Наталья Павлищева - Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь

Ho фунта у Гарри не было, у него вообще ничего больше не было. Мать не оставила и пенса, пришлось занимать у Джона.

Нет, он не отправил старого кучера к Эмме, пошел пешком сам, сжимая в руке несколько взятых в долг шиллингов.

— А как же ребенок?

— Эмма, это все, что у меня есть… — На раскрытой ладони Гарри лежали четыре шиллинга. — Это правда все, родители закрыли все мои счета, в долг никто не дает. Я не могу содержать тебя и ребенка, чьим бы он ни был.

Если бы не последние слова, Эмма бросилась бы ему на шею, стала уговаривать не оставлять их с будущим ребенком, умоляла бы… Но как это можно, если он сомневается в отцовстве?

Уже у двери Гарри вдруг вспомнил:

— Где ты была в прошлую среду?

— В Лондоне…

— Зачем?

— У меня там оставались кое-какие вещи.

— А с Гревиллом зачем встречалась?

Эмма ужаснулась, они с Чарльзом виделись совсем недолго, она жаловалась на явное охлаждение Гарри, Гревилл успокаивал, дал немного денег и подписанные конверты с марками, сказал:

— На всякий случай…

Вот этот случай пришел, деньги пригодятся, чтобы уехатьиз Розмари-коттеджа, только вот куда? А конверты, чтобы сообщить о своей беде Чарльзу. Только как сказать ему о своей беременности?

Глядя вслед уходящему любовнику, Эмма тихонько позвала горничную:

— Лиз, собери мои вещи…

— Мисс, можно я поеду с вами?

Лиз не стала говорить, что управляющий только что объявил, что все слуги Эммы больше у Федерстонхо не работают. Словно они виноваты, что были отправлены в Розмари-коттедж.

— У меня нет денег…

— Заплатите потом, когда будут.

Эмма залилась слезами. Когда эти деньги будут и откуда, если она беременна и даже не представляет, куда деваться?

Утром она все же решила попрощаться с Гарри, видно, надеясь разжалобить его своим несчастным видом. Понимая, что этого может не случиться, написала письмо, сложила лист вчетверо и спрятала за корсаж.

Вышедший навстречу управляющий был почти высокомерен, словно это не он совсем недавно улыбался заискивающе и норовил поймать взгляд ее голубых глаз.

— Мисс Эмма, сэра Гарри нет, и для вас больше не будет.

— Можно мне войти, я заберу кое-какие вещи?

— Если что-то осталось из ваших вещей, — он подчеркнул слово «ваших», явно намекая, что у нее нет ничего своего, — назовите адрес, мы переправим. Леди Федерстонхо распорядилась не пускать гостей в дом.

Эмма увидела, что из дома выносят мебель.

— Сэр Гарри уезжает?

— Нет, это увозят мебель.

— Куда?

— В доме приказано не оставлять ничего из того, чем пользовались в последние месяцы.

— Из-за меня?

— В том числе и из-за вас. Извините, мисс, мне нужно работать.

Эмма вспомнила:

— Передайте сэру Гарри письмо…

Глядя, как ловко и ничуть не смущаясь она залезла за корсаж и достала листок, Джеймс мысленно усмехнулся: хорошо, что не видит леди Федерстонхо, не то заставила бы и крыльцо дома, на котором стояла юная женщина, перестроить.

— Вот…

Она уходила по боковой дорожке в сторону Розмари-коттеджа несчастная, с опущенной головой…

Джеймс развернул лист. Неровным почерком, большими буквами, на редкость безграмотно Эмма сообщала Гарри, что уезжает к родным в Хаварден, где и будет рожать. Там ее будут знать, как Эмму Харт,

— О-хо…

Руки Джеймса медленно разорвали листок. Ни к чему сэру Гарри такая обуза, и без того натворил дел.

