Кэролайн Линден - Невеста для графа [litres]

– Но… что же все-таки произошло? – прошептала Эдит. – Знаешь, мне ужасно стыдно за то, как я вела себя с ней и…

– Я знаю, – кивнул Хью. – А произошло следующее: Ричард Несбит рассказал ей обо всем вчера на балу.

– Несбит? – воскликнула Розмари, вскочив со стула. – Этот негодяй? Он никогда не был другом твоего отца, этот подлый сморщенный мухомор! Как он посмел?

– Он подлец, тут двух мнений быть не может, – согласился Хью.

– Но он… он также друг лорда Ливингстона, – с дрожью в голосе сказала Эдит. – Мистер Бенвик мне говорил.

Хью молча кивнул, потом продолжил:

– Так вот: я не знаю, куда поехала Элиза, однако подозреваю, что с ней сейчас ее подруги – леди Джорджиана и герцогиня Вэр. Она отправила леди Джорджиане записку, перед тем как уехала вчера вечером.

– Она вернется? – всхлипывая, спросила Генриетта. – Что ты собираешься предпринять?

Хью, не в состоянии принимать сейчас какие-либо решения, потер воспаленные от бессонной ночи глаза.

– Не знаю…

– Но ты должен ее отыскать! – воскликнула мать. – Если ты ее любишь, ты должен это сделать!

– Я не знаю, куда она поехала, – напомнил Хью. – И не знаю, нужен ли я ей теперь. – Перед глазами его возникло лицо Элизы – побелевшее от ужаса и унижения. – Что, если она меня разлюбила?

– Нет, она тебя любит! – воскликнула Эдит.

– Ты не должен так думать, Хью, – добавила Генриетта.

Хью поставил локти на стол и опять потер глаза.

– Но она знает, что я лгал ей: лгал все то время, что ухаживал за ней. Такое можно простить? – Он посмотрел на Эдит. – Я не так уж далеко ушел от Бенвика.

Эдит вспыхнула.

– Как ты можешь сравнивать?

Хью промолчал. Увы, он ужасно обидел Элизу, и это уравнивало его с несостоявшимся женихом сестры. И действительно, чем он лучше негодяя Регги, бросившего Эдит?

Тут на затылок ему легла прохладная ладонь матери.

– Выше нос, – тихо сказала она. – Смотри вперед и не копайся в прошлом.

Мать слово в слово повторила любимую фразу отца. Хью поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Розмари была бледна, но во взгляде сквозила решимость.

– Элиза любит тебя, мой мальчик, – продолжила мать. – Это ясно как день. Любовь к тебе – в каждом ее слове, в каждом взгляде. Ты должен дать ей шанс простить тебя. Ты должен поехать за ней.

– Да, знаю. Но куда ехать?.. – Хью сделал глубокий вдох. – Наверное, стоит начать с Чизика. Там живет ее подруга герцогиня Вэр, и Элиза могла поехать к ней. Или же… Возможно, она сообщила герцогине, куда именно едет.

– Эй! – крикнула Генриетта, и все повернулись к ней. – Я, кажется, знаю, где она.

Хью вскочил на ноги – усталость как рукой сняло.

– Где же? И откуда ты это знаешь?

Генриетта замялась.

– Только не думайте, что я все это время знала, но молчала. Я просто…

– Где она? Говори! – теряя терпение, крикнул Хью.

– Элиза с большой любовью отзывалась о своей школе и говорила, что классная дама была ей почти как мать. И вот я думаю, что в такой трудный момент…

– Школа, говоришь? – Теперь и Хью вспомнил их с Элизой разговор во время того памятного пикника…

– Академия миссис Эптон, которая находится в Хартфордшире, – сказала Генриетта.

Элиза не предупреждала о своем приезде заранее, поэтому не знала, как ее примут и примут ли вообще, – об этом можно было лишь гадать. Но она не ошиблась в миссис Эптон: как и двенадцать лет назад, когда Элиза была робкой восьмилетней девочкой, только переступившей порог школы, наставница встретила ее с радушной улыбкой. Далеко не сразу: может, на третий или на четвертый год учебы – до Элизы стали доходить слухи о том, что она оказалась в такой школе лишь потому, что ее отец пожертвовал крупную сумму на это учебное заведение. И еще говорили, что настоящей леди ей все равно никогда не стать. Но миссис Эптон, в отличие от многих других, не меняла своего отношения к Элизе; впрочем, она и к другим девочками относилась не хуже, на всех хватало ее душевного тепла – и на дочерей герцогов, и на дочерей менее знатных родителей. Что же касается Элизы, то ее старательность и стремление достичь совершенства во всем снискали ей особое расположение классной дамы, и та нередко помогала Элизе и после уроков.

Встретив Элизу уже в качестве графини Гастингс, пожилая наставница проводила свою бывшую воспитанницу в небольшую гостиную – там обычно принимали попечителей – и напоила чаем. Дел у миссис Эптон, как всегда, было много, и потому она, извинившись, вернулась к своим обязанностям, оставив гостью дожидаться в гостиной. Элиза ничего не имела против: ей хотелось побыть какое-то время в одиночестве, чтобы собраться с мыслями. Допив чай, она решила прогуляться по территории школы, где провела столько счастливых лет.

По счастью, школа находилась не очень далеко от Гринвича, так что Элиза могла не только приезжать на каникулы домой, но и приглашать к себе подруг. Осиротевшая Софи все каникулы проводила с Элизой в Гринвиче, да и Джорджиана предпочитала дом подруги своему – ей ужасно досаждали несносные братья. Но в школе Элизе было почти так же хорошо, как и дома: здесь, в школе, она была по-настоящему счастлива. Ей нравились занятия: учителя, требовательные и строгие, были при этом справедливыми и великодушными. И, конечно же, она стремилась стать настоящей леди – такой, какой была ее мать. Ей очень хотелось, чтобы отец ею гордился.

Остановившись у ограды, за которой располагалась площадка для выгула лошадей, Элиза какое-то время наблюдала за девочками, водившими по кругу лошадок. И на каждой из девочек была нарядная амазонка – настоящий дамский костюм для верховой езды, приятно посмотреть. А за их действиями внимательно наблюдал учитель по этикету и двое конюхов. Миссис Эптон считала, что настоящая леди должна многое уметь, но, что бы ни делала, выглядеть должна была при этом элегантно и стильно. Школа верховой езды появилась на территории академии как раз в том году, когда Элиза поступила сюда. Держась за прутья ограды, она смотрела на девочек и думала о том, что, эта школа, возможно, появилась здесь благодаря ее отцу, вернее – его деньгам. Отец очень так хотел, чтобы его дочь стала настоящей леди. Он настоял на том, чтобы она поступила именно сюда, в академию миссис Эптон, где получали образование дочери аристократов, пэров королевства. «Да, отец бы никаких денег не пожалел – лишь бы меня сюда приняли», – думала Элиза.

Тяжким грузом на ее душе была мысль, что она с самого детства послушно играла роль в пьесе, которую написал и поставил ее отец, – играла, не догадываясь об этом до вчерашнего вечера… Но она полюбила эту школу и вполне могла простить отцу первое действие пьесы. Другое дело – Хью. Как же мог ее любимый папочка подумать, что, купив дочке мужа, сделает ей подарок, который она примет не моргнув глазом? Элиза посмотрела на свои руки, сжимавшие прутья ограды. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Лукавство и двуличие – вот что ранило больнее всего. И разве он оставил Хью выбор?