Мэдлин Хантер - Герцог-дьявол [litres]

Бедного Винсента, вероятно, переполняло желание выболтать все первому встречному.

– Его светлость, герцог Брентворт, пригрозил, что мне не сносить головы, если я кому-нибудь даже словом об этом обмолвлюсь, – добавил Винсент. – И я почтительно задал ему вопрос, есть ли у герцогов право рубить головы.

– Ты так и спросил Брентворта? Я уверен, герцог был крайне недоволен.

– Я тоже боялся этого, но он объяснил, что отсечение головы является особым правом пэров Англии, которым обладают только герцоги. Это секретное право, и о нем редко упоминают, чтобы другие пэры не завидовали.

Габриэль едва сумел сдержать улыбку.

– В таком случае приготовься к выполнению завтрашних поручений.

Габриэль наклонился, поцеловал спящую Аманду и вышел из комнаты. Герцог ненавидел наступивший день за то, что он скоро кончится. Они прибудут в Девоншир, найдут ее мать, и после этого…

Через пятнадцать минут миссис Бреддок застала его за завтраком и передала ему письмо.

– Срочное послание для вас, сэр.

Габриэль узнал почерк Страттона и распечатал конверт.

«Он скрывается под именем Притчард и движется очень медленно, ездит на дилижансах, но в гостиницах занимает хорошие отдельные номера. Кажется, он решил потратить свой заработок на отличные комнаты и еду и пожертвовать ради этого скоростью передвижения. Мы вынуждены тащиться за ним. Б. просит передать тебе, что этот человек не похож на коллекционера, значит, мы правильно оценили ситуацию. Один из нас заедет в твое поместье, когда мы будем проезжать мимо, чтобы узнать, не оставил ли ты там какого-нибудь послания.

P. S. Возможно, он вооружен.

Страттон».

Как это похоже на Страттона: чуть ли не самую важную часть информации сообщать в виде постскриптума. Но тот, кто убил двоих на дуэли, вряд ли обратит особое внимание на то, вооружен человек или нет.

В принципе это и в самом деле не имеет большого значения. Как только кинжал доставят по назначению, этот человек может исчезнуть. И тогда единственный интерес будет представлять вопрос, вооружен ли Ярнелл, их главная цель. Габриэль был готов к такому развитию событий, но надеялся, что дело не дойдет до вооруженного столкновения, по крайней мере, не в присутствии Аманды. Он не хотел ни подвергать ее опасности, ни оставаться в ее памяти убийцей.

Он спрятал письмо и пошел отдавать распоряжение груму. Теперь события покатятся как снежный ком.

В полдень Габриэль заявил, что они пойдут купаться в море. За день до того он в первый раз в жизни Аманды усадил ее в седло, поэтому она не испугалась, узнав, что предстоит прогулка на побережье.

Ее лошадь следовала за лошадью Габриэля по полям, минуя перелески. Затем они стали подниматься на холм. Деревья расступились, и высокая трава щекотала ей ноги. Звук набегающих волн становился все громче.

Габриэль осадил свою лошадь на вершине холма и дождался спутницу. Она остановилась. Перед ней открывался величественный вид.

Безбрежное море соединялось с небом на горизонте вдали. Волны ударяли в твердь у них под ногами.

– Как красиво! – воскликнула Аманда. – И страшно одновременно. Чувствуешь себя такой крошечной, когда видишь такое величие.

– Ты когда-нибудь плавала на корабле?

– Нет, никогда. Но болтаться в трюме судна посреди этой бескрайней пучины, должно быть, жутко.

Он не ответил, Аманда взглянула на него и заметила, что он нахмурился.

– Уверена, это чувство быстро пройдет, – добавила она.

Габриэль указал вдаль.

– Вон там, за теми скалами, есть бухта. Вода в ней спокойная, и там довольно мелко. Когда мы доберемся туда, я научу тебя плавать. И тогда ты больше не будешь бояться моря.

Она взяла его за руку.

– За один или два дня ты не сможешь подготовить меня так, как считаешь нужным. Я ведь сама заботилась о себе в течение многих лет, Габриэль. Тебе не стоит беспокоиться за меня, хотя, не скрою, мне это приятно.

Он поднял ее руку и прижал к губам.

– Ведь это оно, Аманда? Это то, что нас соединяет?

Она даже не поняла, что он говорит о любви. Она ответила ему, просто выражая состояние своей души:

– Я не могу отвечать за тебя, Габриэль. Разве ты сам не знаешь?

– Я не знаю, что значит любить женщину. Знаю только, что мне становится очень тяжело при мысли о разлуке. Я провел много часов, размышляя и рассчитывая, смогу ли…

– Ты не сможешь. Даже то, что ты позволяешь мне покинуть Англию, уже есть компромисс. Ты не сможешь. Однако твое желание поступить наперекор обстоятельствам глубоко меня трогает.

– Мне будет очень тебя не хватать. Я буду страдать. – Взгляд его синих глаз проник в самые глубины ее души. Казалось, уже сейчас он нестерпимо мучился. – Даже само ожидание утраты причиняет мне страшную боль. Кажется, я полностью переменился, узнав тебя.

Слушая его, Аманда готова была расплакаться. Как он называл свое чувство: любовью или как-то иначе, – не имело значения. Он говорил с ней так, как никогда прежде не говорил ни один мужчина.

– И я тоже переменилась, узнав тебя, Габриэль. Любовь к тебе всегда останется самым главным событием моей жизни.

Аманду переполняли чувства: она призналась ему в своей любви на этом холме, с которого открывался вид на бескрайние морские просторы. Сердце ее ликовало, открывшись ему во всей полноте.

Закрыв глаза, он поцеловал ей руку.

– Своим признанием ты сделала меня бесконечно счастливым, дорогая.

Он справился с эмоцией, отразившейся на его лице. И вновь рядом с ней стоял герцог. Человек, желавший избавиться от своих обязанностей, исчез. Пафос момента прошел. Но Аманда понимала: его последствия будут длиться вечно.

Он отпустил руку спутницы и взял поводья.

– Конечно, ты можешь считать, что мои опасения ни на чем не основаны, но мы все равно спустимся туда и ты поплаваешь.

– Спустимся туда?

– Ну, естественно, не прямо по склону. По тропинке.

– Ты меня не успокоил. – Тем не менее она тоже взялась за поводья и последовала за Габриэлем.

Аманда вздохнула с облегчением, когда ее лошадь наконец остановилась на берегу. Она оглянулась на тропинку, по которой они спускались. Не крутая, пообещал Габриэль, но отсюда она казалась почти отвесной. Аманда думала, что этот спуск никогда не закончится.

И вот теперь, когда он все-таки остался позади, ее охватил восторг победы. Она не свалилась со скалы и не разбилась насмерть. Она инстинктивно отклонялась назад, чтобы сохранить равновесие. Возможно, она никогда не станет профессиональной наездницей, но уж, по крайней мере, лошадей больше бояться не будет. Не так сильно, как прежде.

Габриэль соскочил с лошади. Подошел к ней и помог спешиться, после чего привязал поводья обеих лошадей к бревну, вынесенному прибоем к подножию холма.