Инга Кондратьева - Корделаки

– Я готов, баронесса, идёмте, – предложил он ей руку. – Извольте всё-таки забрать приз, он достался вам в честной борьбе.

– А что с нашим Канцлером? – безо всякого интереса спросила Туреева.

– Среди благотворительных взносов выделялись два, примерно равные по суммам – к одному был приложен кинжал, на рукоятке которого изображён волк в прыжке, и девиз: «Достигну!». Другой вовсе безымянный, но уплачен странным образом…

– Что вы имеете в виду под странностью?

– Монеты, – пояснил Нурчук-хаир. – Он полностью состоит из серебряных тари Фердинанда, правда чеканки довольно недавней.

– Я не понимаю. Это как-то касается наших интересов? – спросила Туреева.

– Напрямую, баронесса. Это валюта Ордена – мальтийские скудо. Я попытался узнать, кто принёс сей вклад Благотворительному Совету. Сказали – ребёнок. Детей на балу не было, и я склонен думать, что, скорее всего, это чей-то слуга-карлик. Тогда наши поиски можно возобновить, такая деталь заметна в наше время.

– Вы думаете – это тот, кто нам нужен? Он заплатил больше всех, это от имени Ордена?

Князь, как бы сомневаясь в услышанном, недоверчиво покачал головой.

– Больше всех принес некто в маске сатира, передав трогательный, почти дамский мешочек, расшитый фиалками. Там была сумма, равная всем остальным сборам разом. И золотом. Так-то. Я не знаю, что думать. Его-то нашли сразу, это один из наших служителей, нанятых на эту ночь. К нему в толпе подошёл некий господин с просьбой передать устроителям. Лет солидных, комплекции солидной, в маске простой, в одежде простой, которую даже описать сатиру не удалось. Такое впечатление, баронесса, что за нашими спинами сегодня состоялось ещё одно негласное состязание – в щедрости. И я уверен, что у этого состязания был наблюдатель.

– Ах, я так устала, что уже ни о чём не могу думать больше! – взмолилась Мария Францевна.

– Да, день был длинным, – согласился Нурчук-хаир.

Он довез её до ворот дома и приказал кучеру разворачиваться и ехать не домой, а к графине Корсаковой. Все, кто мог, искал себе нынче пару. Те, кто нашли её на маскараде, так и не покидали парков Петергофа, продлевая себе праздник хотя бы до рассвета. Забытые нами Трубочист и Аврора, теперь хоть и составляли оную, но зрелище представляли довольно плачевное. Ещё наблюдая за каруселью, Аврора заметила, что настроение её спутника стремительно меняется. Он всё чаще вглядывался в участницу состязаний в наряде Шахразады и становился всё мрачнее.

Когда они подошли поздравлять её и Принца с успехом, Трубочист уже точно в чём-то уверился, и всё порывался что-то сказать Шахразаде. Но та этого не заметила, а потом Арабский Принц сразу же увёл её в апартаменты дворца. По настоянию Трубочиста они то искали Шахразаду, то ждали её у выхода, но больше найти так и не могли, до тех пор, пока не увидели, как какой-то господин азиатской наружности подсаживает её в свою карету. После этого Трубочист, видимо, вспомнил своё намерение «видеть в каждой маске её», озвученное им в начале вечера и стал воплощать его в жизнь. Он попеременно стонал: «Клянусь, это она!», «Не может быть!» и «Почему она с князем?» и стал всё чаще требовать вина.

Сейчас он лежал на скамейке нижнего парка, будучи абсолютно пьян, подобно золочёным фавнам в фонтанах вокруг них, и его голова покоилась на коленях покинутой всеми Авроры. Она тихонько скулила от обиды, держа в руках найденную возле амфитеатра чалму Звездочёта, и вспоминала, насколько тот кавалер был с ней галантней и приветливей. А ведь она надеялась, что этот вечер закончится совсем не так!

По поляне, отбрасывая длинную тень от горящих вдалеке огней Монплезира, шёл гусар, явно кого-то разыскивая. Авроре стало любопытно и, когда тот проходил мимо их скамьи, они встретились глазами. Гусар остановился и присел рядом с ней.

– Вы могли хотя бы спросить разрешения, сударь, – упрекнула его Утренняя Звезда. – Вы же видите, что мы уединились.

– Простите, дорогая Аврора, я не подумал, что мне придётся представляться вам снова, – граф вздохнул, отобрал у неё чалму и надел на голову вместо кивера. – Ну, так давайте знакомиться заново. Звездочёт.

– Вы? Это вы! – девушка всё ещё не верила, опасаясь мистификации какого-нибудь пройдохи, что видел их вместе часом-двумя ранее. – Хотя голос похож, – почти сдалась она. – А без маски вы ещё… Вы ещё интересней!

– Я вижу, ваш кавалер не оправдал возложенных на него надежд. Давно он так?

– Ах, это всё несносная Шахразада! – пожаловалась Утренняя Звезда своим детским голоском, и бровки её сдвинулись. – Он пил после её выигрыша как… Как…

– О! Так они с Принцем выиграли карусель? – оживился Гусар в чалме.

– Ну, вот и вы тоже! – Аврора надула губки. – Да снимите вы эту дурацкую чалму, она не идёт к этому мундиру! Нет, вы обманываете меня, вы – другой! Звездочёт был учтив со мной.

«Никогда не говорите про одну женщину при другой!» – вспомнилось вдруг графу, и он хлопнул себя ладонью по лбу.

– Что, комар? – заботливо спросила Аврора, она не умела долго дуться.

– Пустяки… Не подскажете ли, где та Шахразада пребывает нынче? Я обещал Палачу позаботиться о его знакомой, – оправдывался Гусар. – Не хотелось бы уподобиться в надёжности Трубочисту.

– Ах, забудьте! Она давно укатила с каким-то Чингис-ханом.

– Даже так? – граф отчего-то вдруг расстроился, хотя должен бы был успокоиться за баронессу. – Ну, и забудем тогда про них! Действительно. Что же нам делать, дорогая Аврора? Судя по состоянию вашего спутника, я думаю, что этот взрослый младенец проспит ещё не меньше трёх часов. Быть при нём нянькой – не самое славное окончание праздника, не так ли? Хотите, я снова украду вас? Только теперь без его разрешения.

– Украдите! – захлопала в ладоши Аврора. – И, если честно, то я очень хочу пить. И немного кушать, – она стыдливо опустила глаза. – Ужин был так давно.

Они медленно шли прямо через поляны и лужайки, пересекая тропинки и аллеи, пока им не встретился сатир с подносом в руках. Гусар спросил его про свободный шатёр, тот покачал головой, но указал на беседку, всю засыпанную турецкими шелками и подушками.

– Принеси нам туда воды, вина и фруктов! – велел ему Гусар и увлёк свою хрупкую спутницу внутрь. – Располагайтесь, милая Аврора! Скоро ваши соперницы угаснут на небосклоне, сменяя ночные светила на предрассветный ветерок. А у меня уже есть своя Утренняя Звезда.

Внутри было совсем немного места и вовсе не было никакой мебели, даже скамеек вдоль стен – только мягкий ворох тканей под ногами. Им принесли угощенья, поставив поднос прямо на пол. Сначала Аврора смущалась, оказавшись наедине с кавалером, но вскоре освоилась и стала пробовать сладости. При колеблющемся свете свечей, она показалась сейчас графу настолько милой и такой… Да, чёрт возьми! И такой соблазнительной, что он попытался остановить себя в этих мыслях. Он налил вина и протянул ей бокал.