Екатерина Бэйн - Шипы и розы [СИ]

У Эмили бубона не было тоже, что навело Дэзи на мысль, что, возможно, родители уже перебороли болезнь и скоро пойдут на поправку. И чем больше девушка об этом думала, тем надежды ее усиливались, которые, если честно, были абсолютно не обоснованы.

Но для Дэзи они казались вполне реальными, поэтому девушка взялась за работу с удвоенным пылом. Ей чудилось, что перелом в болезни вот-вот наступит, это произойдет совсем скоро, нужно только потерпеть.

В эту ночь девушка не могла спать, бегая от матери к отцу, от отца к Лиз и проверяя, не изменилось ли их состояние. Служанка капризничала, стонала, жаловалась на боль и хныкала. Она даже пыталась запустить в Дэзи ложкой, но была столь слаба, что не удержала ее в руках. Дэзи не сердилась, она понимала, что Лиз не в себе. Когда человек болен, к нему и относишься иначе. И потом, не оставлять же служанку на произвол судьбы только потому, что она не принадлежит к высшим слоям общества.

Перелом в болезни наступил глубокой ночью. Дэзи сидела на стуле перед постелью матери и дремала, уронив голову на локоть. Ее разбудили громкие стоны. Встрепенувшись, она схватила свечу со стола и приблизилась к Эмили.

Женщина металась по постели, скинув с себя одеяло. При этом она громко стонала сквозь крепко стиснутые зубы, ее тело выгибалось, сбивая простыни. Дэзи с ужасом разглядела синие пятна, о которых ей как-то говорил доктор Дэвидсон и едва не уронила свечу, так как ее руки внезапно затряслись.

— Мамочка, — прошептала девушка, дотрагиваясь до руки женщины, оказавшейся горячей и влажной.

Это еще больше напугало ее. Оставив свечу, Дэзи наклонилась к матери и попыталась придержать ее, опасаясь, как бы та не упала. Эмили столь сильно металась, что кровать под ней ходила ходуном. Девушка не знала, что следует делать в этих случаях. Она пыталась напоить Эмили водой, но почти всю ее разлила на постель, не сумев справиться с тряской. К тому же, мать так крепко стиснула зубы, что разжать их можно было бы лишь с помощью ножа.

Это беспокойное метание продолжалось около получаса, и остановить, либо изменить что-либо было нельзя. Дэзи села обратно на стул и лишь смотрела, как Эмили изгибается, перекатывается с бока на бок, сучит руками по постели и стонет. Обхватив голову руками, девушка не могла отвести от нее глаз.

Но метание прекратилось столь же внезапно, как и началось. Тело напоследок пару раз вытянулось, и мать замерла. Грудь ее слабо вздымалась.

Дэзи вытерла ее лицо и шею мокрым полотенцем, аккуратно накрыла женщину простыней и перевела дух. Кажется, приступ позади. Нужно взглянуть, как там отец. Вспомнив об этом, девушка поспешно подхватила свечу и вышла за дверь.

Генри все так же был в забытьи, но его состояние можно было назвать спокойным. Облегченно вздохнув, Дэзи вернулась к матери и села на стул, приготовившись к долгому ожиданию. Она была полна решимости сидеть рядом всю ночь, если понадобится и облегчать страдания матери, насколько это было возможно.

Дэзи сама не заметила, как заснула, столь крепко, что ей не мешал ни жесткий стул, ни неудобная поза. Проснулась она утром, как от толчка. Вскинула голову и огляделась. Свеча, стоявшая на столе, полностью догорела и оплавилась, фитилек плавал в растопленном воске, который распространил свой запах по всей комнате. Дэзи перевела глаза на мать и вскочила.

Тело Эмили уже застыло в результате трупного окоченения. Черты лица заострились, на нем застыло холодное, безразличное ко всему выражение.

Дэзи бессильно рухнула на стул и вцепилась руками в подлокотники. Смотря прямо перед собой, она думала только об одном: «Ну, вот и все».

Она встала и прошла в комнату отца. Увиденное зрелище не принесло ей облегчения. Он был еще жив, но на его теле тоже появились синие пятна. Те самые, от которых нет спасения.

Не удержавшись на ногах, Дэзи налетела на дверь и больно ударилась, но не обратила на это внимания. Шатаясь из стороны в сторону, она направилась в комнату Лиз.

— Мне плохо, — пожаловалась служанка, как только девушка открыла дверь, — я умираю. Я знаю, что умираю. Меня тошнит. Не хочу, не хочу!

— Все пройдет, — сиплым голосом произнесла Дэзи, пытаясь сосредоточить свой взгляд на больной.

— Значит, я поправлюсь? — на минуту Лиз перестала хныкать.

— Обязательно.

Девушка заученным движением поправила подушку и подала ей стакан с водой.

— Скоро я принесу тебе завтрак. Но сперва мне нужно закончить одно дело.

— Я никому не нужна, — завела свою песню Лиз и заревела.

— Я сказала, обожди полчаса.

Дэзи вышла в коридор, закрыв дверь в комнату беспокойной больной и присела над ковром. Вот он и понадобился. Как скоро. Слишком скоро. С куда большим удовольствием девушка сожгла бы его на костре, вместе с чумной заразой, если б это было возможно.

Девушка расстелила ковер на полу, перед кроватью матери так, чтобы потом было удобнее сворачивать. Потом отогнула воротник платья и достала иголку с ниткой. На этот раз сноровки у нее было побольше, сказался опыт с тетей Кэрол, хотя Дэзи просто воротило от этих воспоминаний. Она не исколола себе пальцы и стежки получились более ровными, правда, при этом руки девушки предательски дрожали.

Отойдя на два шага назад, Дэзи окинула взглядом сооруженный саван. Простыня сохраняла очертания тела, но уже невозможно было определить, кто именно в ней зашит. Можно было даже представить, что там лежит совершенно посторонний человек, незнакомец, зашедший в дом случайно и здесь же умерший. Ей придется его тащить, ничего не поделаешь. Неприятная обязанность, но не более. Но тут взгляд Дэзи упал на платье Эмили, небрежно брошенное на спинку кресла, и на глаза навернулись слезы.

Приколов иголку к воротнику, девушка принялась за работу. Она все делала машинально, не обращая внимания на боль в натруженных руках и неожиданную слабость. Впрочем, собственные недомогания сейчас Дэзи совершенно не волновали.

В холле ей вдруг пришло в голову, что если обмотать ковер веревкой, будет гораздо удобнее его тащить. Она отыскала веревку в кладовой и предприняла необходимые меры. Тащить действительно стало легче, хотя и ненамного. Но для Дэзи в этой ситуации любое облегчение казалось благодеянием.

Сосредоточив свое внимание только на работе, которую нужно было выполнить во что бы то ни стало, Дэзи дотащила труп до поворота и, раскрутив ковер, положила тело матери, аккуратно поправив самодельный саван.

Повернулась, чтобы идти и увидела прямо перед собой человека. Его лицо перекашивал шрам, уже довольно давнего происхождения. По одежде можно было заметить, что он не принадлежит к высшим слоям общества.

— Что одна надрываетесь, леди? — осведомился он, осклабившись, — откуда трупы таскаете? Там у вас богадельня? Может, вам помочь?