Амелия Грей - С любовью, герцог [litres]

По спине ее прокатилась дрожь наслаждения, внизу живота огненным шаром пульсировало желание. Лоретта смотрела не отрываясь, как он расстегивает брюки.

– Вы боитесь?

– Нет, скорее предвкушаю.

– Тогда позвольте мне любить вас.

Хоксторн бережно уложил ее на плед и прилег рядом на бок, вытянувшись во весь свой немалый рост. Приподнявшись на локте, он любовался ею, скользя взглядом сверху вниз, и Лоретта вновь почувствовала радостную дрожь предвкушения.

– Я хотел этого с того самого момента, как увидел вас.

– И я.

Солан наклонился и нежно поцеловал ее. Губы его были такие теплые, упругие и нежные, что она могла бы целовать их целую вечность. Лоретта прижалась к нему всем телом, скрестив руки у него за спиной, они совместными усилиями избавили ее от панталон, и он отшвырнул их в сторону. Продолжая целовать, он нежно ласкал ее рукой, и Лоретта не чувствовала стыда – только наслаждение.

Руки ее тем временем блуждали по его спине, упругим ягодицам. Она чувствовала, как нарастает в нем возбуждение, и ей было несказанно приятно, что это она тому причиной. Солан коленями раздвинул ей ноги и медленно, но уверенно вошел в нее.

Она сама хотела этого: хотела быть покоренной им, – и так оно и произошло. Если ей было больно, то совсем чуть-чуть. Он любил ее нежно, и тревога отступила. Он двигался в ней с прочувствованной неторопливостью, покрывал ее лицо благодарными поцелуями, и когда тело ее окончательно расслабилось, Лоретта сама не заметила, как стала двигаться в одном ритме с ним. С каждой секундой наслаждение становилось все острее, ее качало, как на волнах, и наконец подбросило так высоко, что мир взорвался миллионами сверкающих брызг. Лоретта прижалась лицом к его груди, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Спуск с вершины был плавным, еще долго ее продолжали качать чувственные волны, и тело охватила приятная истома. Ей было хорошо, как никогда, и сердце до краев наполнилось благодарностью к мужчине, что подарил ей такие незабываемые ощущения.

Она с улыбкой блаженства на устах прошептала его имя и провалилась в никуда, а когда очнулась, услышала как часто и трудно дышит Солан. Потом по его телу прошла судорога, и, повинуясь инстинкту, она приподняла бедра ему навстречу. Он крупно вздрогнул всем телом, испустил долгий стон наслаждения, скользнув ладонью по спине Лоретты, крепко прижал ее к себе и обмяк. Она гладила его спину, плечи, ягодицы.

Сколько они так пролежали, Лоретта не знала. Говорить не хотелось – им было так хорошо, что слова были не нужны. Потом Солан перекатился на бок и, зарывшись носом в ее все еще влажные волосы, поцеловал за ухом, благоговейно провел ладонью по груди, по впадине живота, по стройному бедру.

– Я люблю вас, – прошептала Лоретта.

Солан медленно приподнял голову и с улыбкой заметил:

– Как хорошо, что вы набрались храбрости мне в этом признаться.

Лоретта насупилась и наставительно сказала:

– К вашему сведению, я сделала это дважды, причем первой, хотя, если верить сэру Винсенту Тибальту, джентльмену полагается первому признаваться в любви леди, за которой он ухаживает.

– Я и признался.

– Когда это?

– Тогда же, когда сделал предложение, которое, кстати сказать, вы отвергли.

Лоретта пристально посмотрела на него.

– Что-то не помню, чтобы вы тогда мне это говорили.

– Может, я и не произнес именно эти слова, но…

Лоретта приложила палец к его губам.

– Никаких «но»: ничего подобного тогда вы не говорили.

Солан поцеловал подушечку пальца, что она держала возле его губ, и сказал:

– Тогда позвольте донести до вас эту истину прямо сейчас. Я люблю вас, Лоретта. Очень люблю. Иначе зачем бы я так старался освободить вас от вашей клятвы?

– Для того чтобы иметь возможность заниматься со мной тем, чем мы только что занимались, – заметила она с лукавой улыбкой.

– И для этого тоже, – не стал спорить Хоксторн. – А то я уже начал бояться, что этого никогда не случится. – Он снова приподнялся над ней и страстно поцеловал в губы. – Я так и не услышал: «Да, Хоксторн, я выйду за вас».

– Вы знаете, что я хочу этого, но не представляю, что на это скажет мой дядя, – прошептала Лоретта. – После всего…

– Никто никогда не узнает о том, что было между нами.

– Я имела в виду другое – не сдержала обещания.

– Что он может сказать? «Нет, не позволю»? – Солан чмокнул ее в кончик носа. – Все уже сделано. Вопрос закрыт. И осмелюсь предположить, что и сам граф нарушил не одну клятву за свою долгую жизнь.

– Граф неумолим. Я не берусь предсказать, как он отреагирует, когда я скажу ему, что отреклась от своей клятвы и хочу выйти за вас.

Солан убрал с ее лица упавшую на лоб прядь.

– Я понимаю вашу тревогу, но, поверьте мне, из-за этого не стоит волноваться. Ваш дядя придет в восторг, когда узнает, что выходите замуж за герцога. Впрочем, какова бы ни была его реакция, это ничего не изменит, и я сам ему об этом скажу.

Лоретта облизнула губы.

– Спасибо, конечно, но сделать это должна я сама.

– Будь по-вашему, но я хочу при этом присутствовать, чтобы сразу же попросить у графа вашей руки. Я не хочу с этим тянуть. Все должно быть сделано завтра, вернее – уже сегодня. Я пришлю вам приглашение на ужин – всем троим, и, сами увидите, он нам не откажет.

Лоретта нежно взяла его лицо в ладони и заглянула в его любящие глаза.

– Я тоже не думала, что он запрет меня в Маммот-Хаусе на три долгих года, но он запер. С моим дядей никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

– А я уверен, – ухмыльнулся Солан, – потому что я герцог, а он какой-то там жалкий граф.

День близился к вечеру, но Хоксторн все стоял в нише возле пассажа, не спуская глаз с лестницы. Место здесь было людное, торговля шла бойко, но он пришел сюда не ради покупок. Рано или поздно Фарли сюда вернется, и он его не пропустит.

Лоретта говорила ему, что Фарли живет в землянке под лестницей одного из старых домов недалеко от Сент-Джеймсского парка, и Хоксторн, несмотря на скудость имеющихся у него сведений, решил заняться поисками.

Ранним утром, благополучно доставив Лоретту в особняк графа, Хоксторн отправился к сыщикам на Боу-стрит и нанял трех помощников, понимая, что в одиночку не справится. У каждого был свой район поисков. Интерес представляли только здания, где имелись достаточно высокие лестницы перед входом, под которыми мог бы устроить себе логово беспризорник лет десяти. Поиски заняли почти весь день, но время и деньги оказались потрачены не зря – один из сыщиков обнаружил землянку, которую, как пить дать, выкопал Фарли.