Екатерина Оленева - Так становятся звёздами. Часть 2 [СИ]

— А Торн пусть сам о себе позаботится.

Год назад она согласилась стать для него охранным амулетом и, несмотря на всё коварство матери, этот амулет действовал, сберегая ему жизнь. Но он сам выбросил его в помойку и теперь будь что будет. Как и сказала Гаитэ — они ничем больше не связаны.

Сезар в тот вечер так и не явился. То ли его не пустили, то ли он сам пока не был готов к разговору. Тот, кого ждали не пришёл, зато явился тот, кого не ждали — посланец от Торна. Мужчина с большим животом в красном офицерском мундире, лысый, как коленка, с крючковатым носом и вороватым, жёстким взглядом.

— Могу ли я представиться, Ваше Величество?

«Моё Величество? — отметила про себя Гаитэ. — Кажется, мой брак уже не под таким сомнением, как в тот момент, когда меня пытались казнить? Что ещё придумал Торн?».

— Сделайте милость, — кивнула она холодно.

— Я — маркиз Корилис. Через меня Его Высочество велел передать вам приказы и решения, что он имеет относительно вас.

Кашлянув, прочищая горло, маркиз зачитал императорское послание:

« Моей жене, Её Величеству императрице Саркоссора, человеку, вызвавшему моё неудовольствие. Мы, милостью Добрых Духов, император Саркассора, доводим до её сведения, что она не имеет права игнорировать наши требования, и указать место и условия её дальнейшего существования и пребывания.

Ваша милость, велико было наше огорчение, когда вы осмелились не посчитаться с нашим решением и бежать из крепости».

Гаитэ едва сдержала смешок. Ну, конечно, Торн был бы очень доволен, отправься она как корова на бойню, а она, видишь ли, сбежала! Неприятностей теперь не оберёшься. Их Величества в огорчении. Плохая ему досталась жена, несознательная.

Если мужу вы в тягость по той или иной причине, будьте любезны скончаться по первому его требованию, иначе какая вы, к чёрту, леди?

« Мы приказывали Вам не покидать столицу, но вы пренебрегли приказом и сознательно встали на путь опасности ».

Ага! А починись бы она, была бы сейчас в полной безопасности. В могиле. Уже несколько дней как прикопали бы.

« Вы будете наказаны за ослушание. Учитывая высокое имя, которое Вы носите и степень нашего родства с изменником, поддерживающего Вас, мы даём вам время одуматься и явиться с повинной в любую тюрьму, где вы должны будете оставаться до тех пор, пока мы не соизволим изъявить нашу волю по поводу вашей дальнейшей участи.

В случае, если вы не подчинитесь, мы придадим людей, живущих на земле Рэйва, огню и мечу, не пощадив никого. Все члены герцогской семьи будут арестованы и помещены в крепость по Нашему выбору, поместья будут переданы в королевскую казну, а городские и сельские дома проданы ».

Наступило молчание.

— Это шутка? — нахмурилась Гаитэ. — Или издевательство?

— Ваше Высочество, — шагнул вперёд маркиз. — предоставьте доказательство своего послушания, и вы увидите, что избавитесь от худшего. Император проявит к вам милосердие.

— Это всё? Вы закончили?

— Нет, Ваше Величество. Я должен передать вам личное послание императора. Вот оно.

Приняв послание из рук гонца, Гаитэ сломала красную печать.

« Моя дорогая, незабвенная Гаитэ …»

Буквы расплылись перед глазами. В мозгу мелькнул образ и исчез.

Неужели он думает, что она ещё способна купиться на его «дорогую»?!

Гаитэ резко смяла письмо в руках.

— Что это значит, Ваше Величество?! Это письмо — послание любви…

— Откуда вы знаете? Читали личную корреспонденцию? Или сочиняли её вместе с моим мужем?!

— Его Величество желал бы прийти к соглашению, неразумно с вашей стороны…

— Передайте Его Величеству, что никаких соглашений между нами не будет. С той минуты, как он приговорил меня к смерти, его покорная и верная супруга Гаитэ Фальконэ мертва, отныне я — Рэйв! А с Рэйвами у Фальконэ может быть только война. Не на жизнь, а на смерть. Передайте так же Его Высочеству что мои земли он получит пересыпанными солью и пеплом в таком количестве, что земля эта будет рождать только воронов, способных выклёвывать глаза любому чужаку. Он утонет в реках крови, которые пытается пролить. Так и передайте.

Лицо маркиза стало пепельным. Одна мысль о том, чтобы повторить слова женщины императору Торну приводила его в трепет.

Гаитэ медленно поднялась по ступеням на площадку, откуда, ка на ладони, открывался прелестный вид. Ниже Рэйва располагался лес, перед ним — деревни с их обитателями. Розовые холмы казались ранами на теле земли. Во многих холмах (Гаитэ ещё не успела этого забыть) были пещеры, а дальше, за холмами, невидимая отсюда между холмов бежала дорога на Жютен.

Видение возникло перед глазами Гаитэ. Она увидела человека, галопом скачущего к замку, порывисто спрыгивающего с седла. Он заключал её в объятия и шептал: «Дорогая моя». Но прошло время, когда император Жютена несся без остановок к возлюбленной. Теперь он ждал, когда она придёт к нему сама, когда покорится. А этого не случится никогда.

Сегодня Гаитэ спешила не к Торну — она спешила к его брату Сезару.

Как только она оказалась в лесу, сердце Гаитэ успокоилось. Иногда лес прерывался полянами, где росла высокая трава. Гаитэ уверенно двигалась по прогалинам с приятным запахом свежей зелени.

Она отряхнула юбку от травы и листьев, пригладила волосы, растрепавшиеся во время быстрой ходьбы перед тем, как свернуть в узкий проход среди зелёных зарослей, ведущий к реке, шум которой слышался издали.

Не успела молодая женщина остановиться, как в деревьях раздался треск и из зелени плюща и дикой шелковицы выпрыгнул мужчина. Преклонив колено, он поцеловал край платья Гаитэ, который почтительно взял дрогнувшей рукой.

Гаитэ распахнула объятия, и они сошлись так тесно, что между ними не проскользнул бы и волос.

— Наконец-то! Наконец мы наедине! Наконец одни! Наконец я могу видеть твоё лицо и говорить о своей любви, не опасаясь любопытных глаз и чужих ушей, — шептал Сезар, осыпая Гаитэ ласками. — Признаться, я рассчитываю на благодарность в виде поцелуя.

Его взгляд скользил по её волосам, губам, одежде. Он притянул Гаитэ к себе, нельзя сказать, что неожиданно, но резко, с силой сжимая в объятиях.

— Гаитэ! — смотрел он голодным взглядом, его пальцы запутались в её волосах. — Я хочу тебя.

Он даже не шептал, а хрипел эти слова так, словно они обдирали ему горло, словно ему больно было говорить их вслух.

Гаитэ шла на свидание с целью обсудить их положение, будущее, узнать его планы, но, застигнутая врасплох его агрессивным желанием поняла, что не желает сопротивляться. Да и зачем? Кто знает, сколько им обоим осталось жить, дышать и любить? Почему отказывать себе и ему в том, что столь радостно и желанно?