Инга Кондратьева - Корделаки

– Вот, попробуйте, – протянул корнет небольшой флакон с прозрачной жидкостью. – Это мы нашли на месте бегства Пендоцкого. Выпейте, если это то, что вы просили у него.

Туреева сама взяла у него из рук сосуд и, сняв крышечку, предварительно понюхала, и только потом передала её Полине Андреевне. Та сделала робкий глоток, потом ещё несколько.

– Спасибо. Надеюсь, что я скоро приду в себя, и разум мой совсем прояснится, – она присела на кровати. – Спасибо вам граф, но я не принимаю вашей жертвы.

– Не такая уж это и жертва! – фыркнул снова чем-то обиженный корнет.

– Вы, правда, так считаете? – Салтыкова улыбнулась. – Мне так приятно это слышать. Особенно от вас.

– Почему именно от меня? – корнет взъерошил себе волосы, как делал только в минуты явного волнения.

Туреева плавно соскользнула с краешка кровати Полины Андреевны, и между той и корнетом больше не оставалось никаких препятствий.

– Вы знаете, я ещё там, в Петербурге, обратила внимание на грусть в ваших глазах, – Полина Андреевна говорила теперь так, словно бы не замечала в комнате больше никого, кроме Сергея Ивановича. – Человек с такой тоской во взгляде, наверно, умеет очень глубоко чувствовать, думала я, когда вспоминала про вас.

– Вы тоже вспоминали обо мне? – восхитился корнет.

– Почему «тоже»? – покраснела всегда бледная Полина Андреевна. – Неужели и вы…

– И я… – корнет перешёл на шёпот и присел на то место, где до этого пребывала баронесса.

– Но как же! – Салтыкова посмотрела на Турееву с немым вопросом во взгляде. – А ведь я считала, что…

– Полина Андреевна, милая моя! – баронесса боялась вспугнуть волшебство момента и говорила тихо, как с ребёнком. – Я уже пыталась объяснить вам, что между мной и корнетом нет ничего, кроме взаимной симпатии. Ведь так, корнет? Серж! Я прошу вас, сделайте сейчас верный выбор!

Корнет смотрел то на Турееву, то на Салтыкову, взгляд его сначала метался быстро, потом стал чаще останавливаться на полусидящей рядом девушке, и граф, было, испугался, что офицер сейчас расплачется, но…

– Дорогая, милая Полина Андреевна! – корнет опустился на пол и привстал на одно колено. – Если в вашей ангельской душе есть хоть малая доля снисхождения ко мне, то окажите мне честь. Я буду любить и защищать вас всю мою жизнь, обещаю вам. Станьте моей женой!

– Боже! – слёзы полились из глаз Полины Андреевны, но наконец-то это были слёзы счастья. – Ещё вчера я думала, что для меня подобное невозможно. Да. Я согласна!

– Я думаю, баронесса, нам надо пойти и разбудить батюшку, как вы считаете? – граф тоже счастливо улыбался. – Корнет, почтите ли вы меня честью стать вашим шафером? У меня даже есть, что предложить вам в этом качестве! – и Корделаки вынул из нагрудного кармана купленные по наущению баронессы обручальные кольца и, глянув на неё, увидел, что она улыбается.

– Вы – колдун, граф? – спросил его сияющий корнет. – По всей вероятности, вы заразились этим от Нурчук-хаира!

Все рассмеялись, а баронесса заметила:

– Пойдёмте, граф! Думаю, что ещё до батюшки, нам придётся разбудить повара! Вряд ли отец Амвросий сможет приступить к своим обязанностям без плотного завтрака!

Часовню дворовые девушки всю убрали свежими цветами, выбросив вчерашние, как только узнали, что барынька идёт замуж по душе. В самом обряде принимали участие только молодые, батюшка, восприемник и баронесса, как родственница невесты. Но любопытствующие заглядывали со двора замка до последнего момента, пока отец Амвросий не повелел закрыть двери, дабы не нарушать торжество таинства.

– Имеешь ли ты желание благое и непринуждённое принять в жёны…

Графу показалось, что вдалеке он слышит шум приближающихся всадников, и по стуку копыт их было явно больше двух. Ему пришло в голову, что они совсем беззащитны тут, за якобы надёжными стенами замка – ворота нараспашку, мост способен пропустить целый отряд конных воинов или разбойников, а из гарнизона во дворе – только любопытствующие девицы, да пара конюхов и лакеев. Любовь отбирает разум! Надо было с самого утра послать корнета в ближайший город за урядником и его людьми, повязать доктора в его логове, а вслед за ним и барона, а уж потом разводить все эти романтические канители. Но, что уж теперь! Может быть, ему показалось.

– Венчается раб божий Сергий рабе божьей Аполлинарии!

Нет, не показалось! Во дворе раздался шум и гам, а после прозвучал пронзительный женский визг.

– Не останавливайтесь, батюшка! – ответил Корделаки на недоумённый взгляд отца Амвросия и подошёл к дверям часовни, подперев их спиной. – Закончите начатое.

– …да благословит вас, и подаст вам долгожитие, благочадие, преспеяние живота и веры…

В дверь заколотили со страшной силой. Батюшка мужественно продолжил и завершил таинство. Корделаки кивнул в ответ на его знак, что всё свершилось, и только после этого распахнул двери. За ними все увидели разъярённого барона верхом на коне, с какой-то железной палицей в руках – это она издавала такие звуки, чуть не проломив створы дверей. За ним гарцевал целый отряд его похожих друг на друга, как братья, то ли слуг, то ли воинов. Все они были вооружены. За их спинами можно было разглядеть и округлую фигуру Пендоцкого.

– Ага! – Качинский окинул взглядом всю картину. – Недолго же вы хранили верность своему жениху, дорогая моя! Ну, так мы это исправим! Вы думаете я стану обращаться к светским инстанциям и буду тратить время, доказывая, что не давал согласия на ваш брак с этим… Этим! Вы отняли у меня всё, сударь! – орал он на корнета. – И будь вы хоть трижды рыцарь! А! – заметил он баронессу. – И ваша сестрица тут как тут! Вот и славно. Она наследует за молодой невестой, трагически погибшей в день своей свадьбы, а я наследую за ней! Ха-ха-ха! – он разразился жутким смехом и велел своим головорезам: – Daj ognia!

Тут же двери захлопнулись, но уже снаружи. Через мгновение послышался треск и в щели повалил дым.

– Он сказал… – граф не мог прийти в себя от простоты и неотвратимости происходящего.

– Не надо, Корделаки, – совершенно спокойным голосом отвечала ему баронесса, что заставило его взять себя в руки. – Слово «огонь» понятно на любом языке. Полина Андреевна, есть ли тут второй выход? Хотя что я спрашиваю – часовня такая маленькая, вся как на ладони! Окна?

Батюшка вполголоса молился. Корнет и граф оглядели узкие окна, находящиеся под самым потолком и забранные частой решёткой. Потом переглянулись и оба покачали головой – не достать.

– Как на ладони! – засмеялась вдруг молодая жена, и все решили, что это испытание могло стать той каплей, что вовсе повредила ей рассудок. – Ладонь! Как же я могла забыть! Когда я была маленькая, папа показал мне отпечаток ладони на одной из плит пола. Ищите её! Под ней есть подземный ход, что раньше вёл к заброшенной пристани на том краю острова. Часовню и поставили на этом месте в благодарность за неоднократное спасение.