Наталья Павлищева - Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь

Она изображала, обнаженная под накинутой легкой вуалью принимала различные позы, которые ей подсказал «доктор». Нет, это были достаточно целомудренные позы, нечто похожее на античные скульптуры. Очень скоро Эмма стала главной достопримечательностью странного заведения.

Слава о девушке с божественной фигурой, сложенной по всем канонам, к тому же столь гибкой, изящной, быстро разлетелась среди художников и ценителей женской красоты. Там ее заметил и Джордж Ромни, чьи портреты ценились наравне с портретами Томаса Гейнсборо. Великий живописец обомлел, он повидал многих натурщиц, но столь совершенного тела еще не встречал. Конечно, она должна позировать!

Услышав о таком предложении, Эмма категорически отказалась:

— Я не шлюха, чтобы выставлять свое тело напоказ!

— А что ты делаешь в «Храме»?

— Во-первых, посетители меня не видят, а только ощущают мое присутствие, а во-вторых, я под покрывалом.

Ромни схватился за голову:

— Кто задурил тебе голову такими речами?! Кто сказал, что тебя не видят?! Все всё видят, и под покрывалом тоже. Твой «доктор», конечно, постарался, чтобы не было видно лицо, но тело, поверь, видно всем.

Эмма пришла в ужас:

— Так посетителям видно, что я под покрывалом голая?!

Ромни вовсе не желал скандала с Грэмом, потому быстро перевел разговор на тему позирования:

— Я не намерен рисовать тебя обнаженной. Твое лицо привлекает меня куда больше. И плачу хорошо.

— А че надо делать-то?

— Откуда ты, прелестное дитя? Где так разговаривают?

— У нас в деревне.

— Ясно. Тем более не стоит показывать себя в этом «Храме», воспользуются. Если уже не воспользовались, — пробормотал художник.

Эмма стала позировать Ромни, но это продолжалось недолго, потому что и впрямь воспользовались, слишком красива девушка, слишком она беззащитна. Мэри боялась, что за внучкой не углядит бабушка Сара, но не углядела сама.

Джон Уиллет Пейн был хорош, к тому же он приятель принца, что помимо броской морской формы добавляло прелести. Эмма поддалась нажиму…

Но Пейн моряк, а потому долго на суше находиться не собирался. И «Храм» прикрыли… Эмма осталась без работы. Ей бы обратиться за помощью к Ромни, но девушка испугалась, что тот заставит позировать обнаженной. Эмма помнила, как однажды застала такую картину.

В мастерской художника, на тахте, выставленной на подиум и покрытой красной тканью, лежала совершенно обнаженная красивая молодая женщина. Ее поза была неудобна, но женщина не двигалась, только глаза скосила на вошедшую Эмму. Помимо Ромни в мастерской находились еще двое, они обсуждали, стоит ли модели повернуться несколько иначе или хорошо так. Решили, что стоит, чуть повернули, покивали головами и, наконец, заметили саму Эмму.

— А вот и еще одно прелестное дитя!

Ромни остановил:

— Нет, нет, мисс Эмма не позирует. Она моя ученица.

— А жаль, — окидывая девушку цепким, оценивающим взглядом, вздохнул тот, что потолще.

Эмма почувствовала себя дурно, извинилась перед Ромни и бросилась прочь. Вслед несся хохот;

— Напугал мою красавицу!

Женщина на тахте по-прежнему лежала в нелепой позе.

Эмма вернулась к художнику позже, ей были нужны деньги, а тот платил и впрямь щедро, Джордж, как мог, успокоил ее, объясняя, что никогда не заставляет позировать обнаженной, если модель не хочет сама.

— А что, многие хотят?

— Да. Кому-то нужны деньги, позирование без одежды стоит дороже, кому-то просто нравится…

И все равно Эмма боялась идти к Ромни, вдруг, соблазненная деньгами, и она согласится вот так лежать, пока мужчины разглядывают и обсуждают, стоит ли повернуться, чтобы грудь было видно лучше?

Нашлось кому пожалеть, она очень вовремя попала на глаза бывшему посетителю «аббатства» мисс Келли сэру Гарри Федерстонхо. Гарри был молод, недурен собой и сорил деньгами. Он давно приметил красивую горничную мисс Келли. Никому и в голову не приходило, что девушку не обучили искусству любви, потому отказ Эммы стать любовницей Гарри воспринял как набивание себе цены.

— Хорошо, пойдем просто погуляем. Ты любишь шампанское?

Откуда она могла знать, любит или нет, если не пробовала? Но Эмма слышала о таком напитке и слышала, как его хвалили многие, а потому храбро кивнула:

— Очень!

— Тогда не будем терять время…

После шампанского, которого Эмма выпила много (Гарри все подливал и подливал в ее фужер), девушка позволила уговорить себя посмотреть, как живет молодой человек. Они стали любовниками, но на Гарри произвела сильное впечатление красота обнаженной Эммы, он решил, что ограничиваться одним сеансом после шампанского глупо. Встречи продолжились.

Однако Эмме нужна работа, надо на что-то жить. Одним шампанским сыта не будешь. Гарри сделал крутые глаза:

— Дорогая, неужели я не смогу содержать тебя?

Эмма и в этот раз позволила себя уговорить, тем

более Гарри сразу понял, чем ее можно взять — обещанием жениться.

— У моего отца небольшой симпатичный домик в деревне. Мы могли бы летом пожить там, а осенью серьезно поднажмем на моих родителей.

Пасмурно, сыро… Не всегда Лондон балует своих жителей хорошей погодой даже летом.

Гарри протянул руку, помогая ей сесть в большую берлину — дорожную карету.

— А эта? — Эмма кивнула на вторую карету, кучер которой откровенно зевал, даже не прикрывая рот. Пасмурное утро на всех нагоняло тоску и сон.

— В ней багаж.

В таком случае багажа было немыслимо много, ведь и к их карете тоже привязаны два огромных сундука. Гарри пожал плечами:

— Но ведь надо в чем-то ходить… книги… и прочая мелочь…

Почему-то именно замечание о книгах примирило Эмму с происходящим. Еще час назад она откровенно сомневалась, стоило ли принимать предложение Гарри Федерстонхо и ехать с ним в Верхний Парк — имение в Суссексе.

Содержанка? Пока да, но ведь Гарри преподнес ей нотариально заверенное обязательство жениться, как только и он, и она достигнут совершеннолетия. Гарри пока полностью подчинен родителям, это означало, что без их согласия сын не имел права жениться и ничего подписывать. Вернее, подписывать мог, только эта подпись ничего не значила без согласия опять-таки родителей.

Но разве Эмили знала об этом? Нет, она ни в коем случае ни о чем не должна догадываться, пусть думает, что баронет Федерстонхо намерен жениться на безродной девчонке, позирующей голышом у Ромни. Ромни живописец гениальный, сама девушка невероятно красива и божественно сложена, но она простолюдинка, и родители Гарри никогда не дали бы согласия на его брак с той, чье тело выставлено напоказ на картинах в галерее. Разве это мыслимо — ткнув пальцем в картину, заявить:

— Это супруга сэра Гарри Федерстонхо?!