Джулия Берри - Нежная война [litres]

Когда они высказались, им сразу стало легче. Джеймс наконец-то мог поделиться своими переживаниями с тем, кто его выслушает.

Они нашли шоколадные кондитерские, украшенные ко дню святого Валентина, и сполна использовали эту возможность. Если бы Джеймс был на двадцать лет старше, он бы мигом набрал весь вес, потерянный за два месяца на войне. Вечером, они решили спастись от холода, забежав в кинотеатр. Ни один из них не мог сказать, что происходит на экране, и дело было вовсе не в языковом барьере.

Ужинать они отправились в элегантный ресторан. Джеймс решил, что в последний вечер он может себе это позволить. С тех пор, как юноша покинул Лондон, он почти ничего не тратил. Они сняли свои пальто и сели за столик. Официант поприветствовал новых посетителей, позаботился обо всем необходимом и оставил их наедине.

– Мы не посмотрели и половины Парижа, – сказала Хейзел, подперев подбородок.

– Мы обязательно вернемся, – он обвил ее талию рукой. – Обещаю.

Она положила голову ему на плечо. Они провели замечательный день и повеселились от души, но теперь на город опустилась темнота, и Хейзел больше не могла сдерживать грустные мысли. Ради Джеймса она решила изображать беспечность, но у нее ничего не вышло.

– Не уезжай, – прошептала она.

– Хорошо, – согласился он. – Давай убежим?

Она резко выпрямилась.

– На воздушном шаре?

– Да, и возьмем пуделя за компанию.

– Пуделя?

– Почему бы и нет?

Хейзел не смогла придумать ни одной причины.

– Хорошо. Пудель полетит с нами.

– Возьмем с собой кучу шоколада, чтобы было чем перекусить, – сказал Джеймс.

– И розы для красоты, – сказала Хейзел.

Джеймс покачал головой.

– Зачем? Ведь у нас есть ты.

Хейзел подняла бровь. Если она и хотела выглядеть раздраженной – Джеймса было не провести.

– Иначе шар не сможет взлететь из-за тяжести, – объяснил он.

– Со всей этой кучей шоколада.

Он кивнул.

– Именно.

Его слова не убедили Хейзел.

– Значит, у меня не получится взять с собой пианино.

– О, обязательно бери с собой пианино, – сказал Джеймс. – Там, куда мы отправимся, нужна будет музыка.

Как же она любила этого парня, который всегда заставлял ее смеяться!

– И куда же мы отправимся? – спросила она.

Он серьезно обдумал этот вопрос.

– На луну.

– Кажется, там очень холодно.

Джеймс мастерски поиграл бровями.

– Я тебя согрею.

Хейзел очень веселил этот разговор, но она решила, что лучше будет сменить тему.

– Что насчет тропического острова?

Он ухмыльнулся.

– Даже лучше.

Гадкий мальчишка! Я знала, о чем он подумал.

– Думаю, весь шоколад растает, – сказала Хейзел. – Будем питаться кокосами, – она протянула ему руку для рукопожатия. – Договорились.

Он взял ее за руку, и они оба поняли, в один момент, какое обещание только что дали. Что означало предложение руки.

Хейзел постучала пальцем по своей скуле.

– Знаешь, – сказала она, – если там будем только мы, у нас скоро закончатся темы для разговора.

Он спрятал ухмылку.

– Будем разговаривать с детьми.

– О? – Хейзел была заинтригована. – С какими детьми?

Джеймс пожал плечами, как будто ответ был очевиден.

– С детьми, которые там живут.

Она надула губы.

– Мы отправимся на остров, полный детей?

– Не с самого начала, – объяснил он. – Но рано или поздно они там появятся.

Хейзел ощутила острую необходимость спрятаться за своим стаканом с водой, и она сделала большой глоток.

Джеймс поцеловал тыльную сторону ее руки. Ее сияющие глаза смотрели на него.

В самый подходящий момент официант принес первое блюдо.

– Я не могу тебя отпустить, – сказала Хейзел, когда они вышли из ресторана, приблизительно в половине десятого.

– Я ведь не уезжаю навсегда, – сказал он. – Меня просто не будет какое-то время.

Хейзел посмотрела на указатели.

– Мы идем не туда. Эта дорога ведет к квартире тети Колетт.

– Туда я тебя и провожаю.

Девушка резко остановилась.

– Я хочу пойти на вокзал с тобой, – запротестовала она.

– А потом идти домой по темным улицам?

– Я могу о себе позаботиться, – сказала Хейзел.

В его карих глазах было столько искреннего беспокойства, что ее сердце растаяло.

– Я знаю, – сказал он – но это долгий путь. Я не вынесу мысли, что с тобой может что-то случиться.

«Сказал парень, который отправляется в траншеи».

– Хорошо.

Они прошли мимо двери, из-за которой слышалась музыка.

– Что скажете, мисс Виндикотт? – спросил Джеймс. – День святого Валентина еще не закончился. Потанцуете со мной?

Она улыбнулась.

– Скорее всего, я споткнусь и упаду.

– Я не дам тебе упасть.

Я сделала все, что было в моих силах, чтобы этот час продлился как можно дольше. Джеймс представил себе, что он снова на приходском вечере и танцует с Хейзел в первый раз. Что ему не нужно отправляться на войну. Что все это было странным миражом. Что они все еще танцуют в церкви Поплара.

– Что если бы ты не согласилась пойти танцевать со мной в тот вечер?

Подумать только!

– Что если бы Мэйбл Кибби меня не заставила?

Джеймс фыркнул от смеха.

– Ее так зовут? Мне нужно будет сказать ей спасибо.

– Ты обещаешь часто мне писать? – спросила она.

На улице никого не было, поэтому он ответил на ее вопрос поцелуем.

– Каждый день, если захочешь.

– Хочу.

Я сделала все, что могла, но этот момент все равно подошел к концу. Настало время покинуть танцевальный зал. Медленные шаги привели их к квартире тети Соланж. Все последние мгновения закончились. Их губы пересохли, а в глазах щипало. Хейзел хотела казаться беспечной, но не могла.

– Будь осторожен, – повторяла она снова и снова. – Береги себя.

– Ты тоже, – сказал он. – Будь здорова. Береги себя.

Что нужно говорить в такие моменты? Мы не выдаем ораторские награды за лучшее прощание. Поблагодарить друг друга за проведенное время, расстаться с улыбкой или со слезами, разойтись после прощального поцелуя или прощальных слов – никто не знает, что нужно делать. Даже я отвожу взгляд и позволяю парам остаться наедине.

Возвращаясь к этому моменту, я вижу девушку на ступеньках лестницы, которая смотрит вслед солдату в форме. Он старается уйти как можно быстрее, с трудом подавляя желание обернуться. Я вижу подругу, ждущую за дверью, готовую поймать в объятия девушку с разбитым сердцем. Ту самую, что стоит снаружи гораздо дольше, чем нужно, и все еще надеется, что он все-таки обернется.

Поезд оставил Обри Эдвардса с остальной группой пятнадцатого пехотного полка Национальной гвардии Нью-Йорка, квартет роты «К» и небольшую группу танцующих пехотинцев на перроне Экс-ле-Бена.