Джанет Оак - Вечное наследство любви

Кларк помог Ма спуститься, и Лу опять засобирался в путь.

– Я сам привезу Ма обратно, когда они с Марти всластьнаговорятся, – пообещал Кларк.

– Правда? Мне так будет намного удобнее. Тогда я смогу на обратном пути заехать в город и кое-что купить.

Упряжка выехала со двора, и Кларк вместе с Ма пошел кдому. Он поставит лошадей в амбар и даст им сена, а потомотвезет Ма. Марти не поверила своим глазам, когда Кларкпривел в кухню Ма. Она знала, что он никак не мог успетьсъездить на ферму Грэхам и вернуться оттуда. Она рассмеялась, услышав, как это произошло, и усадила Ма на удобныйкухонный стул. Элли поставила кофе на огонь и приготовилачашки. Затем достала тарелку печенья.

– Пожалуй, я сбегаю к Кейт ненадолго, – сказала она.

– Не так быстро, юная леди, – с хитрой улыбкой сказалаМа. – Я кое-что прослышала о тебе и одном молодом красавце-ковбое. Элли покраснела.

– Это правда? – продолжала Ма.

– Да, правда, если вы слышали то, что, я полагаю, вы могли слышать.

Ма прижала Элли к себе и крепко ее обняла.

– Я счастлива за тебя, – хрипловато прошептала она. –Вы, дети, всегда были мне как родные. Я желаю вам счастья,Элли, и да благословит тебя Господь!

У Элли увлажнились глаза, и она поблагодарила ее. У нихс Ма Грэхам всегда были особые отношения, Ма как будтостала ей бабушкой, которую Элли никогда не видела.

Ма повернулась к Марти.

– Как ты поживаешь? – просто спросила она. – Ну изима выдалась! Я много о тебе думала. Сначала ты рассказала мне довольно удивительную новость о том, что вскоре станешь матерью. Затем – ужасное горе, которое случилось уКейт и Клэра. А теперь это. Наверное, все вместе нелегковынести.

Марти знала, что Ма ее поймет. Подруга никогда не любила хождений вокруг да около, и потому сразу заговорила оглавном.

– Да уж, – ответила она, – зима выдалась тяжелая. Мнебыло больно оттого, что Кейт и Клэр страдают. Но я горжусьими, Ма. Они оба оказались очень сильными. Они преподали мне пару уроков.

– Когда я встречаю их в церкви, то вижу, что в них нет никапли горечи. Я очень рада, Марти. Очень рада. Отчаяние –тяжелая ноша. Мне ли не знать. Я испытала это на себе.

– Ты?

– А как же. Я бы никогда не скинула бремя с плеч, еслибы ты не помогла мне прийти в себя.

– Я?

– Ты же не знаешь, как я жалела себя перед Рождеством!

Зато я знаю. Я не рассказывала тебе о своих чувствах.

А ведь я собиралась долго, мучительно оплакивать своюсудьбу. Мне казалось несправедливым, что я потеряла двуххороших мужчин. Потом я рассудила: «У некоторых женщини одного хорошего не было!» Мне же посчастливилось любить двух мужчин, но оба умерли. Это несправедливо. Я нехотела бороться с горечью даже для того, чтобы не огорчатьдетей. Но пришла ты и показала, что для них это очень важно. Я подумала и поняла: и правда, некоторые женщины не ввосторге от своих мужей. Они горюют об этом. А у меня былодва прекрасных друга. Скольким так повезло? И я еще жалуюсь!

Марти улыбалась, слушая, как рассуждает Ма.

– Я решила, – продолжила она, – что должна поблагодарить Господа за счастливые годы, вместо того чтобы гореватьо будущем.

– И как, помогло?

– Еще как! Каждый раз я думаю о том, за что еще я могуЕго поблагодарить. У меня хорошая семья, моя и Бена. Мывырастили хороших детей. Разве этого мало?

