Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная

— Мы будем говорить с ней наедине, — холодно отвечал Ботвелл. — Ты останешься снаружи. И что бы ты ни услышал, стой на месте, пока тебя не позову я или мой капитан.

— А мне-то какое дело, — пожал плечами тюремщик. У одной из камер он остановился, нашел нужный ключ и открыл.

Шотландцы переступили порог, и дверь за ними со скрипом затворилась. Анджела ди Ликоза стояла спиной к вошедшим, глядя в зарешеченное окно.

— Если это еще один священник, то пусть уходит, — бросила она. А потом вдруг резко повернулась. — Франсиско, дорогой! Так все-таки Бог есть!

Но радость на ее лице померкла под ледяным взглядом Ботвелла.

— Я пришел, — сурово сказал граф, — потому что надеюсь, что даже ты захочешь очистить совесть перед смертью. Я хочу знать, что именно ты подстроила моей жене.

В ответ узница лишь вытаращила свои черные глаза и разразилась истерическим хохотом. Стражник за дверью содрогнулся. Наконец Анджела обтерла свое лицо обшарпанным рукавом.

— Ив самом деле, Франсиско? Ты просто невероятен! Да, я подстроила похищение твоей жены, но Бог, видимо, оказался на ее стороне, потому что поймал этого придурка — слугу. Итак… завтра я умру. Увы, если тебя у меня не будет, то не будет и у нее. — Графиня Анджела снова засмеялась, на этот раз чуть печально. — А у тебя, Франсиско, не будет никого из нас, но это вовсе не то, что я замышляла!

— Еще раз, Анджела. Что именно ты с ней сделала?

Вопрос, казалось, даже позабавил женщину, и она покачала головой. Френсис протянул руку и, намотав вокруг ладони ее мягкие черные волосы, безжалостно дернул к себе.

— У меня нет времени, Анджела. Где она?

Черные глаза заблестели нехорошим огоньком, однако графиня молчала. Другой своей рукой Ботвелл сорвал с нее тюремный халат и озверело толкнул на койку.

И прежде чем Анджела осознала, что происходит, она уже лежала распластанная на соломенном матраце, а руки и ноги ее были привязаны к стоякам.

— Что ты еще придумал? — завопила она. — Я позову стражника!

— Он не ответит, Анджела. У меня есть разрешение интенданта извлечь из тебя сведения любым способом, какой потребуется. Итак, какие указания ты дала своим друзьям-туркам относительно моей жены?

Графиня оглядела своего бывшего любовника холодным взглядом, а затем плюнула ему в лицо. Френсис Ботвелл кивнул Коноллу. Тот открыл корзину, задумчиво в нее посмотрел, а потом вытащил коротенькую, но толстую змею и подал Ботвеллу. Френсис обернул рептилию вокруг руки и погладил головку, которая покачивалась, постреливая языком. Он спустил ее на матрац прямо между ног Анджелы. Графиня дико завизжала:

— Франсиско! Во имя милосердия! Убери ее! Убери!

— Что именно ты сделала с моей женой?

Она напряглась, пытаясь вырваться, ее черные глаза отражали бездну страха, но все равно она не захотела ответить. Ботвелл видел, как бьется сердце в ее груди.

Змея раскрутилась и начала медленно подползать к телу.

Графиня завыла долгим воем испуганного животного.

— Она идет к твоему теплу и к твоей влаге, Анджела.

А вскоре ее потянет во тьму твоей утробы, где прежде уже столько побывало! А когда она благополучно заберется к тебе внутрь и начнет там извиваться, я вытащу из корзины другую, а потом еще одну и еще… пока твой живот не превратится в змеиное гнездо. Ты уже ощущаешь их у себя внутри, Анджела? И как, приятно?

Сверля ее безжалостным взглядом, глаза Ботвелла приблизились к ней. Она так удивилась жестокости возлюбленного, что на кратчайший миг даже позабыла страх.

Но затем ужас вновь охватил ее. Наконец она сумела выдохнуть:

— Я услала ее к моему брату! Убери змею! Я все скажу! Только убери!

Небрежным движением Ботвелл поднял змею и бросил обратно в корзину.

— Говори тогда, сука, или я вывалю на тебя все, что принес.

— Я послала твою драгоценную супругу к моему брату Чикалазаде-паше, великому визирю султана. Это большой ценитель женской красоты, а его любовные подвиги вошли в легенду. Пока она еще не там, Франсиско, но скоро будет. И тогда главный евнух брата прикажет омыть ее в бане и надушить, а затем отведет на осмотр к своему господину. Ее разденут догола.

И когда брат увидит ее, а я признаю, что твоя благоверная прелестна, то он насладится ее телом.

— Мерзавка ты! — прорычал Ботвелл.

Анджела рассмеялась.

— Ты никогда ее больше не увидишь! Для тебя она потеряна! Скоро она будет лежать под моим братом и изойдет стонами от желания. — Графиня доверительно понизила голос:

— Говорят, брат просто бык, и он научит, как услаждать его. А у тебя останутся одни воспоминания и мучительная мысль, что ею обладает другой мужчина. — Голос Анджелы стал бархатно-мягким и даже ласковым. — Только представь, Франсиско! Ее золотистые волосы рассыпались по подушке, стройные белые ноги жадно раздвинуты, ей уже невмоготу ждать налитой член возлюбленного господина. Она готова вымаливать его милости! Она живет в гареме вместе с сотней других красавиц и борется за его знаки внимания столь же горячо, как и все остальные женщины.

Страшный смысл этих слов сразил Ботвелла, превратив его лицо в маску боли и страдания. Шагнув к выходу, он рывком открыл дверь и вышел. Конолл медленно подошел к приговоренной и какое-то время стоял, молча ее разглядывая. Анджела перепугалась, ибо этот мужчина не смотрел на ее обнаженное тело с вожделением.

И даже вообще не выказывал никаких чувств.

— Ты злая женщина, — негромко сказал он, — но не думай, что ты выиграла. Мы вернем ее. Не для того я присматривал за ней с самого детства, чтобы она так кончила.

Мужчина вынул нож и перерезал веревки. И, прежде чем Анджела поняла, что он делает, поднял корзину со змеями и вытряхнул ей на колени.

Покидая камеру и слыша позади вопли ужаса, Конолл улыбался, показывая волчий оскал.

— Запри снова, — велел он стражнику. — Открывать нельзя до утра.

На следующий день Конолл Мор-Лесли не удивился, узнав, что ночью за душой Анджелы ди Ликоза приходил дьявол, который оставил на память о своем визите ее бренное тело вместе с полудюжиной змей. Толпа, собравшаяся посмотреть, как будут казнить живую Анджелу, оказалась разочарована. Труп привязали к столбу и сожгли, а горожане приветствовали это слабое утешение одобрительными возгласами.

Конолл позволил Ботвеллу предаваться скорби ровно двадцать четыре часа. А потом отвез его в турецкий квартал Неаполя и затащил в бани, где пара дородных молодцов оттерла пьяного Френсиса дочиста. Затем его держали в парной, пока не открылась каждая пора и не стала сочиться потом. А когда вывели, то окатили чуть теплой ароматной водой и позволили поспать на мраморной скамье в другой парной. Однако час спустя разбудили, дали чашку горячего кофе по-турецки, и тогда страдалец сблевал большую часть выпитого вина. Его перевели в теплую комнату, побрили, опять вымыли. И после этого одели в его же собственные чистые одежды, которые Конолл не забыл захватить. Старые сожгли. Наконец, графа с поклонами проводили на улицу, где его ждал капитан.