Тесса Дэр - Хотите быть герцогиней? [litres]

Ее не пришлось долго уговаривать. Несомненно, дрожь, сотрясавшая тело, отняла у Эммы последние силы. И Эш остался в темноте наедине со своими мрачными мыслями.

Поездка не удалась. Он предполагал, что жена будет рада перспективе идиллической сельской жизни без него, а он напомнит себе о первоначальном плане: жениться, сделать ей ребенка, устроить в дальней деревне и через добрый десяток лет воссоединиться со своим наследником.

Но вместо того Эмма надежно устроилась в его объятиях, и он не испытывал ни малейшего желания отпускать ее от себя. Хуже того, он невольно ловил аромат ее волос, благоухавших жимолостью. И презирал себя за это.

Ему бы следовало проклинать Иону, как и весь штат своей прислуги, но он признавал: это ведь его вина.

Как все в его жизни, намерения герцога дали прямо противоположный результат. Да еще с каким впечатляющим эффектом!

Эмма проснулась как будто от толчка. Где она? Ах да. Ее обнимает рука мужа. И он, муж, стал свидетелем ее приступа.

Молодая женщина болезненно поморщилась, вспомнив, как трясло ее накануне вечером. За последние несколько лет у нее было всего пара-тройка приступов этой ужасной дрожи, и последний – несколько месяцев назад. Она-то надеялась, что болезнь наконец отступила. Но, очевидно, ошибалась.

Эмма осторожно повернула голову и бросила взгляд на герцога. Он еще спал, слава богу. Свободная рука уютно устроилась на груди. Вытянутые вперед ноги скрещены в лодыжках. Отдых воина на привале. А вот она, Эмма, лежит в очень неуклюжей позе. Ей стало стыдно, и не только из-за позы. Почему мужчина просыпается таким же красавцем, каким был перед тем, как заснуть? Или даже еще лучше. Взъерошенные волосы, милая глазу щетинка на щеках… Несправедливо.

Выскользнув из-под его руки, она поспешила, насколько это было возможно, привести себя в порядок. Вынула шпильки, пальцами разобрала пряди и, слегка пощипав себя за щеки, вернула им румянец.

Когда Эш пошевелился, Эмма поспешно опустилась на свою сторону дивана и притворилась спящей. Решив, что прошло достаточно времени, чтобы герцог успел окончательно проснуться, она похлопала ресницами и открыла глаза. Поднялась и села, деликатно потянулась, простирая руки к розовеющему за окном утреннему солнцу, тряхнула волосами, чтобы упали на плечи волнами.

Смущенно улыбнулась мужу и заправила за ухо прядь.

– Доброе утро.

«Ну да, я каждое утро просыпаюсь такой красавицей. Вы всякий раз уходите от меня, так вот посмотрите, что теряете».

Он почесал у себя за ухом, как собака, которую одолели блохи, и громко зевнул, протягивая руку за сапогом.

– Сдохнуть можно, как хочется отлить.

Эмма разочарованно вздохнула. Значит, это не сказка про Красавицу и Чудовище. Отлично. Тогда и ей притворяться незачем.

– Такой ужасной ночи и представить себе невозможно.

Он натянул сапог.

– Если, по-вашему, худшей ночи невозможно себе представить, значит, вам не хватает воображения.

– Это гипербола, – возразила Эмма. – Вы знаете, что я хотела сказать. Ночь была ужасная.

– Возможно. Но мы хотя бы остались живы, не так ли?

Герцог встал и протянул жене руку. Она подала свою. Эш помог ей подняться с дивана.

– Вы правы. – Эмма попыталась разгладить смятую юбку. – В прошлом мне выпадали ночевки и похуже. Я знаю, что и вам тоже. По крайней мере этой ночью мы были вместе.

Его взгляд изменился, как случалось в очень редкие моменты. Синий лед растаял, согретый глубоким, невысказанным чувством. Манящий, опасный взгляд. Влекущий. Эмме хотелось бы утонуть в этих глазах.

– Эмма, вы… – Он замолчал, потом начал снова: – Просто не вздумайте к этому привыкать. Вот и все.

– Мне и в голову не приходило, – солгала она.

– Хорошо.

Логика подсказывала Эмме, что у нее нет причин обижаться на эти слова. Тем не менее ей стало больно.

Грохот колес кареты на подъездной дороге нарушил напряженное молчание. Герцог одернул жилет.

– Теперь, с вашего позволения, мне нужно выйти.

– Заходите, заходите же. Я очень рада, что вы здесь. – Эмма передала служанке забрызганную дождем накидку Александры. – Не верится, что вы шли сюда в такой ливень.

– Я всегда пунктуальна, – ответила Александра, приглаживая закудрявившиеся под дождем черные волосы.

– Да, наверное, это ваша обязанность.

– Я принесла хронометр. – Александра поставила свой саквояж на ближайшую скамью, открыла его и достала медный инструмент, похожий на гигантские карманные часы. – Уверяю вас, этот аппарат показывает время с точностью до секунды. Я ношу его в Гринвич раз в две недели, чтобы синхронизировать с меридианом, а раз в год его калибруют.

– Вам не нужно убеждать меня в качестве своих услуг, Алекс. Я доверяю вам и так.

Александра улыбнулась:

– Благодарю.

Эмма повела ее в гостиную.

– Сначала чай. Вам нужно согреться – вы ведь попали под дождь. Потом мы обойдем дом и проверим все наши часы.

– Вам необязательно делать это самой. Меня может проводить ваша экономка.

– Уверяю вас, такая экскурсия будет и для меня очень полезна. В доме есть пристройки, в которых я еще не была.

– Да, но в других знатных домах я подвожу одни или двое часов, а потом дворецкий…

Эмма перебила:

– Этот дом не просто один из «других знатных». Вы сами отрегулируете все часы, все, что здесь показывают время. И будете делать это каждую неделю. А брать за услуги будете в три раза больше.

– Я не могу согласиться на это.

– Что ж, очень хорошо. Мы увеличим плату в пять раз.

Горничная принесла поднос с чайником и чашками. Дождавшись, пока девушка уйдет, Эмма взяла чайник и стала разливать чай.

– Я знаю, и слишком хорошо знаю, что значит быть молодой незамужней женщиной в Лондоне и зарабатывать себе на жизнь преступно мало.

Александра взяла чашку и опустила глаза.

– Если вы действительно хотите оказать мне услугу…

– Любую!

– Мне нужно новое платье для улицы. Что-нибудь понаряднее, чтобы приходить с визитом к возможным клиентам. Может, вы будете так добры, что посоветуете мне фасон и поможете выбрать ткань?

– Я поступлю лучше: сама сошью вам платье. – Эмма не слушала возражений гостьи. – И это доставит мне массу удовольствия.

– Но это уж слишком.

– Вовсе нет. Другие дамы играют на пианино или пишут акварели, а я люблю шить платья, хотя, должна признать, мое увлечение выглядит довольно странным. Так что, согласившись, вы окажете услугу мне.

Многие из дам, приходивших в швейную мастерскую мадам Биссетт, выделялись элегантностью и одевались по моде, однако Эмма предпочитала работать с другими клиентками. Были еще и девушки-скромницы, и старые девы, и серые мышки. Сшить платье для такой женщины не значило, так сказать, прикрыть наготу. Хорошо скроенное, выгодно подчеркивающее фигуру платье не только делало его обладательницу хорошенькой, но и придавало уверенности в себе.