Марти искренне согласилась. Какое горе – иметь детей,которые отвергают родителей, отвергают Господа!

– У меня много прекрасных воспоминаний, которые приносят огромную радость, ведь я еще не выжила из ума.

Марти не думала, что Ма «выжила из ума», но она былаправа.

– Так, значит, боль стала утихать? – мягко спросилаМарти.

– Нет, мне все еще больно. Воспоминания часто приносятстрадания, но я каждый день повторяю себе: «Вот и наступило завтра. Сегодня тебе будет немного легче, чем вчера».

Марти встала, чтобы налить готовый кофе.

– А как твои дела? – спросила Ма.

Вдруг Марти подумала, что она вполне счастлива. Да, онахотела, чтобы Ма приехала к ней, и она могла излить ей душуи пожаловаться на то, как ей больно видеть, что Клэр оченьстрадает. Она хотела пожаловаться, что вскоре ей придетсярасстаться с Элли, а она не представляет жизни без нее. Онанадеялась увидеть сочувственный взгляд Ма, боль на лицеподруги, отражающую ее собственную, ощутить дружескоепожатие. Но теперь ей это не нужно. Вовсе нет. Она в этомне нуждается. Каждой матери время от времени приходитсявидеть, что ее дети страдают. Каждой матери иногда приходится прощаться с детьми – и не с одним ребенком, а со всеми по очереди. Такова сущность материнства. Они нянчат,воспитывают, учат детей долгие годы, чтобы потом дети стали свободными – жили, любили, страдали, росли. Вот чтозначит быть матерью. Марти сглотнула комок в горле и улыбнулась Ма.

– Все прекрасно, – уверила она, – просто замечательно.

Зима была хорошей. Горе, которое пережили Клэр и Кейт,еще больше сблизило их и приблизило к Богу. У них еще будут дети. Нандри преодолела негодование, которое испытывала по отношению к родному отцу, и смирилась с тем, что сКларком произошел несчастный случай. Элли нашла молодого человека, достойного того, чтобы пойти по жизни с ней рядом. Он будет хорошим, богобоязненным мужем. А я... Чтож, у меня есть маленький, и я с нетерпением жду его появления. Мы с Элли надеемся, что родится девочка, но я не станувозражать и против еще одного мальчика – такого же, какпапа или один из старших братьев.

Когда они вернулись с Запада, Марти не так уж хотелосьв церковь, ведь в ней больше нет пастора Джо. Она знала,что будет скучать по зятю не только как по члену семьи, но икак по человеку, который стоит на кафедре. Однако привыкнуть к перемене оказалось не так сложно, как она боялась.

Она легко узнала, полюбила и научилась уважать молодогосвященника, который теперь вел за собой паству.

Его звали пастор Браун, но люди в основном называли егопастор Джон. В детстве над ним часто подшучивали. «Эй,Джон Браун! – окликали его дети. – Твое тело еще не сгнило?» И затем начинали распевать песню «Тело Джона Брауна»1 . Джон ненавидел эти дразнилки. Он пытался заставитьродных называть его Джеком. Возможно, тогда дети не слышали бы в его имени каламбура. Но у него ничего не вышло.

Родные вечно забывали, что он предпочитает имя Джек, аесли и вспоминали об этом, дети все равно продолжали егодразнить. Джон решил, что он должен смеяться вместе с ними.

Сначала это было сложно, но зато у него появилось восхитительное чувство юмора. Сам Джон Браун никогда ни над кемне смеялся. Он считал, что чувство юмора нужно не для этого.

Оно дано людям для того, чтобы смеяться вместе, а не надкем-то. В общении с людьми пастор Браун проявлял удивительную чуткость. Старожилы поражались тому, как частоон оказывался правым в сложной ситуации. Даже дети, приходившие в церковь, относились к нему с почтением. Никтоне мог обвинить его в том, что он кого-то обидел. Кларк, чинивший упряжь, удивленно поднял голову, заметив, что к немуприближается пастор Джон.