Амелия Грей - С любовью, герцог [litres]

– Нет, не можете: вы и так промерзли до костей, – а чтобы запрячь карету, потребуется время, так что лучше провести его в тепле. Я мигом, – добавил Хоксторн и, погладив Лоретту по щеке, добавил: – Никуда не уходите.

Она согласно кивнула, и Солан, вытащив из кармана ключ, сам отпер дверь, неслышно открыл ее и юркнул в дом. Лоретте пришлось ждать не больше пары минут, прежде чем он впустил ее в дом и повел по коридору. Они зашли в комнату с книжными полками от пола до потолка – наверное, его кабинет, – и Хоксторн запер за ними дверь на ключ. После того как помог Лоретте освободиться от мокрых плащей, Солан усадил ее в кресло перед камином, а сам, опустившись на колени, принялся разжигать огонь. Как только в топке заплясали язычки пламени, она вытянула ноги, чтобы отогреть занемевшие от холода ступни, а он сел на пол и, не без труда стянув промокшие насквозь сапоги, поставил поближе к огню.

– Вы промокли, как и в тот, первый вечер – вечер нашей встречи, – повернувшись к ней, заметил Солан.

– Я тоже его помню, – ответила Лоретта, – но сейчас промокла не в пример сильнее и от холода почти не чувствую ног.

– Я знаю, как это исправить.

Он бережно приподнял ее ступню в промокшей насквозь атласной туфельке с изрядно истертой от бега по булыжной мостовой подошвой, поставил к себе на колени, снял туфельку и тщательно растер между ладонями, массируя каждый пальчик. Закончив, он проделал те же манипуляции с другой ногой, а после этого зажал обе ступни между своими бедрами, и Лоретта явственно ощутила не только тепло его тела, но и как твердеет, увеличиваясь в размерах, то, во что ее ступни упирались. И тело ее не замедлило на это откликнуться. Ей не пришлось даже гадать, какой огонь жарче: тот, что горит в камине, или тот, что опалил ее, – когда он, глядя ей в глаза, спросил:

– Как вы себя чувствуете?

– Божественно.

– Не жалеете о том, что произошло в церкви? – с улыбкой спросил Хок, неспешно массируя ее лодыжки и икры.

– Нет, – решительно ответила Лоретта. – Я бы покривила душой, если бы сказала, что никогда не думала о том, чтобы освободиться от взятых на себя обязательств. Мне хотелось стать свободной, но я просто не знала, как это сделать и смогу ли жить потом в ладу с собой. Я не испытываю никаких сожалений, хотя на душе у меня не все спокойно и мне еще во многом предстоит разобраться.

– Тогда что вас тревожит сейчас? – участливо спросил Солан, в то время как ладони его поднимались все выше и выше, а голос приобрел какую-то особую чувственную хрипотцу. – Дело во мне, Лоретта? Вы не можете разобраться в своих чувствах ко мне?

– Я точно знаю, что чувствую к вам, – ответила она без колебаний. – Я вас люблю.

– И я точно знаю, что чувствую к вам…

Несмотря на то что место, куда Солан поместил ее ступни, было соблазнительно теплым, Лоретта спустила ноги на пол и, глядя в его завораживающие зеленые глаза, сказала:

– А еще я точно знаю, чего хочу прямо сейчас.

– И я знаю. – Солан вытащил шпильку из ее волос. – Так они высохнут быстрее.

Лоретта понимающе улыбнулась и предложила:

– Тогда позвольте вам помочь.

– Вы ведь понимаете, что это означает? – не преминул уточнить герцог.

Лоретта кивнула и с наслаждением зажмурилась. Огонь в камине ласкал ее своим теплом, и у Хоксторна распускать волосы получалось гораздо приятнее, чем у Битси.

– Я хочу, чтобы вы стали моей, но не возлюбленной, не любовницей, а женой, герцогиней.

– Да, – прошептала Лоретта как раз в тот момент, когда последняя шпилька была убрана из ее прически и волосы свободно рассыпались по плечам. Она-то понимала, но поймет ли дядя? Этого Лоретта знать не могла да и не хотела, по крайней мере сейчас.

Солан обнял ее, прижал к себе и накрыл ее губы своими. Его прикосновения были нежными, легкими, как крылья бабочки, а объятия тем временем становились все теснее. Их неудержимо влекло друг к другу, и легких прикосновений их губам стало мало. У Лоретты кружилась голова и все чувства обострились: от него пахло бренди и мылом для бритья.

Лоретта почувствовала, как он повел плечами, пытаясь освободиться от сюртука, нетерпеливо схватила его за лацканы и стянула с плеч. Солан принялся за шейный платок, а она, ничтоже сумняшеся, торопливо расстегнула его стеганый жилет, выпустила из-под пояса брюк рубашку и, просунув под нее руки, замерла, прижав ладони к обнаженной груди. Тугие мышцы натягивали шелковисто-гладкую, очень теплую кожу.

Солан с шумом втянул воздух и хрипло пробормотал:

– Хорошо, Лоретта.

Не отрываясь от ее губ и продолжая гладить по спине, он распустил шнуровку корсета. Разгоряченные желанием, они ласкали друг друга все более пылко. Он стянул ее платье с плеч и стал покрывать жгучими поцелуями шею, опускаясь все ниже. Сгорая от нетерпения, он приспустил лиф, и совместными усилиями они высвободили ее руки из длинных рукавов. Повторив те же манипуляции с нижней сорочкой, они наконец избавились от мешавших им обоим ненужных покровов. Оба часто дышали, торопясь насладиться моментом, словно другой возможности у них никогда не будет. Хоксторн ласкал ее грудь, и каждое его прикосновение она встречала вздохом, стоном наслаждения и невнятным бормотанием, прижимаясь к нему, лихорадочно поглаживая мускулистую спину, широкие плечи.

Лоретта была как в бреду: не отдавала себе отчета в том, что делает она, что делает с ней он. Разум был над ней не властен, только чувства, только инстинкт. Она лежала на полу, он нависал над ней, но как они там оба оказались, она не помнила, да это было и не важно.

Солан оторвался от ее губ, привстав на колени, спросил, пристально глядя в глаза:

– Вы согрелись?

– О да…

– Вот и хорошо, – шепнул он в ответ, сбросил жилет, а затем через голову стащил и рубашку.

Комнату освещал лишь огонь камина, но и этого вполне хватило Лоретте, чтобы по достоинству оценить то, что предстало ее взору. От такой красоты у нее пересохло в горле и перехватило дыхание. Герцог был сложен как бог, и мускулист, как античный атлет.

– Вам нравится то, что видите? – с тихим смешком спросил Солан.

– Да, но еще больше прикасаться к тому, что вижу. – Лоретта провела рукой по рельефной груди. – Вы великолепны.

– Вы преувеличиваете.

– Вовсе нет. Для меня вы самый лучший.

– Помнится, тем вечером, который кажется теперь ужасно далеким, на вас было бледно-желтое платье, словно сотканное из света, что дает пламя свечи.

– Я никогда не забуду ту ночь.

– Вы стояли перед камином, когда я вошел, и были похожи на ангела. Вы и сейчас для меня – ангел.

– Нет, никакой я не ангел, – прошептала Лоретта.

– Для меня – ангел, – хрипловатым шепотом возразил Солан, нежно лаская ее грудь и легонько касаясь затвердевших сосков.