Бертрис Смолл - Ворон

— Вы видели ее улыбку, мой господин? Она никогда не улыбается.

Она питала слабость к старому тану, но на самом деле она холодная, жестокая и бессердечная женщина. Она не колеблясь наложит на вас проклятие. Думаю, ей доставляет удовольствие портить мужчин. Ах!

Сколько страданий она нам всем принесла! — Эдит вздохнула, драматически положив руку на сердце. — Я не пожелаю такого несчастья вашей жене и вашим женщинам. Мой бедный Кэдерик! Ему никогда не быть прежним, хотя, — тут Эдит понизила голос так, что Уилфрид вынужден был наклониться вперед, чтобы расслышать ее, — вы не должны напоминать ему о нашем общем горе, о котором я вам рассказала. — И Эдит смахнула слезу, или так по крайней мере показалось тану Уилфриду. И в груди его проснулось сострадание к этой кроткой, доброй женщине, которая пытается спасти его.

— Ну, ну, — успокаивал он ее, похлопывая по руке. — Кэдерик не узнает, о чем мы с вами говорили, госпожа. Что же до наложницы, передайте ей, что я передумал. Кэдерику об этом тоже не нужно знать.

На следующее утро тан Уилфрид покинул Элфдин, обещая заехать на обратном пути, но так и не вернулся. В течение теплых летних месяцев у них несколько раз останавливались гости, поскольку Кэдерик опрометчиво окунулся в политическую борьбу Король Эдуард был плох, и Гарольд Годвинсон добивался английского трона. Ни один из этих посетителей, однако, не воспользовался услугами наложницы.

Сначала Кэдерик был удивлен, но потом, когда дни проходили за днями, а Уинн оставалась нетронутой, он стал свирепеть. — Найдется ли кто-нибудь, кто поможет мне заставить эту гордую тварь подчиниться? — ворчал он.

— Вероятно, мой муж, это сам Господь не дает тебе возможности осуществить твой жестокий план, — смело ответила ему Эдит. Она единственная могла говорить с ним без страха перед наказанием. — Думаю, Бог спасает тебя от самого себя, и я благодарна ему за это.

Кэдерику пришлись не по душе слова жены. Каждый день он смотрел, как Уинн кормит Аверел, которая уже стала учиться ходить по залу на маленьких нетвердых ножках. Он наблюдал, как она сидела у очага, кормя свою дочь, а у ее колена стоял Арвел, что-то лепеча и нежно поглаживая головку Аверел. Мальчуган обожал свою маленькую сестру «Как странно, — думал про себя Кэдерик. — Этот маленький мальчик с черными, как вороново крыло, волосами и темно-синими глазами, этот настоящий уэльский ребенок и я имеем много общего. Аверел! Аверел — его и моя сводная сестра».

С каждым днем, видя перед собой Уинн и ее детей, Кэдерик озлоблялся все больше и больше. Ее чрево было так же плодородно, как его засеянные поля. Однако она отвергла его, лишив возможности заиметь от нее детей, которых он так отчаянно жаждет.

Он сделал ее самой низкой из низших в зале, однако все относились к ней как и в дни, когда его отец был жив. Что еще хуже! По какой-то странной причине ни один гость не воспользовался ее услугами. Она оставалась холодной и нетронутой. Это сводило его с ума. Он хотел покарать ее. Он хотел покорить ее. Он хотел уничтожить ее, как она уничтожила его.

Он обещал себе отдать ее первому, кто овладеет ею в его присутствии, чтобы он был уверен в ее падении и унижении, и он ждал этого дня и этого человека.

И снова пришла осень. В один из дней появилась повозка торговца, которая прогромыхала по второй, едва различимой, тропе к Элфдину День уже клонился к вечеру С полей и из домов сбежались любопытные крепостные и фермеры, для которых каждый новый человек вносил разнообразие в их скучную, однообразную жизнь. Повозку тащила запыленная, усталого вида лошадь, которая вошла в господский двор, словно к себе домой, и резко остановилась.

На повозке сидели двое мужчин. Один был крупный с седыми волосами до плеч. Спустившись с повозки, он объявил грубым голосом:

— Я — Бода, торговец. Я приехал продать свой товар и ищу место для ночлега. — Бода прихрамывал.

Кэдерик Этельмар выступил вперед.

— Я тан Элфдина. Добро пожаловать в мой зал. Дайте мне посмотреть ваш товар, и мы поговорим.

— Очень хорошо, мой господин, — сказал Бода и повернулся к своему спутнику, исхудалому, неуклюжему малому с бессмысленным взглядом. — Ты, дурак, покажи товар!

— Кто это? — спросил Кэдерик.

— Мой сын Тови. Он от рождения недоумок.

— Зачем ты возишь его с собой?

— А почему бы и нет? Платить ему не нужно, и он слишком глуп, чтобы обворовывать меня, верно, Тови? — Торговец хихикнул.

Тови одарил собравшихся ухмылкой и кивнул. Он определенно выглядел полудурком.

— Раб стоил бы мне денег, мой господин. А Тови я лишь регулярно кормлю да изредка бью. Или кормлю изредка, а бью регулярно? — Торговец посмеялся над собственной шуткой. Потом он сказал:

— Если у вас есть женщины, которым вы хотите оказать внимание и проявить щедрость, пригласите их сюда. У меня есть много украшений и разных безделушек, которые приглянутся дамам.

Кэдерик растерялся, он не решил для себя, насколько он сегодня готов быть щедрым, но Эдит и младшие жены в последнее время были особенно услужливы.

— Приведи свою госпожу и других, — приказал он слуге, стоявшему недалеко от него.

Торговец и его сын начали показывать свой товар. Кэдерик был поражен разнообразием вещей, извлекаемых из маленькой повозки, которая, казалось, едва могла вместить и половину всего. Тут были и железные горшки, и стеклянные сосуды, а также обычный запас соли и специй, но Кэдерика сразила необыкновенная роскошь новых товаров, которые стал показывать торговец. Он не смог удержаться от одобрительного возгласа.

Бода кивнул, словно порадовался проницательности молодого тана.

— У нас большая семья торговцев, — словоохотливо пояснил он. У меня девять братьев, и мы торгуем от Англии до Византии. Старший брат делает для нас закупки, потому что покупать в Константинополе дешевле, чем здесь, в Англии, или через посредников. Товары потом направляются на корабле к нам туда, где мы находимся. Зимой я живу в Лондоне, а когда дороги делаются проезжими, мы с Тови отправляемся по стране в нашей повозке, обменивая и продавая наш товар.

— Твоя повозка вмещает очень много, — заметил Кэдерик.

— Все дело в упаковке, мой господин, — заверил его Бода, легкомысленно взмахнув руками.

Из дома пришли женщины и разохались над товаром. Ткани, выложенные на деревянных козлах, привели их в восторг. Там было восхитительное полотно из Генуи, алый шелк из Лукки, голубые и белые шелка, а также прекрасное сукно из Флоренции. Прекрасной работы тисненые кожаные пояса, простые и с золотым тиснением в виде листьев. Серебряные и бронзовые брошки из Византии и оттуда же красивый серебряный кубок, который особенно приглянулся Кэдерику. Он долго вертел его в руках, не в силах расстаться.