У Джеймса дочь примерно такого же возраста, конечно, не такая красивая, зато воспитана в строгости, Мари ни за что не позволила бы дочери жить с мужчиной и показывать свое тело кому-либо. А ведь у Эммы тоже есть мать, однажды он спрашивал молодую женщину об этом, куда же ее мать смотрела, когда девушка связывалась с Гарри?

Конечно, Эмма очень хороша, и голос у нее ангельский, вот и воспользовалась бы своими талантами, чтобы хорошо выйти замуж, а не связываться с баронетом. Джеймс, осуждал Эмму за стремление попасть не в свой круг, жажду получить то, что ей от рождения не доступно, не принадлежит. Конечно, хочется выбиться из деревенской тяжелой жизни, это не грех, но не в шлюхи же! Управляющий хорошо знал, каких женщин привозит молодой хозяин в имение. Родители всегда ругали его за это. Но обычно все обходилось парой разгульных дней, а тут несколько месяцев и слухи в Лондоне. Конечно, сэр Мэтью разозлился.

Еще немного поразмышляв на тему непотребного поведения молодого хозяина и его приятелей, Джеймс махнул рукой: никто не виноват, что эта юная шлюшка забеременела от беспутного сэра Гарри, пусть теперь сама выпутывается!

Приехала Эмма в Ап-Парк в карете, привратник открывал перед ней ворота, а слуги стояли навытяжку. Уезжала в скромной повозке, которую предложил, пожалев, местный викарий.

— Лиз, если ты отправишься со мной, то запомни: для всех я миссис Харт, никто не должен знать о Гарри и Ап-Парке. И о леди Федерстонхо тоже.

— Да, мисс.

— Миссис, Лиз. Я должна сказать своим родным, что вышла замуж за кого-то, иначе нам в Хавардене не жить.

Конечно, ни Сара Кидд, ни семейство Томасов, у которых Эмили до отъезда в Лондон работала нянькой, не должны даже заподозрить, что отец отказался от будущего ребенка. Бабушка Сара и миссис Томас были так добры к ней. Нужно придумать какую-то душещипательную историю о коротком, очень коротком замужестве, закончившемся приездом в деревню к родственникам.

Время поразмыслить у Эммы было, едва живая кляча тащила повозку со скоростью черепахи, но и на том спасибо.

Потом пришлось нанимать другую повозку, отправленный викарием глуповатый Томас не мог везти их в графство Флинтшир. Увидев единственную улицу Хавардена, Лиз явно пожалела, что увязалась с Эммой.

— Мисс… миссис Эмма, а мы скоро отсюда уедем?

— Я надеюсь, что очень скоро, но только после того, как родится ребенок.

Покосившись на Эмму, Лиз вздохнула, это «скоро» грозило затянуться на несколько месяцев, значит, придется мерзнуть в этой дыре… Она уже мысленно прикидывала, хватит ли денег, чтобы самой выбраться из страшного захолустья графства Флинтшир. Похоже, бедность здесь поселилась одновременно с жителями, а попадать в ее сети Лиз не хотелось совсем.

— Миссис Торн, не могли бы вы позволить мне выдернуть пару перьев из хвоста вашего гуся?

Фанни Торн, безобразно толстая рябая женщина, долго таращилась на Эмму, и непонятно, что поразило ее больше — отменно вежливое обращение Эмили или ее странная просьба. И то и другое для деревни немыслимо.

— У гуся?

— Да, мне нужно гусиное перо, чтобы написать письмо родственникам мужа, возможно, они что-то узнали о его судьбе.

— А… Выдергивай! Я подержу, а ты дергай!

У Томасов Эмма раздобыла бумагу и села за письмо. Гарри должен знать, где она! Возможно, он опомнился и ищет их с будущим сыном (или дочкой?), но он понятия не имеет о Хавардене. Нужно срочно известить. Эмма помнила, что написала Гарри в последний день, но не была уверена, что Джеймс передал письмо.