Мэдлин Хантер - Герцог-дьявол [litres]

Миссис Уэверли Брентворт совсем не нравился. Она старалась не обращаться к нему, а когда это было необходимо, называла его «ваша светлость» подчеркнуто неуважительным и саркастическим тоном. Всякий раз, когда она это делала, Аманда больно толкала ее локтем в бок.

– Я ничего не воровал! – воскликнул Ярнелл, вынужденный наконец защищаться, хотя в первые минуты их общения решительно отказывался отвечать на любые вопросы. – Все эти предметы принадлежат мне по праву. Они были найдены на моей земле. А воры, которые их выкопали и похитили у меня, чтобы затем продать в Лондоне. Яма, вырытая ими, все еще сохранилась, вы можете на нее посмотреть, если не верите. А теперь скажите, может ли возвращение украденной собственности считаться воровством?

– Существуют законные способы потребовать возвращения похищенной собственности, – возразил Габриэль. – Они не подразумевают проникновение в дома частных лиц и кражу экспонатов из музеев.

– Все лето я провел в Девоншире. Ни в чьи дома и музеи я не входил.

Он скрестил руки на груди и резко поднял голову, как бы предлагая им опровергнуть сказанное им.

– Вы использовали удержание миссис Уэверли в вашем доме, чтобы принудить ее дочь к совершению известных вам деяний, – сказал Габриэль.

Аманда видела, что каждая новая фраза раздражает Ярнелла все больше и больше.

– Это делал не я, а миссис Уэверли.

– Если не вы были инициатором шантажа, почему же не передали преступницу властям? Зачем держали ее в своем доме, в запертой комнате?

– Ну это же была ее идея, – ответил Ярнелл. – Она сулила вернуть мои похищенные вещи в обмен на свободу. Мы заключили вполне справедливую сделку. Я, естественно, не собирался отпускать мошенницу до тех пор, пока она не выполнит свою часть договора. Что касается ее дочери, которую вы склонны почитать за некоего невинного ангела, запутавшегося в чужой преступной паутине, то, насколько я понимаю, она прикарманивала все, что плохо лежит, по всему Лондону на протяжении того времени, которое провела в столице. Полагаю, преступление спланировали и осуществили они вдвоем, мать и дочь.

Габриэль сделал шаг по направлению к Ярнеллу. И только твердая рука Страттона удержала его от дальнейших необдуманных поступков.

Аманда чувствовала себя крайне неловко, но что она могла сделать, кроме как голословно все отрицать? По крайней мере два человека в этой комнате могли оценить ее воровские умения. Ярнелл был смелее и хитрее, чем она предполагала. Он построил теорию, которая скорее всего прозвучит убедительно для судей и для присяжных. По его словам, он выступал во всей этой драме лишь в маленькой эпизодической роли, в основном сидя за кулисами.

На протяжении всего допроса миссис Уэверли была страшно напряжена и что-то бормотала, но вдруг не выдержала и воскликнула:

– Какую же невинную овечку ты из себя строишь, подонок! – Она вскочила и устремила на своего пленителя взгляд полный гнева. – Ведь ты не договорил самого главного. Поведай же господам, как два дня назад предложил мне продолжить это дело, чтобы моя дочь воровала для тебя и другие ценности, на которые ты не имел никакого права. Нужно оплатить твои хлопоты и переживания, как ты тогда заявил. И это продолжалось бы до бесконечности, я уверена.

– Это правда? – спросил Габриэль.

– Конечно, нет.

Ярнелл, казалось, был преисполнен священного гнева.

– Неужели вы думаете, что он признается? Он уже мечтал о нитке дорогого жемчуга и примеривался, как будет ее разъединять и продавать по частям.

– Мне ничего не известно о каком-то там жемчуге, – прорычал Ярнелл.

Габриэль, казалось, готов был выбить из него признание силой, но вместо этого он прошел к двери.

– Джентльмены, нужно кое-что обсудить.

Все трое вышли из комнаты.

– Мама, – прошептала Аманда, – одно послание было написано не твоей рукой. Ярнелл писал его сам?

Мать кивнула. Аманда встала и вышла из комнаты.

Три герцога беседовали вполголоса на лестнице, но замолчали, увидев Аманду. Она зашла к себе в номер и вывалила все содержимое своего чемодана, где быстро разыскала связку писем и вытащила ту депешу, которая была написано не ее матерью.

Аманда вернулась в номер Габриэля, и передавая бумагу, проговорила:

– Ярнелл давал мне указание по поводу передачи пряжки.

Страттон вгляделся в строчки.

– Очень хорошо, что она его сохранила. Это все-таки улика, которая прямо указывает на Ярнелла. В противном случае многие могли бы подумать, что вся афера была задумана матерью, а возможно, даже матерью и дочерью совместно.

– К сожалению, я сомневаюсь, что этот почерк может убедить судью. По крайней мере, не до такой степени, чтобы заставить предпочесть слово воровки слову джентльмена, – заметил Брентворт.

Габриэль сунул письмо в карман сюртука.

– Она дала его нам не с целью уверить судью, а в надежде убедить нас.

Лэнгфорд внимательно наблюдал за выражением лица Аманды, когда Ярнелл отрицал свою роль в этом деле. Девушка видела, насколько умно он организовал свою защиту, с тем чтобы ее мать и она сама считались единственными виновницами всего произошедшего.

– Значит, мы согласны, джентльмены, в том, что если мы под присягой признаем истинными факты по данному делу, то это приведет к реабилитации Ярнелла, – сказал Габриэль.

– Эти вещи были похищены у него, – задумчиво произнес Страттон. – Что, конечно, не извиняет воровства с целью их возвращения и того, что он с помощью своего кузена сделал с миссис Уэверли, но все обвинения против Ярнелла – похищение, принуждение с вовлечением ее дочери – строятся исключительно на словах самой миссис Уэверли.

Они все знали цену этому.

– Я настаиваю на том, что мы должны вернуть похищенные предметы их владельцам. Если Ярнелл был ограблен, он должен доказать это законными способами, – заявил Брентворт. – Мы со Страттоном сегодня поедем в его особняк и потребуем артефакты.

– Но он может вам их не отдать, – возразил Габриэль. – Вы же видите, какой он отчаянный наглец.

– Он отдаст. Не сомневайся, – ответил Страттон.

– В таком случае отвезите застежку и брошь обратно в Лондон, – сказал Габриэль. – Как только я вернусь в город, мы решим, как организовать их возвращение законным владельцам.

– Полагаю, ты не станешь стучать в дверь Найтли и передавать ему застежку, – заметил Страттон. – Мы с Брентвортом займемся этим. Нужно все организовать без лишнего шума.

– Существует много способов, – сказал Брентворт. – Если хочешь, мы также позаботимся о миссис Уэверли. Сделаем остановку в Саутгемптоне и посадим ее на корабль. Предпочтительно на тот, который направляется в какую-нибудь недружественную нам страну.