Лара Темпл - Последняя любовь лорда Стентона [litres]

Король усмехнулся.

– Это правда. Но она похожа на непроснувшийся вулкан – шипит, выбрасывая пар, иногда громыхает, но не извергается. Афина – богиня не только мудрости, но и войны, а мисс Джеймс отказывается признавать, что это тоже часть ее натуры. Поверьте, я много раз подталкивал ее к действиям, однако английская флегматичность брала верх над романским темпераментом.

– Уверен, ей нужно выпить пару стопок водки, – захохотал Разумов, довольный собственной шуткой.

– В своем доме могу гарантировать ей уважительное отношение, – произнес Алекс. Он и сам чувствовал себя похожим на вулкан, о котором говорил король.

Трое мужчин посмеялись сальной остроте, сэр Освальд воспользовался моментом и, приподняв пенсне, взглянул на Алекса, призывая взять себя в руки.

– Думаю, мы хорошо сегодня потрудились, джентльмены, – продолжал Стентон уже спокойнее. – Если так пойдет и дальше, одного дня будет достаточно, чтобы закончить. Затем вы можете перейти к консультациям с послами, господа, при необходимости мы доработаем соглашения.

Мужчины откланялись и вышли. Алекс задержался у стола и перебирал документы, когда в дверях появился Воткинс.

– Прикажете убрать стаканы и наполнить штофы, милорд?

– Пожалуй, Воткинс. И проветрите, здесь душно.

– Разумеется, милорд. Велите отправить горничную к мисс Джеймс? Или сообщить леди Альбинии?

Уже устремившийся к выходу Алекс остановился, заинтересованный вопросом дворецкого.

– О чем вы? Мисс Джеймс не вернулась к себе?

– Нет, милорд. Она действительно направилась к лестнице, но остановилась и прошла в теплицу. Возможно, ее привлек запах дыма.

– Возможно. Не беспокойтесь, Воткинс, и не стоит никому сообщать. Я сам позабочусь, чтобы мисс Джеймс скорее вернулась к принцессе.

Сквозь стеклянные стены оранжереи было видно, как солнце опустилось к самым верхушкам деревьев на краю леса, поверхность озера оставалась серой, лишь приобрела легкий перламутровый отблеск. Алекс наблюдал похожую картину тысячи раз. Это его дом, настанет день, когда он перейдет в его владение по наследству. Отчего же сейчас кажется, что все это он видит впервые?

Поначалу он не заметил ее, спрятавшуюся между огромными вазонами с растениями. Внимание привлекли мелькнувшие между листьев желтые пятна. Она либо не видела его, либо решила сделать вид, поскольку оставалась неподвижной. Внезапно затухающие лучи скрытого облаками солнца вырвались из-за преграды и рассыпали в волосах золотые искры, кожа на лице стала кремовой и засветилась. Цветы насыщенного красного цвета и розового стали живописным фоном, картина напоминала старинный гобелен, изображавший задумчивую девушку, тоскующую по прекрасному, но покинувшему ее рыцарю.

При всей нелюбви к Байрону, Алекс никак не мог выкинуть из головы строки, прочитанные Разумовым, они вполне могли быть посвящены Кристине Джеймс. За исключением пары строк, поскольку в душе она не хранит покой и ничего в ней не говорило о мире, а ее отношения с королем Дарием, вероятно, не совсем похожи на родственные.

– Вам нехорошо, мисс Джеймс?

– Если вы пришли комментировать мои способности или выдвигать требования, лучше уходите.

Еще несколько эпитетов из стихотворения, совершенно ей не подходящие. Она не была ни милой, ни безмятежной. Сдержанная настолько, что кажется ледяной, и, действительно, сравнение с вулканом очень ей подходит. Напряжение ее, по ощущениям Алекса, превосходило его собственное. Самое меньшее, что он мог сделать как хозяин дома, – успокоить ее и просить вернуться в свою комнату.

– Мне не следовало допускать, чтобы пари состоялось, – произнес он, осознавая, как жалко выглядит попытка извиниться. Похоже, Кристина тоже это почувствовала, шумно вздохнула и опустила голову.

– Оно ничего не изменило, к тому же пошло на благо для достижения вашей цели. Всем собравшимся для переговоров теперь легче манипулировать королем Дарием, верно?

Слушать правду было неприятно, но сильнее задела ее забота о короле. Он привычно спрятал обиду глубже, но она все равно вырвалась.

– И часто он так себя ведет, Афина? У вас вошло в привычку плясать под его дудку и делать все, что он приказывает?

– Не смейте так меня называть!

– Почему? Эксклюзивное право короля? Им он тоже владеет?

– Я не собственность короля Дария. И вообще ничья! – Привычно низкий голос стал совсем глухим.

Алекс поспешил взять себя в руки. Необходимо исправить ситуацию.

– Мисс Джеймс…

– Во всем виноваты вы!

– Я?

– Да, если бы вы… Впрочем, это уже не важно.

– Постойте, в чем вы видите мою вину?

– Ни в чем, забудем об этом. Мне нечего вам сказать.

Она повернулась, намереваясь уйти, но Алекс взял ее за руку. Она оказалась мягкой и теплой, под его пальцами сильно бился пульс.

– Это не так.

– Послушайте, вы же совсем ничего не понимаете. Власть принадлежит вам по рождению. Лорд Стентон, в будущем маркиз Вентворт. Вы знаете за собой право вершить судьбы и менять ход событий в мире по своему усмотрению. Я не являюсь очередной вашей задачей для разрешения дипломатическим путем, не смейте опробовать на мне свои методы!

Кристина попыталась выдернуть руку, но Алекс не собирался ее отпускать. Не мог сейчас отпустить. Прикосновение к ее коже завораживало, исследование увлекло его, желание узнать, что скрывается под невидимой вуалью, стало нестерпимым. Неужели он прав: под обликом скромницы прячется женщина, похожая на его мать и на Веру Виданич. Последующие поступки могут представлять опасность, но жажда действия сильнее разума.

Он не раз становился очевидцем опасных политических ситуаций. В некоторых случаях вмешательство позволяло внести коррективы и все исправить, а иногда приходилось отойти в сторону и наблюдать, а позже собирать осколки и восстанавливать. Исключительность данной ситуации в том, что она касается его лично.

Он должен избегать общения с мисс Джеймс, бежать от нее подальше, как от чумы. Не слушать внутренний голос, призывающий принести извинения, попытаться успокоить и ее, и себя, когда в душе нарастает уверенность, что эта девушка еще станет причиной немалых тревог.

Неужели он так быстро забыл о событиях в отношениях с Верой? О том, как незначительный случай едва не превратил его фактически в убийцу. Несмотря на то, что мотивы были альтруистическими. Сейчас же, напротив, он стремился получить то, о чем мечтал со времени пребывания на Иллиакосе, и положить конец фантазиям. Разумнее сейчас не поддаваться искушению, лучше забыть навсегда.

В конце концов воображение успокоится, так было и раньше. Надо ее отпустить.

«Отпустить».

Алекс выдохнул, прогоняя мысли, однако коварное воображение нарисовало перед глазами чудесную картину весенней поляны с цветущими колокольчиками, расположив в самом центре прекрасную Венеру с распущенными волосами, отливающими цветом красного дерева. Покачиваясь, цветы походили на морские волны, поддерживающие богиню.