Ирина Мельникова - Грех во спасение

И любовь Маши, вновь вернувшая меня к жизни!

Алексей поднялся из-за стола, Митя тоже. Мужчины обнялись, и барон внимательно посмотрел на Митю:

— Через неделю мы уходим в Охотск. Там у меня назначена встреча с генерал-губернатором Муравьевым. Вас мы высадим чуть раньше, чтобы избежать осложнений и не привлекать к вам особого внимания. В это время в Охотске бывает много американских судов. Я думаю, вам без труда удастся попасть на одно из них.

Митя вновь обнял друга:

— Спасибо тебе за все, Алеша, за спасение, за дружбу, за понимание — за все!

— Возможно, мы никогда больше не увидимся с тобой, Митя! Мне в этих местах работы на добрый десяток лет хватит… — Алексей отошел к столу, заваленному бумагами, и задумчиво посмотрел на одну из карт. — Но если тебе придется когда-нибудь плавать в этих местах, зайди на этот остров. — Он обвел карандашом крошечный участок суши, затерянный в просторах Тихого океана. — Это остров, открытый нашей экспедицией, и я назвал его в честь Святой Девы Марии, чей образок у тебя на груди. Но этот остро!" назван также в честь другой Марин, прекрасной девушки Маши Резвановой, ставшей твоей женой. И если так случится, то обязательно побывай на этом острове, Митя, слышишь? Обязательно побывай!..

Князь и княгиня Гагариновы сидели на террасе и по давно устоявшемуся обычаю пили чай на открытом воздухе.

Солнечные лучи запутались в густых кронах деревьев, было по-утреннему свежо и прохладно. С моря, что яркой бирюзой сверкало среди кипарисов, дул легкий ветерок. В старом парке было, как всегда, тихо и сумрачно, и лишь изредка звонкое птичье пение нарушало спокойствие этого уединенного приюта, где доживали свой век сильно постаревшие Зинаида Львовна и Владимир Илларионович Гагариновы.

Лакей принес и положил рядом с князем утренние газеты.

Владимир Илларионович тут же отставил в сторону чашку с недопитым чаем, выудил из стопки парижскую газету и забыл про завтрак.

— Ваша светлость, — произнесла укоризненно княгиня, — газеты от вас никуда не убегут, а вот чай остынет…

— Погоди, матушка, — перебил ее князь, — это чай никуда от меня не убежит. — И отгородился от Зинаиды Львовны газетой, как щитом.

И княгиня, вздохнув, уступила. Некоторое время она пила чай в молчании, которое уткнувшийся в газету Владимир Илларионович то и дело нарушал недовольным ворчанием, огорченным хмыканьем, а то и ударами кулака по столу. Зинаида Львовна уже знала: так ее супруг реагирует на вести из России, с грехом пополам пережившей Крымскую войну.

Наконец он с негодованием отбросил в сторону столичную газету и взял следующую, менее толстую, но более эпатажную и скандальную. Быстро пробежав столбики светской хроники, все по той же причине — узнать, не объявился ли кто-нибудь из старых знакомых, князь разочарованно вздохнул: гостей из России не обнаружилось. Но тут его взгляд застрял на коротком сообщении, напечатанном в самом конце страницы. Словно не веря своим глазам, Владимир Илларионович вчитался в него более внимательно и удрученно покачал головой:

— Да-а, а бог все-таки шельму метит!..

— Что случилось? — спросила обеспокоенно княгиня. — Плохие новости?

— Послушай и рассуди сама, та chere! — Владимир Илларионович как-то странно посмотрел на супругу и слегка подрагивающим голосом прочитал:

— «Вчера в больнице для бедных Сан-Мартин скончалась от чахотки Алина Шуазель, вдова виконта де Шуазеля, проигравшего все свое состояние пять лет назад всего за одну ночь и найденного вскоре убитым в сточной канаве в пригороде Парижа. По слухам, бывшая виконтесса некоторое время пребывала в содержанках у герцога до Жуассье, но после его гибели на дуэли влачила нищенское существование, подрабатывая в притопе мадам Жюстин, более известной как Кривая Жю».

— О господи! Неужто Алина? — вскрикнула княгиня и перекрестилась.

Князь задумчиво посмотрел на жену.

— Воистину говорится: «Не твори зло, и не воздается тебе за него сторицей!»

Зинаида Львовна взяла газету, но читать не стала, лишь подержала в руках и отложила в сторону.

— Бедная девочка! Металась, искала, надеялась, а в итоге — жалкая лечебница и безвестная могила… — Она вновь перекрестилась и решительно произнесла:

— Я считаю, нам следует нанять человека, который будет приглядывать за ее могилой…

— Ох, матушка, матушка, — покачал головой князь, — воля, конечно, твоя, но все же не следует забывать, сколько горя мы испытали но вине этой девицы.

— Жизнь наказала ее сполна, — княгиня вытерла платочком набежавшие на глаза слезы, — и я уверена, что она не единожды покаялась в содеянном.

Князь со скептической усмешкой на устах посмотрел на супругу, покачал головой, но спорить не стал и вновь углубился теперь уже в местную газету. Но уже через пять минут Владимир Илларионович опять поднял голову над газетным листом. На этот раз его усы сердито топорщились, а глаза сверкали неприкрытым гневом.

— Ты только посмотри, дорогая, — старый князь пристально, вгляделся в черные строки и даже заложил их пальцем, чтобы не потерять, — еще один американский миллионер соизволил пожаловать и наш городок для кратковременного отдыха и осмотра достопримечательностей. Этот денежный мешок, видите ли, путешествует вокруг света на своей личной яхте со всеми чадами и домочадцами. Местные журналисты — известные лизоблюды, как уж ни расписывают его яхту, прямо слюной исходят от восторга: красное дерево, слоновья кость, позолота, тьфу! — Владимир Илларионович в сердцах отбросил газету в сторону. — Будто не о чем больше писать! Уверен, в завтрашней газете с пеной у рта будут распинаться в подробностях, в каких туалетах была эта, как бишь ее, — он бросил быстрый взгляд в газету, — миссис Дайвер и какой сорт сигар курил ее дорогой супруг.

— Ты говоришь, они прибыли из Америки? — робко поинтересовалась Зинаида Львовна и пододвинула к себе газету. — Возможно, нам следует нанести им визит?..

— Нет, нет и еще раз нет! — сердито вскричал князь, вскочил на ноги и стал нервно ходить по террасе. — С меня довольно нашего последнего визита к этому толстому ублюдку, скотопромышленнику, как его звали? Мистер Чакл, кажется?

Сколько высокомерия, наглости, неприкрытого хамства!

Эти люди считают себя чуть ли не центром мироздания!

Нет, матушка, и не проси, — поймал он умоляющий взгляд супруги, — все равно ничего они не знают ни про Митю, ни про Машу. Если им и удалось добраться до Америки, то это совсем не означает, что каждый американец должен быть теперь непременно с ними знаком. Какая ж это огромная страна, сколько народу там проживает! Да я, честно сказать, и не верю, что дождусь от них весточки. Ведь уже почти десять лет прошло, как Маша нас покинула. — Князь закашлялся, прижал руку к груди.