Кэролайн Линден - Невеста для графа [litres]

– До свидания, папа, – сказала Элиза.

Она прошла мимо отца в сторону двери.

– Лилибет! – окликнул ее отец. – Дочка, подожди! Слушай, что тебе отец говорит!

– Я выслушала тебя. – Она, наконец, остановилась и повернулась к отцу. – И мне было очень больно, папа.

– Но я не хотел ничего плохого. Я всего лишь хотел быть хорошим отцом. Твоя покойная мать не простила бы меня, если бы я ничего не предпринял. Что еще я мог сделать?

Элиза покачала головой и, надев плащ, вышла за дверь. Наемный экипаж, в котором она приехала, дожидался возле дома. Отец вышел следом, догнал ее, прижал ладонью дверцу кеба и сказал:

– Ты не сядешь в эту рухлядь. О чем думал Гастингс, позволив тебе выезжать… таким образом?

– На чем захотела, на том и приехала, – задыхаясь от возмущения, проговорила Элиза.

– Уильям отвезет тебя утром домой, – заявил Кросс тоном, не терпящим возражений, и, бросив кучеру гинею, велел уезжать.

Элиза всхлипнула. Слезы бессильного гнева жгли глаза. Хью по крайней мере не оспаривал каждое ее слово. Он слушал, что она говорила, уважал и ее мнение, и ее чувства. А еще муж, в отличие от отца, честно отвечал на все ее вопросы.

– Возвращайся в дом, – сказал мистер Кросс. – Переночуешь в своей комнате. А утром, если захочешь, сможешь еще на меня накричать, как сделала бы твоя мать. Обещаю, что молча выслушаю все твои упреки.

Элиза не хотела оставаться в отцовском доме, но ей было о чем подумать в одиночестве. Ни слова не говоря, она вернулась в дом. Отец, видимо, понял, что разговаривать с ней не стоит, и оставил ее в покое.

Оставшись в своей бывшей спальне, Элиза села на кровать и осмотрелась, но тут же встала и принялась расхаживать по комнате. Ей всегда лучше думалось в движении. Так к кому же обратиться за советом? А совет ей был очень нужен, потому что она не имела ни малейшего представления, как жить дальше. Но даже если бы ее подруги находились рядом, то чем могли бы ей помочь? Сейчас, как никогда, не хватало материнского участия.

Элиза снова присела на кровать. Со стены, из рамки, на нее смотрели строчки из Библии. Элизе было десять лет, когда она с присущей ей старательностью мелкими стежками выводила гладью: «Кто честен перед собой, тот честен перед миром». Она вспомнила добрые и мудрые глаза классной дамы, которой показала выбранную цитату, и ответ на мучивший ее вопрос: к кому обратиться за советом? – сразу же нашелся.

Элиза встала на рассвете. Ей удалось выскользнуть из дома незаметно. Кричать на отца не хотелось. И разговаривать с ним – тоже. Элиза нашла Уильяма на конюшне и попросила запрячь коляску. Полчаса спустя они уже отъезжали от спавшего дома.

Хью добрался до Гринвича в одиннадцатом часу утра. Накануне он обнаружил, что жены не было в доме на площади Сент-Джеймс. Ее горничная Мэри спала на стуле у камина, в смежной со спальней Элизы гостиной. Когда Хью ее разбудил, она, заикаясь, сообщила, что хозяйка куда-то уехала среди ночи, а куда – не сказала. Но Хью выяснил, что Элиза отправила Томаса за наемным экипажем, в котором и укатила в неизвестном направлении. Мэри же, дожидаясь возвращения хозяйки, уснула в ее гостиной.

Хью сразу догадался, куда поехала Элиза. Он ведь сам отправил ее к отцу. Внушало беспокойство лишь то, что она до сих пор не вернулась. Выпив залпом чашку кофе, Хью верхом отправился в Гринвич.

Он ехал вдоль реки, думая только о том, что скажет Элизе. Ее отец лгал им обоим, но это – в прошлом, и пусть прошлое в прошлом и останется, пусть не бросает тень ни на настоящее, ни на будущее. Вспомнив заплаканное, искаженное болью лицо Элизы, он вдруг понял всю нелепость и бессмысленность своих оправданий. Кросс взял с него слово хранить все в тайне, но Хью понимал, что правда откроется – рано или поздно. Так что же он предпринял в свете того, что знал? Ничего. И, что еще хуже, он пытался во что бы то ни стало сохранить их с Кроссом гнусный секрет.

И не важно, кто Элизе об этом рассказал. Не все ли равно? Ведь он мог все рассказать ей сам, сделав это предельно деликатно и тактично. Но он вел себя как последний трус. И теперь получил то, что заслужил.

Приехав к Кроссу, Хью обнаружил, что Элизы там нет, уже нет.

– Она уехала ранним утром, – сообщил Кросс.

– Куда уехала? – Хью не спрашивал, а требовал ответа.

Кросс тяжело вздохнул.

– Я не знаю… – Он пожал плечами и, сделав над собой усилие, посмотрел на Хью. – Проклятый Несбит рассказал ей о долгах вашего отца и о нашей с вами сделке.

Хью до боли в челюсти стиснул зубы. Так вот что так порадовало Ливингстона вчера на балу… Он натравил Несбита на Элизу в отместку за то, что она сделала корыстолюбие Бенвика достоянием гласности.

– Мне плевать, кто ей сказал, – процедил Хью. – Мне важно лишь найти ее и собственными глазами увидеть, что с ней все в порядке.

– Вчера она была в ярости, – сказал Кросс, поднимаясь на ноги. – Называла меня лжецом и предателем и обвиняла в том, что я заставил вас ее полюбить. – Смерив зятя недобрым взглядом, он добавил: – Но это не так. Ухаживать – да, заставил. Жениться – да, заставил. Но не любить. И не смейте возражать!

– Я этого не говорил. – Хью покачал головой. – Да, я полюбил Элизу, но по собственной воле. Полюбил не за ваши деньги, а за ее душевные качества. Только поэтому я ей ничего не сказал. В противном случае я бы уже давно ей все рассказал. Рассказал бы сразу же после свадьбы, а там – будь что будет.

Кросс хмыкнул и пробормотал:

– Но она этого и хотела… Когда Элиза была маленькой, не раз говорила мне, что хочет, чтобы ее любили. Но сезон в Лондоне закончился, а ей так никто и не приглянулся. Как она заявила, там не оказалось ни одного джентльмена, который был бы способен любить кого-либо, кроме себя самого. По большому счету она оказалась права. Все эти господа если и были чем-то всерьез увлечены, то лишь картами, скачками или выпивкой. Высшее общество по большей части состоит из никчемных бездельников. Вот мне и пришлось самому взяться за поиски неженатого джентльмена, который был бы приличным человеком, а не отъявленным эгоистом.

– И был бы по уши в долгах, – не удержавшись, добавил Хью.

Кросс небрежно отмахнулся.

– Долги – средство влияния, не более того. А добивался я всего лишь одного – чтобы вы пригляделись к ней, потому что невозможно не заметить, какая она чудесная, моя девочка, – добавил Кросс, пожав плечами.

Было ясно, что он не видел в своих действиях ничего дурного.

– А вам никогда не приходило в голову, что если бы круг ваших знакомых был несколько иным или если бы Элиза приглашала в гости молодых людей, разделяющих ее интересы…

– Нет! – перебил Кросс и резко взмахнул рукой, как бы отметая возражения. – Для нее я хотел настоящего джентльмена. Она говорила, что все молодые люди, которые приходят к нам, охотятся лишь за ее приданым. «Так почему бы мне этим не воспользоваться?» – подумал я.