Инга Кондратьева - Корделаки

– Я же уже объясняла вам! – она покачала головой. – Как вы недоверчивы! Они приехали, чтобы помочь нам. Вот баронесса, вы же сами упоминали её!

– Non l'ho mai vista prima [13] Я никогда не видел ее раньше. (итал.) , – итальянец продолжал смотреть исподлобья.

– Siamo tuoi amici [14] Мы ваши друзья. (итал.) , – ответил за всех граф, заметив растерянность Туреевой.

– Вам и этот язык знаком? – ухмыльнулся корнет.

– Одна из моих бабушек была итальянкой, – тихо ответил ему граф.

– Приятно встретить почти соотечественника, – наконец улыбнулся им лесной поселенец и перешёл на сносный русский язык. – Вы приехали освободить меня из этого плена, господа? Я буду век благодарен вам. А то моя спасительница не пускает меня даже в деревню. Эта пожилая мадам хорошо варит… как это по-русски? Компоты из трав, они придают много сил, но с ней невозможно разговаривать – она всё время молчит!

– «Отвары»! – засмеялась Полина Андреевна. – Илмэйтар поставила вас на ноги отварами, дорогой синьор Джованни. Вы теперь сможете наговориться вдосталь, осталось подождать всего один день.

– Ещё ждать? – итальянец экспрессивно хлопнул себя по бедрам. – Чего теперь?

Все почему-то перестали улыбаться и потупились.

– На завтра назначена свадьба Полины Андреевны, – замогильным голосом оповестил корнет.

– Свадьба? Ваша свадьба? – синьор Джованни снова похлопал себя по ногам, как лебедь крыльями и расплылся в улыбке. – Вы мне не говорила! Это же радость. Свадьба!

– Полина Андреевна дала обещание нелюбимому человеку, вынужденно, – продолжал корнет печальную повесть. – В обмен на…

– Прекратите, корнет! – воскликнула Салтыкова. – Я дала слово и сдержу его, и не важно, что стало тому причиной.

Все стояли молча, нахмурившись, а итальянец стал о чём-то догадываться. Его лицо снова стало непроницаемым и строгим, и он жёстко спросил:

– А что стало тому причиной? – он оглядел стоящих рядом мужчин. – Вы молчите? Но почему никто из вас ещё не пристрелил его?

– Я дал слово, – прошептал корнет.

– Сама Полина Андреевна запретила нам что-либо предпринимать, – ответил граф.

– Слово! Слово! – синьор Джованни размахивал руками и не мог понять этих русских. – Но я никому не давал никакого слова! Пустите меня, я сейчас же приведу всё к порядку. Это же из-за меня, я правильно понял? Вы спасали меня такой ценой!

– Успокойтесь, сударь, – Салтыкова гладила гонца по плечу ладошкой. – Вам я тоже не разрешаю вмешаться. Это моя жизнь и моё слово. Завтра всё решится само собой. Тем более – его нет здесь сейчас. Он уехал. И если он не вернётся до полуночи следующей ночи, то я свободна ото всех обязательств. Да-да! Это тоже устроили эти господа. Они действительно хорошие друзья! Мы пришли сказать вам сегодня лишь о том, чтобы вы были готовы к отъезду. А на свадьбу, простите, – она горестно усмехнулась, – я вас пригласить не имею возможности. Да там и не будет ничего радостного. Мы покидаем вас, до свидания.

– Подождите! – остановил всех Корделаки. – Корнет, кажется, вы не выполнили ещё одну свою миссию. Забыли?

– О, да! Благодарю вас, граф, за напоминание! – Роговской полез в карман и достал тот самый футляр, что присутствовал в синей гостиной баронессы при разработке их общего плана кампании. – Вот, возьмите, синьор! Кажется, это ваше?

Итальянец схватил кольцо, побледнел, долго рассматривал его и после благоговейно надел на руку.

– А что с той, у кого оно было раньше? – тихо спросил он.

– Она в безопасности и просила привезти вас к ней живым и здоровым! – улыбнулась, наконец, баронесса.

– Благодарю вас! – итальянец поцеловал кольцо. – Друзья! Я ваш должник на всю жизнь!

За завтраком никто ничего не мог есть от волнения, должное кушаньям отдавали только Пендоцкий да батюшка, прибывший накануне. Трапеза проходила в парадной зале замка на озере, после неё невесте оставалось только надеть подвенечный наряд и проследовать в часовню. Все напряжённо прислушивались – не раздастся ли стук копыт, но, кроме далёкого воя ветра, ничего не было слышно.

– Доктор, у меня ещё вечером кончился мой напиток, – пожаловалась Пендоцкому Полина Андреевна. – Вы не захватили из лаборатории новую порцию? Или надо послать кого-то?

– Да что вы, милочка! – толстяк продолжал вытаскивать редкие косточки из рыбы. – Разве не жалко тратить на это время в такой день? Я думаю, что ничего страшного не случится, если сегодня вы выпьете вина со всеми. Такой день! Такой день!

– Вы разрешаете? – удивлённо спросила невеста.

– Конечно! – доктор потянулся за лимоном, но, подумав, выбрал половинку разломленного граната. – Заверяю вас, вы абсолютно здоровы!

– Но ещё вчера вы не велели мне пить даже простую воду, – напомнила девушка.

– Ха-ха! Это пустяки! – Пендоцкий смеялся с набитым ртом. – С этого дня можете пить и есть, всё, что вам угодно, дорогая… хи-хи… баронесса!

– Не награждайте меня титулом, которого я пока не имею, доктор, – опустила глаза Полина Андреевна.

– Ну, ничего! – продолжал хихикать Пендоцкий. – Через час это станет былью. Надеюсь, наш друг не опоздает к собственной свадьбе?

Полина Андреевна отправилась на свою половину, попросив Марию Францевну сопровождать её, и час спустя они обе явились в часовню нарядные, собранные и без тени улыбок на губах. Примерно такие же выражения лиц были и у ожидавших их гостей. Один только батюшка умильно улыбался, видя пред собой молодую деву в пене кружев и с венком маргариток, что были ещё белее, чем локоны, на которых они покоились. Полупрозрачный покров укутывал теперь невесту, и она как будто таяла в тумане, совсем как вчера, на болоте. Подошло назначенное время, прошёл час, потом и другой. Жениха не было. Первым стал выказывать признаки нетерпения святой отец. Ему объяснили, что жених уехал по велению лиц, вызов коих откладывать не принято, и что велел ждать его до полуночи.

– Но, как же так, господа? – недоумевал батюшка. – Меня никто не предупредил заранее. Я всегда всё планирую, отдых, дорогу. Я никогда, например, не назначаю следующую свадьбу через день. Нет, господа. Всё должно быть степенно, без суеты. Первый день свадьба, обильная трапеза, гости. На другой день – отдохновение и восхваление молодых, застолье, речи. И уж потом только – снова в путь.

– Ну, так и не будем суетиться, батюшка? – Корделаки пытался сохранять остатки спокойствия, хотя напряжённое ожидание и страх, что всё сорвется, действовали и на него.

– Но как томительны часы неизвестности, сын мой! – святой отец утёр лоб от испарины. – Это испытание, к которому я вовсе не был готов нынче. Эх, святая воля Твоя!

– Я думаю, что барон не будет на нас в обиде, если мы продолжим ожидать его не в часовне, а за столом? – как бы ко всем сразу обратился граф, но батюшка первым увидел в нём своего спасителя и энергично закивал в знак согласия, не возражал и Пендоцкий. – Свадебную трапезу мы, конечно, не тронем, но, отец Амвросий, как вы отнесётесь к легким вину и закускам?