Лили Крис - Битва за любовь [litres]

– Вы видели, милорд, этих двоих, ваших ярых недругов? – тихо спросил хозяина Родерик Хей, как всегда сопровождавший рыцаря и находящийся безотлучно рядом. – Я думал, что младший де Бриер дырку прожжет в вашем платье.

– Видел, Родерик, – так же тихо ответил хозяин, – оба злобные и готовые задохнуться от ненависти.

– Надо быть осторожными, – заключил Родерик, – эти способны на все, когда пребывают в бешенстве, как сейчас.

Лорд согласно кивнул головой, и Родерик принялся собирать людей поближе к хозяину, коротко их предупреждая. У Майкла тревожно загорелись глаза. Он успел уловить выражение глаз двух воинственных мужчин, устремленных на лорда.

На семейство Мюррей обратили внимание многие. Особенно когда они приблизились к гробу королевы. Лорен, ничего не замечая вокруг, смотрела на ставшее почти неузнаваемым лицо, и горькие слезы застилали ей глаза. Сердце сжималось от жалости к безвременно ушедшей Филиппе. Пятьдесят пять лет – не так уж и много для королевы. Вон король выглядит еще вполне крепким мужчиной, хотя в глазах заметна непривычная растерянность – ему плохо без жены. Но вблизи него стоит особа весьма уверенного вида, сжимая тонкие губы. Некрасивая, можно даже сказать, невзрачная. И чем только взяла она короля? Ждет своего часа, змея, говорят о ней. А неподалеку – нынешний фактический правитель Англии Джон Гонт, герцог Ланкастер. Ему уже лет тридцать. Сильный мужчина, видно, что воинственный. И хорош собой. Надежная опора для теряющего силы короля Эдуарда, в то время как его наследник увяз в собственных делах на континенте.

Здесь, в Лондоне, ходили слухи, что принц Уэльский, и так не очень-то ладящий со своими подданными, ввязался зачем-то в войну на стороне Педро Жестокого, свергнутого короля Кастилии и Леона. Хотя зачем, собственно говоря, понятно, – Педро посулил пятьсот тысяч флоринов, земли Бискайи и оплату жалованья наемникам. А это было очень существенно для принца, финансовые дела которого обстояли не лучшим образом. Принц, как всегда, воевал отважно, разбил противостоящих ему испанцев, поддерживаемых французами, и даже взял в плен самого Бертрана Дюгеклена.

Однако это была его последняя блестящая битва. А потом его и его воинов одолело жаркое испанское лето. Солдаты болели и умирали, армия таяла, а сам принц тоже заразился непонятной мучительной болезнью. Он вернулся в Бордо и теперь отбивался от собственных подданных, не желающих платить налоги, обеспечивающие его возросшие потребности. А хитрый Карл Французский поддержал их и в конце концов заявил, что, поскольку англичане не сдержали всех своих обязательств по договору в Бретиньи, их договоренность в отношении Аквитании аннулируется. И теперь молодому Эдуарду приходится без конца отражать наскоки выпущенного им на свободу коннетабля Франции. А Бертран Дюгеклен – противник сильный. Достойный противник. Принцу сейчас можно было только посочувствовать, и Ранальд Мюррей, его верный охранник на протяжении многих лет, очень сожалел, что его нет сейчас возле его господина, которому он служил верой и правдой, не щадя себя.

А церемония прощания с почившей королевой продолжалась. Все новые и новые люди подходили к роскошному гробу Филиппы. Кто-то проливал искренние слезы и возносил горячую молитву за упокой ее души. Другие оставались равнодушными, лишь выполняя положенный ритуал. Но таких было меньше. Лорд Мюррей видел это, окидывая взглядом огромный зал. И еще он видел, что многие, слишком многие молодые дворяне обращали внимание на его дочь. И теперь она постоянно пребывала под перекрестным обстрелом заинтересованных мужских взглядов. Не оставляли ее без своего особого внимания и женщины. Филиппа слишком красива, чтобы не затронуть фантазии мужчин и не вызвать зависть у женщин. Девушка тоже чувствовала прикованные к ней взгляды, и это ее смущало. Она держалась поближе к матери и иногда пряталась за спинами отца и брата, когда кто-то из молодых людей уж очень настойчиво сверлил ее взглядом.

В столице пробыли три дня, которые показались вечностью. Нужно было повидаться с людьми, которых Ранальд знал, обменяться мнениями, услышать кое-какие подробности, о которых не на каждом углу рассказывают. Очень важно узнать, что на самом деле происходит с королем. И действительно ли принц болен так серьезно, как о том говорят. Связи при дворе у него остались еще крепкие, и ими следовало воспользоваться сполна, раз уж они здесь.

Король и правда оказался плох. Он уже не всегда мог принять решение, даже выслушать обратившегося к нему подданного соглашался не каждый раз. А эта змея Алиса Перрерс своими маленькими жадными ручонками все тянула из него новые и новые подарки – драгоценности и земли волновали ее больше всего. Предприимчивая метресса родила королю двух бастардов, чем еще крепче привязала его к себе. В общем, ничего хорошего ждать отсюда не приходится, особенно когда не стало королевы и некому обуздать жадную нахалку.

А Джон Гонт, герцог Ланкастер, хорош как правитель. Он не боится принимать решения, умеет заставить подчиниться себе. Он сохранит Англию для старшего брата, сомнений нет. А вот у Эдуарда-младшего дела обстоят действительно неважно. Ему нелегко приходится, тем более с такой женой, как красавица Джоанна. Это вам не королева Филиппа, которая чем могла поддерживала своего супруга и всегда помогала ему. Эта дама, герцогиня Аквитанская, любит только себя и собственные удовольствия. Правда, она родила принцу Уэльскому уже двух сыновей. Это, безусловно, хорошо. Но принц, говорят, любит старшего, Эдуарда Ангулемского, а к младшему, Ричарду Бордоскому, довольно равнодушен. Что ж, ему видней. С такой женой всего можно ожидать.

В общем, новостей узнали много. Дети посмотрели город, но особого впечатления он на них не произвел – оба хотели домой. Там у них на уэльской границе куда как лучше, твердили они в один голос. Родители только диву давались.

– Похоже, нашу Филиппу не слишком радует внимание, которое ей оказывают здесь молодые дворяне, кстати, сыновья из весьма солидных семей, – заметил лорд Мюррей своей жене, когда они наконец остались одни и готовились к ночному отдыху.

Хотя об отдыхе как таковом Ранальд думал в последнюю очередь – он очень соскучился по любимой женщине, по ее теплу и нежности. Но судьба дочери очень его волновала. Как-то неожиданно для него самого Филиппа стала занимать все больше и больше места в его сердце.

– Думаю, нам не о чем особенно беспокоиться, дорогой, – отозвалась Лорен. – Мне кажется, наша дочь уже определила свой выбор, хотя со свойственной молодым девушкам склонностью к безобидному кокетству держит в неведении своего избранника. А Майкл уже извелся весь, глядя на этот парад достойных кавалеров. Даже похудел, бедняга, и с лица спал.