Кэролайн Линден - Невеста для графа [litres]

В кабинете было темно, и она чувствовала себя словно преступница, пробравшаяся в чужое жилище. Поставив лампу на стол, Элиза осмотрелась. Так где же гроссбух? Казалось бы, где ему быть, если не в книжном шкафу, поэтому с него Элиза и начала осмотр. Причем обнаружила сразу несколько бухгалтерских книг. Все они велись очень аккуратно, и все были за прошлые годы, и только одна из книг была заполнена почерком Хью – ее Элиза и положила на стол. Ей не составило труда расшифровать записи. Элиза сама вела домашнюю бухгалтерию в Гринвиче, но мать Хью, судя по всему, финансовых вопросов не касалась.

Элизе был непривычен размах графских расходов, но немного усилий – и все стало понятно. Вот зарплата прислуги, вот счета от модисток, от мясника, от кузнеца… Элиза быстро перелистывала страницы.

И вдруг замерла в изумлении. Закладная на Розмари! Причем сумма была очень большая. Генриетта сказала ей, что Розмари пришлось сдать в аренду, к большому сожалению, потому что все они очень любили это поместье. И еще одно поместье – Норкросс-Холл в Эссексе – тоже было заложено. Теперь, когда она знала, что ищет, все довольно быстро прояснялось. Складывая суммы регулярных выплат, Элиза пыталась прикинуть величину основного долга, но дойдя до тридцати тысяч фунтов, считать перестала.

Вилли положил голову ей на колени, и она рассеянно гладила его между ушами, слепо уставившись на раскрытые страницы книги. Поместья в закладе – это так. Но, с другой стороны, если верить Джорджиане, то больше половины наследных поместий английских аристократов находились в закладе. И брат Джорджианы постоянно вел переговоры со своими нотариусами об очередном перезакладе недвижимости. Поэтому тот факт, что Хью был в долгах, еще ничего не означал. Самые богатые пэры королевства имели доход в десятки тысяч фунтов в год – более чем достаточно, чтобы выкупить закладные. Хотя… Если Гастингс был одним из них, то учет своих доходов он вел в какой-то другой книге.

– Мне нужен самый новый гроссбух, – прошептала Элиза.

Вилли поднял голову и тихонько тявкнул. Глядя на него, Элиза сказала:

– Да, именно так. Нужен самый новый. И тогда все станет ясно.

Но того гроссбуха, который ей требовался, на полке не оказалось. Тогда Элиза вернулась к столу и выдвинула верхний ящик. Ничего. Еще один – то же самое. И, наконец, в третьем ящике она нашла то, что искала. Элиза взяла книгу дрожащими руками – и в этот момент из нее выпал какой-то конверт. Положив книгу на стол, Элиза наклонилась и подняла конверт. Она тотчас же узнала отцовский почерк, хотя написано было всего одно слово: «Гастингс». Немного помедлив, Элиза раскрыла конверт, чтобы посмотреть, что отец передал Хью. Это могло быть какое-нибудь рекомендательное письмо, или список лучших вин, или же…

«Оплачено полностью», – гласила надпись на первом листе долговой расписки на две тысячи фунтов. «Оплачено полностью», – еще на одной расписке на довольно крупную сумму от каретных дел мастера. «Оплачено», – на расписке от виноторговца. «Взыскано полностью», – гласила красная надпись поперек свидетельства о владении поместьем в Эссексе.

Элиза непроизвольно зажала ладонью рот. Ох, сколько их, этих расписок, векселей, счетов, ссуд, и на каждом документе – «Оплачено полностью». Листки один за другим падали на стол, проскальзывая меж ее пальцев, – целый ворох доказательств, что ее отец выкупил долги Хью, то есть все было именно так, как и сообщил ей сэр Ричард Несбит. Элиза раскрыла текущий гроссбух – раскрыла, мечтая о чуде. Вот сейчас она убедится в том, что Хью расплатился с ее отцом. Или написал расписку. Тогда станет ясно, что отец оплатил долги будущего зятя по доброте душевной, решив сделать ему подарок. И получится, что никакого шантажа не было.

Но расписки Элиза не обнаружила. Как и записи о выплаченном Эдварду Кроссу долге. Зато она теперь знала, на какие счета и на какие цели ушла кругленькая сумма из ее приданого. Муж вел учет каждому фартингу, но ни одного платежа по закладным не было с тех самых пор, как Хью впервые навестил ее отца в Гринвиче.

Увы, теперь не оставалось ни малейших сомнений в том, что Несбит сказал ей правду.

Хью уже начал волноваться. Куда же запропастилась Элиза? Она сказала, что пойдет в дамскую комнату. Хью знал, что в дамской комнате леди может задержаться на очень долгое время, и потому не удивился, когда Элиза не вернулась ни через десять минут, ни через двадцать. Но Хью не смог найти жену и через полчаса – вот тогда заподозрил неладное.

За время ожидания Хью успел выпить и свое шампанское, и шампанское Элизы. Кроме того, поболтал с друзьями и даже познакомился с претендентом на руку и сердце Генриетты. Сестра и молодой человек, увидевший в ней свою избранницу, сами подошли к нему, чтобы сообщить о своих чувствах. Хью был знаком с Уильямом Паркером-Джонсом, младшим сыном маркиза Доунса, но был немало удивлен, когда юноша попросил у него разрешения ухаживать за Генриеттой. Глядя, как расцветала Генриетта – словно сияла изнутри – под взглядами юноши, Хью пришел к выводу, что его младшая сестренка уже взрослая девушка.

– Судя по выражению лица Генриетты, я должен ответить согласием, – сообщил он молодому человеку. – Но я также должен вам сказать, что буду настаивать, чтобы она не пропустила свой дебют в следующем сезоне.

– Да-да, конечно, – согласился лорд Уильям. – У меня и в мыслях не было лишать вашу сестру такого праздника. – Он украдкой взглянул на разрумянившуюся Генриетту. – Но я все же надеюсь уже в этом сезоне избавиться от тех многочисленных конкурентов, которые непременно стали бы просить у вас того же, чего сейчас прошу я.

Хью усмехнулся и проговорил:

– Желаю вам удачи. А преуспеете вы или нет – решать в первую очередь Генриетте.

К ним приблизилась вдовствующая графиня, и Генриетта поделилась новостью с матерью. Розмари пришла в восторг. Чуть погодя подошла Эдит, и Хью представил ее поклоннику сестры. Потом мать что-то шепнула Эдит, и та сразу же отошла. Когда же лорд Уильям повел представлять Генриетту своей матери, Розмари попросила его передать маркизе от нее привет.

– Генриетта, дорогая, как я рада! Очень милый мальчик! И из такой хорошей семьи… – сказала Розмари вернувшейся Генриетте и обняла ее.

– Ты правда довольна, мама? Ты одобряешь мой выбор? – Не дожидаясь ответа, Генриетта повернулась к брату. – Ты сказал то, что думаешь? Выбор действительно будет за мной?

– С чего мне кривить душой? – с наигранной обидой спросил Хью. – Ты так в себе не уверена, что хочешь переложить право выбора на меня?

Генриетта рассмеялась, но тут же, без всякого смеха, проговорила:

– Нет, конечно, но… Все это так ново для меня. Ново и странно. За мной будут ухаживать, моей благосклонности будут добиваться, и, может быть, меня будут пытаться соблазнить. Все это казалось таким романтичным и волнующим, когда происходило не со мной, а с Эдит. Я тогда ей ужасно завидовала, но сейчас… Ты ведь скажешь мне, если будешь считать, что я совершаю ошибку, правда?