Керриган Берн - Разбойник [litres]

Где же его броня из льда и спокойствия? Почему он не может справиться с этой темной огненной бурей одержимости, страха, гнева и отчаяния?

Ей не следовало тянуться к нему.

– Я… – Фара уставилась на него так, словно он превратился в чужака. В чудовище тьмы, ярости и потерь.

И страсти. Его плоть чертовски отвердела.

Потянувшись, Дориан сорвал шелковый шнур с золотыми кистями, удерживающий штору.

Фара отступила на шаг, но он схватил ее прежде, чем она успела повернуться и убежать.

– Ты никогда не будешь принадлежать другому, Фара! – прорычал Блэквелл, обматывая толстый шнур вокруг ее тонких запястий, пока она пыталась высвободиться.

– Дориан…

Рывком прижав жену к себе, он оборвал ее протест губами. Впервые позволив ей ощутить истинную силу его рук, когда они сковывали ее руки. Он мог бы сломать ее. С легкостью. Ее косточки были маленькими, как у птицы, а кожа – мягкой и прозрачной. Крошечные паутинки голубых вен на ее запястьях и шее были такими нежными по сравнению с более толстыми, пульсирующими под его кожей.

Как могло столь чертовски хрупкое существо обладать силой, способной уничтожить такое чудовище, как он?

– Ты моя ! – прорычал он в ее сдающийся рот. – Только моя !

Блэквелл мог бы остановиться, если бы Фара не ответила на его поцелуй.

Даже поддаваясь натиску этого нового огненного зверя, которого она спровоцировала, Фара не понимала, с какой опасностью играет.

Дориан сражался с силой тонущего человека, но в конце концов зверь победил. Он всегда знал, что так и будет. Склонив ее над диваном у окна, он обвил ее связанные руки вокруг древней оконной задвижки, так что она не могла убежать.

Фара всхлипнула, когда он поднял ее юбки выше талии, и еще раз, когда ее нижнее белье разорвалось в его руках.

Дориан вошел в нее одним жестким толчком. Овладел ею с помощью второго. Заклеймил третьим.

– Моя! – повторил он, ритмично двигаясь. Пот проступал сквозь его одежду, волосы упали ему на лицо, руками он с неистовой силой сжимал полушария ее нежных ягодиц.

Гром ответил Дориану с неба, первые капли приближающейся грозы забарабанили по окну. Это охладило его огонь, но ненадолго. Излив семя в ее лоно, Блэквелл на миг остановился только лишь для того, чтобы вынуть шпильки из ее волос.

Он склонился над Фарой, и его широкие плечи скрыли ее стройную фигуру.

– Я все время хочу тебя, черт возьми! Мне это ненавистно! Я не могу себя контролировать и хочу снова и снова заниматься с тобой любовью, пока мы не пресытимся, не сможем больше двигать конечностями или поднимать голову, чтобы поесть. Я думал, что это пройдет, но я ошибался. Моя страсть к тебе – это ненасытное извращение.

Ее волосы рассыпались по спине, шатром накрыли ей голову, серебристым дождем упали на красную обивку дивана.

– Это уничтожит тебя, – выпалил он, зарываясь рукой в ее волосы и продолжая безумную пляску любви.

– Дориан, пожалуйста… – дрожащим голосом взмолилась Фара.

– Мне очень жаль, но я… я не могу остановиться.

– Нет, – низким голосом прохрипела она. – Пожалуйста, быстрее.

Дориан задвигался еще быстрее. Из груди Фары то ли от боли, то ли от наслаждения вырывались сдавленные стоны. Одной рукой он обхватил ее бедро, другой ухватился за ее волосы и удерживал голову, пока снова и снова входил в ее напряженное тело.

Это было потрясающее соитие. Настолько невероятное, что оно показалось Блэквеллу чудом. Сама Фара была чудом. Он нашел ее. После стольких лет.

«Моя!»

В кои-то веки и его тело и разум пришли к согласию. Она никогда не могла усомниться в его праве обладать ею. Этого права он добился семнадцать лет назад.

– Моя Фея!

Эти слова эхом отразились от окна. У них обоих перехватило дыхание.

Дрожь заметно пробежала по ее спине и прошла между ними, волной поднимаясь вверх по его позвоночнику и заканчиваясь у основания шеи.

– Дуган? – ахнула Фара.

Он ушел.

Фара перенесла весь свой вес на дрожащие, вытянутые руки, пытаясь справиться с парализующим шоком. Резкий звук бьющегося стекла и трескающегося дерева эхом разнесся по коридору и укатился куда-то вдаль. Потом все стихло. Это не могло быть правдой. Этого просто не могло быть. Неужели она действительно слышала это имя, которое он прошептал ей в шею? Почувствовала, как от этой истины, от узнавания его голоса содрогнулось ее тело?

Прижавшись к мягкой диванной подушке, она изо всех сил пыталась отдышаться. Это имя… Она никогда не забудет, как он произнес это имя.

Фара вдруг осознала, что Дориан Блэквелл никогда раньше не произносил этого имени в ее присутствии.

И теперь она знала почему. Ей надо было добраться до него. Сейчас же.

Выпрямив спину и ноги так, что юбки соскользнули на место, Фара принялась теребить свои путы. Она могла бы сказать о своем муже только одно: он определенно знал толк в ограничении свободы.

Разве эта оконная задвижка не должна поддаваться? Фара в отчаянии какое-то время боролась с нею, но безуспешно. Кряхтя и напрягаясь, она тянула то туда, то сюда. Ей нужно было всего лишь несколько дюймов, и она, вероятно, смогла бы соскользнуть с острия наверху. Черт бы побрал ее короткие ноги! Может быть, ей удастся каким-то образом поднять юбки выше колен, чтобы подняться на подоконник?

Она замерла, услышав в коридоре тяжелые шаги.

– Миледи! – полное ужаса восклицание Мердока эхом разнеслось по солярию.

– Пожалуйста, отвяжите меня! – Она потянула за веревки, впивавшиеся ей в запястья, и попыталась оглянуться на него. Вспомнив об отброшенных Дорианом панталонах, Фара сморщилась от унижения. Впрочем, если она и хотела бы, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии, то этим «кем-то» мог быть только Мердок.

– Моей преданности тоже есть предел, – прорычал шотландец, взобравшись на выступ и начав работать над затейливыми узлами ее мужа. – Я убью его за это.

– Нет, Мердок, – возразила Фара, когда ее руки наконец освободились и она, выпрямляясь, прижала их к разламывающейся пояснице. – Вы должны простить его за это.

– Никогда!

Обведя взглядом пол вокруг себя, Фара схватила свои синие, как яйцо дрозда, панталоны.

– Вы должны, – настаивала она. – Так же как я должна простить вас за то, что вы все это время не говорили мне, кто он такой.

Мердок пожелтел, как репа.

– Я… я не понимаю, о чем ты, детка, – пробормотал он.

– Да бросьте вы, Мердок! – Фара фыркнула. – И скажите мне, куда он пошел?

– Господи Иисусе, – простонал пожилой шотландец, которому, похоже, стало нехорошо.

– Куда идти? – Фара угрожающе замахнулась на Мердока своими разорванными панталонами.

Мердок указал на западные двери.

– Следуйте за разрушениями, – ошеломленно произнес он. – Хотя, когда Дориан в таком состоянии, я бы не советовал становиться на его пути.