Бертрис Смолл - Невольница любви

— Спасибо, — кивнула Индия, подняла поднос и вопросительно взглянула на евнуха.

— Посмотрим, как ты все запомнила, — улыбнулся тот. — Веди меня в покои повелителя.

Он остался очень доволен, когда девушка безошибочно прошла всю дорогу.

— Молодец! Однако позже я еще раз провожу тебя, чтобы ты завтра не заблудилась.

Они проследовали на небольшую, выложенную изразцами террасу, выходившую в сад. Индия поставила поднос перед деем, сидевшим за низким столиком. Морщинистый карлик принес жаровню, небольшой металлический горшочек, синюю с белым чашку и блюдце. Опустившись на корточки, он насыпал темные бобы в странный сосуд, который, как обнаружила Индия, оказался мельничкой. Потом залил кофейный порошок водой и поставил горшочек на огонь.

Когда Кейнанреис поел, старый кофевар принес ему чашку ароматного турецкого кофе, щедро подслащенного, почти до состояния сиропа. Дей поднес чашку к губам.

— Убери со стола, девушка, — прошептал Баба Гассан.

— Можешь доесть то, что осталось, — бросил дей и, не обращая больше на нее внимания, продолжал наслаждаться кофе.

— Ешь, — посоветовал Баба Гассан. — Больше ничего не получишь, разве что он разрешит тебе позавтракать на кухне.

Злоба и гнев вскипели в Индии, но приходилось сдерживаться. Она не позволит гордости взять верх над здравым смыслом!

На дынной кожуре осталось еще немного мякоти. Индия проглотила все. Как вкусно!

— Что такое йогурт? — осмелилась спросить девушка, взявшись за серебряную ложечку.

— Свернувшееся и скисшее молоко, — ответил евнух. Индия осторожно пригубила. Язык защипало, и девушка сморщила носик. Но на вкус не так уж неприятно.

Она вычерпала все до дна и, видя, что дей почти допил кофе, поспешно запихнула в рот кусок лепешки. Евнух подал господину влажное полотенце для рук и потом вручил его Индии. Та последовала примеру дея.

— Брось на поднос, — велел Баба Гассан, когда Индия вытерлась, — служанка все заберет. Теперь следуй за деем, но сначала надень на него бабуши и тюрбан.

Дей снова уселся, и девушка подползла к нему с серебряными парчовыми туфлями. Поднявшись, она надвинула на голову дея тюрбан.

— Теперь отступи на шаг и поклонись в знак того, что все готово, — подсказал евнух.

Индия подчинилась, думая, однако, что дей мог бы и сам это сообразить, но мудро придержала язык. Все трое направились в зал, и девушка внезапно с ужасом вспомнила, что полураздета и всякий может видеть ее грудь. И хотя сознание собственной наготы было поистине невыносимым, она сообразила, что протестовать бесполезно, иначе это плохо для нее кончится.

Она вошли в зал для приемов через маленькую боковую дверь. К дею приблизились Арудж-ага вместе с Томом Саутвудом в турецком облачении. Том потрясение уставился на кузину, но тут же отвел глаза. Как она жаждала поговорить с ним… Жаждала, но не смела. Баба Гассан подвел ее к возвышению, вручил большое опахало из павлиньих перьев на длинной ручке из слоновой кости. Перья были прикреплены к ручке широким кольцом из филигранного золота.

— Встанешь тут, — наставлял он, — будешь обмахивать повелителя опахалом, пока он будет принимать просителей. Иногда можешь отдыхать, поскольку день выдался душным, но если по твоей вине хозяину станет жарко, я сам тебя выпорю, ясно?

Индия кивнула. Почему они вечно спрашивают, поняла ли она? Неужели считают слабоумной?

Девушка чуть вытянула шею, пытаясь услышать, что говорит Арудж-ага.

— Завтра мы отплываем, повелитель, — сообщил тот.

— А молодой англичанин? — спросил Кейнанреис.

— Едва не умер от потрясения, когда его приковали к веслу, господин, но пока жив и здоров.

— Пригляди за ним. Если он научится хорошим манерам, я, вероятно, соглашусь вернуть его семье. Не хочется терять богатый выкуп, — заключил дей и обратился к Томасу:

— Вижу, ты похож на истинного мусульманина. Уверен, что честно выполнишь свой долг?

— Клянусь, повелитель, — заверил Том. — Я принял новое имя. Теперь меня зовут Осман — в честь дорогого старого друга моей бабки, жившего в Алжире много лет назад. Он был астрологом.

Арудж-ага раскрыл рот от изумления.

— Осман Астролог?! Тот самый Осман? Повелитель, он был знаменитым и очень уважаемым ученым! Англичанин, твоя бабка действительно знала Османа? Но как?

— Это долгая история, господин ага, но буду счастлив поведать ее тебе долгими ночами на корабле. — Том низко поклонился дею:

— Повелитель, могу я просить милости, перед тем как уйду в море?

— Чего тебе, штурман Осман?

— Моя кузина… — едва слышно пробормотал Том.

— Все еще хранит свою добродетель, — сухо бросил дей. — Я намерен проявить терпение, поэтому и назначил ее своей личной рабыней. Если покорится мне, никто не причинит ей зла.

— Спасибо, господин.

Томас еще раз поклонился и молча слушал, как ага и дей обсуждают детали предстоящего путешествия. Один раз он искоса посмотрел на кузину, и та едва заметно кивнула ему, показывая, что все хорошо. Томас быстро отвернулся — и как раз вовремя, потому что ага собрался уходить.

Когда мужчины удалились, дей уселся поудобнее и кивнул главному евнуху, приказывая открыть двери. Индия принялась размахивать опахалом. Писец, маленький суетливый человек, передал господину длинный пергаментный свиток, заполненный непонятными Индии письменами. Привратники распахнули двери, и в зал влился многоцветный людской ручеек. Индия с облегчением заметила, что никто из присутствующих не интересовался ее выкрашенными кармином грудями.

Кейнанреис отдал писцу свиток и велел начинать.

— Разведенная женщина Фатима и торговец Али-Акбар, — объявил тот и, когда пара предстала перед деем, тот добавил:

— Пусть женщина говорит первой. Фатима вежливо поклонилась. Она была одета бедно, но чисто, и ее юность, очевидно, давно миновала.

— Повелитель, умоляю о правосудии. Тридцать лет назад, когда мне было четырнадцать, я стала женой Али-Акбара. Я дала ему трех сыновей и дочь. В последующие годы Али-Акбар женился еще три раза, поскольку заветы пророка позволяют мужчине иметь четырех жен. Желая взять новую молодую жену, он развелся со мной и привел в дом тринадцатилетнюю девочку, которая, как он надеялся, пробудит в нем угасшую мужскую силу. Не солгу, повелитель, если скажу, что рада освободиться от этого человека. Та любовь, что когда-то цвела между нами, давно умерла. Однако Али-Акбар отказался вернуть мое приданое, которое принадлежит мне по закону пророка. Я осталась нищей и бездомной и вынуждена просить подаяние. Прошу вас, помогите, повелитель. Припадаю к вашим ногам.

Кейнанреис обратился к Али-Акбару;

— Это правда?

Торговец съежился под мрачным взглядом дея.