Жорж Вотье - Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV

Мариетта не успокоилась. Она наклонилась к нему и сказала с улыбкой на губах, прямо смотря ему в глаза:

– Жан, хорошо… Теперь, если вы сдержите вашу клятву… завтра в награду я позволю вам провести вечер со мною.

С этими словами она убежала, оставив бедного жениха неподвижным и безмолвным; эта улыбка и это обещание ослепили его и победили его сопротивление.

Мариетта оглядывалась несколько раз, чтобы посмотреть, не следят ли за нею.

На Разменном мосту прохаживался мужчина, закутанный в плащ. Мост был почти пуст; с трудом в тумане время от времени проходил запоздалый путник.

Мариетта прямо подошла к человеку в плаще, который, увидев ее, остановился.

Они рассматривали друг друга со вниманием двух полководцев, осматривающих местность.

– Прелестное дитя, – сказал толстый голос Бассомпьера, – черт меня побери, если под этой мантильей я могу различить ваши прелести, но мое сердце – знаток и говорит мне, что вы та, которую я жду…

– Оно вас не обманывает, господин де Бассомпьер…

– Не называйте по имени, милочка… Вы тот ангел красоты, который сейчас бросил мне в окно восхитительную записочку, приглашавшую меня быть здесь в девять часов…

– Да, я и…

– Вы знаете, было назначено в десять часов?..

– Боже мой! Я очень виновата, что заставила вас ждать.

– Вы пришли, вина заглажена… Я не имею права жаловаться.

– Вы мне простите проступок, который должен был показаться вам очень смел…

– Простить вам! Что вы говорите?.. Я на коленях должен благодарить вас за милость…

– Полноте, не насмехайтесь над бедной девушкой…

– Насмехаться!.. Беру Небо в свидетели, что я на коленях…

Бассомпьер остановился среди фразы, чтобы чихнуть очень громко.

– Вы непременно желаете оставаться на этом мосту, среди этого тумана? – продолжал он совсем другим тоном.

– Нет… Но я не вижу, где нам лучше будет говорить.

– Где?.. В двух шагах отсюда… Неужели вы могли думать, что я допущу, чтобы мое божество получило насморк? Я взял у Нуаре комнату, и нас ждет ужин.

– Я предпочитаю остаться здесь.

– Не бойтесь… Все предосторожности приняты, и никто не может нас увидеть…

– Еще раз извините… я желаю разговаривать с вами здесь.

– Однако… в комнате… за ужином… нам будет разговаривать гораздо лучше.

– Бесполезно настаивать… Я с вами не пойду.

– А!..

В этом восклицании было столько удивления и обманутого ожидания, что Мариетта должна была опустить голову, чтобы не показать, как ей хотелось расхохотаться.

Бассомпьер не приметил этого и заворчал тоном досады:

– Вот еще одна хочет заставить себя просить и желает выдать себя за невинную… Как смешны эти женщины!.. Ну пусть ее!

Он раздвинул плащ, взял под руку молодую девушку и сделал несколько шагов вперед, прижимая ее к себе.

– Я не знаю, какими словами выразить вам, какое счастье почувствовал я, когда эта восхитительная записка свалилась с неба.

– В самом деле это доставило вам столько удовольствия?

– Можете ли вы сомневаться?.. Я вошел в лавку только для того, чтобы вас видеть, и пришел в отчаяние оттого, что вы убежали.

– Вы пришли в отчаяние?

– Я примечаю по вашему насмешливому тону, что вы не верите моей искренности… Это жестоко… Отвечайте мне. Почему вы мне не верите?

– Я не обманываю себя. Я простая мещанка… а вы блистательный вельможа… говорят, что все придворные дамы рвут вас друг у друга…

– А! Говорят, что все придворные дамы рвут меня друг у друга, – сказал Бассомпьер чванясь, – правда, что…

Но он тотчас почувствовал, что забывается, и вернулся к своей роли.

– Придворные дамы! Даже слепой забыл бы их возле вас… Которая осмелится показаться возле вас?.. Нет, поверьте мне, прелестная…

Говоря таким образом, он схватил руку Мариетты и, не находя в ней сопротивления, крепко пожимал ей кончики пальцев.

– Нет, верьте мне, восхитительная… Какой я несчастный! Я не знаю даже вашего имени…

– Меня зовут Мариеттой.

– Мариеттой!.. Я никогда не забуду этого имени!

– Вы забудете его в числе других.

– Беру Бога в свидетели… вы разве забудете меня.

– О нет, никогда!

– Как вы говорите это!.. Повторите, сделайте милость!

– К чему?

– Это так приятно… Но скажите мне, вы разве знали меня?

– Я видела, как вы проходили каждый день… Я узнала, кто вы.

– Из всех родов счастья, на которые я мог надеяться, самое высокое то, что я успел вам понравиться.

– Я этого не говорила…

– Разве нужно говорить? Разве сердце не говорит?.. Сердце говорит… Сердце…

Бассомпьер запутался в своей фразе. Он счел за лучшее кончить ее поцелуем.

Но при прикосновении усов лотарингца молодая девушка отбросила голову назад и довольно грубо отдалила рукой опасность.

– Это что? – спросил ошеломленный Бассомпьер. – Правда, – прибавил он вполголоса, – на улице она конфузится… Настала минута… – Он удержал руку Мариетты и самым обольстительным тоном сказал: – Вы не забыли, мой ангел, что нас ждут комната и ужин?

– Оставьте мою руку.

– Не будем медлить. Ужин простынет.

– Пожалуйста, не делайте мне подобных предложений.

– Что?

– Я не знаю даже, по какому праву?..

– Праву? А ваша записка!

– Я просто назначила вам свидание на этом мосту.

– Для начала, да… Но для конца?

– Также и для конца… Я напрасно слушала ваши любезности и забыла цель этого свидания…

– Но мне кажется, мы здесь только для этого.

– Вы – может быть, а я – нет.

– Для чего же?

– Я должна говорить с вами о серьезных делах.

– Что может быть серьезнее любви?

– Я не смеюсь… Хотите или нет выслушать меня?

– Конечно. Но не здесь; холодно, и я простужусь… В комнате, которая нас ждет…

Бассомпьер говорил себе: «Эта женщина хочет, чтобы ее потащили насильно».

Он протянул обе руки, чтобы схватить Мариетту, но ухватился за чье-то громадное тело, вдруг вставшее между ним и молодой девушкой и как будто выскочившее из-под земли. В то же время две крепкие руки тяжело спустились на его плечи и громкий голос закричал:

– Потише, потише!..

Это был Жан, жених Мариетты, который, нарушив данное слово, следовал за нею в темноте. Его подозрения оказались сильнее его клятв. Он рискнул погибелью своей души, обещанной наградой, может быть, женитьбой, чтобы узнать, обманывает ли его невеста…

Он долго колебался. Потеряв следы той, за которой он гнался, он бежал наудачу и поспел в ту минуту, когда любезный кавалер хотел взять приступом его даму. Он бросился защитить ее.

Бассомпьер, не зная, откуда явился этот человек и чего он хочет, оставался неподвижен; его удивление было таково, что он и не подумал защищаться. Только чувствуя, что его трясут, он пришел в себя.