Кинли Макгрегор - Покорение горца [Брэйден и Мегги]

Брейден с криком толкнул девочку в спину. Та завопила, словно банши (37) Банши, баньши (англ. «banshee» от ирл. «bean sí» — «женщина из Ши», «женщина из потустороннего мира») — фигура ирландского и шотландского фольклора, привидение-плакальщица, дух в образе женщины; согласно поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и воплями оповещает, что час его кончины близок. , резко лягнула шутника в пах и бросилась домой, визжа и размахивая руками над головой.

Боль от того удара Брейден не забыл до сих пор. Но до чего же забавно выглядела эта маленькая дуреха, бегущая по лесу и орущая, что за ней гонится дракон.

Интересно, помнит ли она тот случай? Если и помнит, то не показала вида. Когда они начали устраиваться на ночлег, девушка выглядела лишь усталой и измученной.

Молча путешественники расположились возле небольшого ручья на поляне, поросшей травой и вереском. Син отправился собирать хворост, а Брейден протянул Мэгги ее заплечный мешок. Она вынула вяленое мясо, сыр, мех с элем и приготовила для каждого немного еды, чтобы утолить голод.

Когда Син вернулся с собранным валежником, Брейден взялся разводить костер, пока старший брат палкой счищал налипшую грязь и мокрые листья с подошв своих черных кожаных сапог.

— Как вы думаете, далеко мы уже забрались? — спросила Мэгги и сунула в рот кусок сыра.

Син фыркнул:

— Так как мы топаем пешком, бьюсь об заклад, что прошли не больше половины лиги (38) Лига — мера длины равна приблизительно 4,8 км. .

Брейден швырнул в него горсть сухих листьев:

— Можно поменьше пессимизма?

— Только ради леди я стараюсь вести себя прилично.

«Хуже всего, что тут братец не соврал, — подумал Брейден. — И упаси нас Бог, если он даст волю своим ядовитым насмешкам. Этот человек заставит и терпеливого Иова (39) Иов — библейский персонаж из одноименной книги Ветхого Завета, подвергнутый Богом многим тяжелым испытаниям и все же устоявший в вере и за это вознагражденный вдвое против потерянного им в испытаниях; символ долготерпения и крепкой веры. кинуться с обрыва».

Решив не обращать внимания на старшего брата, Макаллистер-младший ответил на вопрос Мэгги:

— Уверен, мы покрыли уже несколько лиг. Как долго ты добиралась до леди Макдуглас в прошлый раз?

Немного поколебавшись, словно мысленно взвешивая что-то, девушка ответила:

— Четыре дня.

— Четыре дня? — разразился проклятиями Син. — Почему никто не сказал мне об этом до того, как мы отправились? Кто-нибудь из вас вообще слыхал о лошадях?

Брейден лишь покачал головой в ответ на эту вспышку гнева. Подбросив ветку в костер, он поднялся, пересел поближе к Мэгги и успокоил ее:

— Этот грубиян просто дразнит тебя.

— Черта с два! — продолжал бушевать Син. — Захоти Бог, чтобы люди передвигались только пешком, он не создал бы лошадей такими большими.

Сбитый с толку таким выводом, младший брат озадаченно посмотрел на старшего:

— Это же полная чушь.

— Не устань я так от ходьбы, придумал бы что-нибудь поумнее, — парировал Син.

— Прошу меня извинить, — вмешалась Мэгги. — Но вы двое всегда общаетесь в такой манере?

— По большей части да, — сказал Син, прежде чем Брейден успел отреагировать.

— Тогда умоляю вас прекратить. На сегодня с меня хватит.

Остаток легкой трапезы прошел в тишине.

Мэгги была благодарна спутникам за молчание. Не то чтобы ее раздражало их подтрунивание друг над другом. Вообще-то временами это звучало даже забавно.

Но она боялась, что один из спорщиков может разъяриться из-за подначек и наброситься на другого, как часто бывало с ее братьями. Сколько ужинов в их семье начинались с одного-двух добродушных толчков или пинков, а заканчивались настоящей схваткой, когда один из братьев терял самообладание и нападал на других.

И Син, и Брейден были достаточно крупными и опасными воинами и могли серьезно помять разозлившего их бедолагу. Если эти двое сцепятся друг с другом, вряд ли выплеснутое на них ведро воды поможет разнять драчунов, как это помогало охладить пыл ее братьев. Скорее всего, попробуй она окатить Макаллистеров для их примирения, оба обернутся против нее. А это будет поистине устрашающе.

После того как скромный ужин из хлеба и сыра был закончен, Брейден сгреб угли в кучу, чтобы сохранить их горячими до утра, а Син заступил в ночной дозор на краю лагеря.

Девушка достала из походного мешка большой шерстяной плед желто-зеленой расцветки, расстелила его рядом с костром и улеглась.

К огромному ее недовольству Брейден опустился на это подобие ложа позади нее.

Совсем близко.

— Что ты делаешь? — удивилась Мэгги, повернувшись и взглянув на бесстыдника.

— Объединяю наше тепло, — бесцеремонно отозвался тот и прижался к ее спине.

— Мне и так тепло.

Еще бы! Из-за близости этого мужчины ее тело горело, словно охваченное огнем.

— Что, — поддразнил Брейден, — боишься меня?

— Нет, — честно призналась Мэгги. Не его она опасалась, а себя. И еще странных эмоций, вызываемых его присутствием.

— Я не обижу тебя, цветочек, — сказал он, пригладив прядь ее стриженых волос.

Mo chreach! Так приятно было чувствовать его руку. Сильные мужские пальцы творили грешные чудеса, лаская кожу ее головы.

Он нежно повернул ее обратно на правый бок, лицом к огню, а сам расположился прямо за ней. Хотя нахал не касался ее, их разделяло столь ничтожное расстояние, что явственно ощущалось тепло, исходящее от его тела.

— Просто закрой глаза и засыпай, — произнес он, и его дыхание шевельнуло волосы девушки.

Как будто она могла заснуть, вся трепеща от разливающегося внутри жара! Она никогда не чувствовала себя настолько живой. Сна не было ни в одном глазу.

Мэгги ощущала Брейдена каждой частичкой своего тела. Затылком — мягкое ритмичное мужское дыхание. Спиной — его тепло, проникающее буквально насквозь. А еще — и это было хуже всего — она чувствовала его сердцем, в котором поселилось ощущение безопасности, вера в осуществление несбыточной мечты.

При этой мысли у Мэгги перехватило дыхание.

Невзирая на жившую внутри долгие годы боль, ей захотелось насладиться нынешней ночью. Притвориться на один краткий миг, что этот красивый мужчина принадлежит ей, и они возлежат вместе, как влюбленные.

Отдавшись этой мысли, Мэгги попыталась расслабиться. Но это было так же невозможно сделать, как и заснуть.

Рассердившись на себя за глупые грезы, она подложила руку под голову и решительно закрыла глаза.

Через несколько минут рука затекла, потеряв чувствительность, чего нельзя было сказать об остальном теле, в котором все ощущения были до крайности обострены.