скай, когда дочка тянулась за очередным леденцом. Она осторожно шлепнула ее по крошечной ручке и вытерла с нее липкий сахар.

Огромные глаза Велвет увлажнились, и она засеменила к отцу, ухватилась за его ногу. Сердито глядя на мать, отчетливо произнесла:

— Папа любит!

Адам расхохотался и подхватил дочурку на руки, чтобы поцеловать, но, увидев предупреждающий взгляд Скай, сказал вместо этого:

— Мама тоже тебя любит, Велвет. Но ты должна ее слушаться.

Недовольная таким поворотом событий, Велвет заковыляла к няньке, которая увела ее из зала.