Екатерина Оленева - Так становятся звёздами. Часть 2 [СИ]

— Сезар?.. Сезар! — кинулась ему на грудь Гаитэ, не помня себя от радости.

— Сейчас не до объятий. Давайте-как попробуем выбраться из этого проклятого ада.

Ружейный огонь не умолкал ни на секунду. Гремели пушечные выстрелы, свистели заряды картечи.

— Пригнись, чёрт возьму! — рявкнул Сезар, толкая Гаитэ к стене и прикрывая собственным телом.

Она почувствовала, как пролетел осколок над их головами с шипением впиваясь в деревянную обшивку стен и застревая в ней.

— Где мама и Микки?!

— Прости, любовь моя, не знаю, — крикнул Сезар в ответ.

Пол под ногами вздрагивал. С потолка сыпалась штукатурка.

Раздался второй сокрушительный залп. В рассеивающимся дыму скрежет сабель и шпаг звенел даже громче выстрелов.

— Нужно прорываться к лестнице!

Гаитэ поглядела на него дикими глазами. Там лежали груды трупов, своих и чужих. Страшно было узнать кого-то конкретного. Она непроизвольно шарахнулась в сторону, но грубо схватив Гаитэ за запястье, Сезар с такой силой толкнул её вперёд, что она ударилась плечом о стену.

— Беги! Через четверть часа отсюда уже будет не выбраться!

— Бежать?.. А ты?!

— Я постараюсь их задержать.

Бледный, с искажённым лицом, в этот момент он был поистине страшен.

— Ты хочешь, чтобы я оставила тебя?! Ты с ума сошёл?!

— Беги, Гаитэ! Ты же не хочешь, чтобы тебя изнасиловал целый полк? Ну?!

— Я не дамся им в руки живой. Но и тебя не брошу. Вместе, до последнего, до конца — или спасёмся, или погибнем. Мне не куда и не зачем бежать, Сезар!

— Дьявол! — взревел он, вновь толкая её к лестнице. — Нет времени препираться.

Полуслепые от дыма, не останавливаясь ни на миг, они спускались по скользким от крови ступеням, иногда переступая, а иногда наступая прямо на трупы, уже не обращая внимание на шальные пули.

Страх закончился. Его не осталось. Только какая-то странная, отупляющая тело усталость и пустота.

Что-то прогрохотало с такой яростью и громом, будто молния ударила рядом.

Ступеньки зашатались, лестница рухнула.

Послышался душераздирающий женский визг и всё на миг утонуло во мраке.

Когда Гаитэ пришла в сознание она лежала на каменном полу. Все тело саднило от множества кровоточащих царапин. Низкий туман с запахом дыма расстилался вокруг.

Память возвращалась медленно.

Гаитэ перевернулась на четвереньки и постаралась встать, опираясь на обе руки. Волосы падали на лицо, мешая видеть. И, может быть, это было к лучшему.

Держась рукой за стену, она медленно поднялась.

Трупы, трупы — всюду трупы. Враги и друзья, вповалку, вперемешку — вместе.

Гаитэ узнала собственную мать в женщине с ребёнком на руках. По инерции она кинулась вперёд, склоняясь, надеясь помочь хотя бы ребёнку. Но он только казался сладко спящим. Он был, как все вокруг, мёртв.

«Если бы я не сбежала, если бы не пришла сюда, эти люди сейчас бы дышали», — с каким-то отстранённым равнодушием подумала она.

Она прошла между трупами и вышла в сад.

Солнце начинало медленно подниматься над горизонтом. И на его багровом фоне она увидела Сезара. Он стоял, наблюдая за рассветом.

«Жив», — только и подумала Гаитэ.

Организм отработал на пределе и не был способен больше ни радоваться, ни огорчаться. Прошлая ночь нанесла её душе незаживающую рану.

Она смотрела на неподвижно застывшего Сезара. Бледность его щёк могла соперничать только с бледностью его рубашки.

Она медленно подошла и встала рядом, обнимая его за талию и положив голову ему на плечо.

Сезар вздрогнул и отвернул лицо. Гаитэ с удивлением поняла, что он плачет:

— Я ничего не мог сделать! — прорычал он хрипло. — Ничего! Я оказался не в состоянии защитить ни тебя, ни себя — никого! Я всегда хотел быть ни на кого не похожим! Считал себя лучше других! Я всегда был так горд тем, что я — Фальконэ! А что я такое на самом деле? Кто я? Мой сумасшедший брат решил предать Рэйв огню, мечу и ядру, и я не смог помешать. Взгляни, чем всё закончилось? Попав в бурю, я не сумел ей управлять. Я ничуть не лучше жалкого попрошайки.

— Сезар, — погладила его по плечу Гаитэ. — Ты не лучше других и не хуже, ты такой же, как все. Обыкновенный, из плоти и крови. Так же как другие, ты способен любить, так же как другие, способен страдать. Так же, как любого другого тебя могут убить. Смирись с этим и найди в этом утешение. Будучи всего лишь человеком, не полубогом, ты не мог вчера изменить ничего. Слышишь этот звук, Сезар? Это звон лопат могильщиков. Люди готовят погребение. Люди страдают — и это объединяет всех — и их, и нас. Пойдём туда. Будем вместе.

— Тебе от этого станет легче?

— Мне — нет. Но, возможно, от этого станет легче им.

Гаитэ пошла к краю леса, куда выжившие после ужасной ночи, сносили трупы. Без удивления, со странным смирением, она узнала среди мёртвого и своего брата Микиэла.

«Вот ты и получил своё Царство, брат мой», — с болью подумала она.

Сорвав букет голубых незабудок, перевязала их лентой и положила брату на грудь.

Гаитэ провела несколько дней в хижине у воды, зализывая душевные раны. Несмотря на внешнюю неприглядность, жилище было вполне комфортабельным. Специальный слой соломы и мха поглощал влагу и не пропускал прохладу, внутри было тепло и сухо.

Пару дней она пробыла в каком-то странном забытьи. А на третий Сезар заставил её подняться.

— Гаитэ, нам нужно поговорить. Это очень важно. Рад сообщить тебе, что новые отряды императорских войск, попытавшихся вступить на эти земли, отброшены. У нас есть время, но его очень мало.

— Время для чего? Чтобы собрать ополчение?

— Если ты хочешь именно этого — то да, Гаитэ. Ты можешь стать тем знаменем, что объединит многих. Торн не популярен ни у старой, ни у новой аристократии. Заставить пламя ненависти разгореться и возглавить его будет несложно, — Сезар откинул волосы с лица и, в свойственной ему резкой, стремительной манере, опустился на табурет. Крестьяне, ремесленники, аристократы — мы всех можем собрать и поставить к ружью. Мы обойдём каждый замок, каждый дом в провинции. Я найду подход к гордым аристократам, ты найдёшь общий язык с простыми людьми — мы сможем убедить людей присоединиться к мятежу. Но что дальше, Гаитэ? Снятое со стен оружие прошлых лет недолго продержится против новейших орудий в руках настоящих солдат. Будем реалистами? Наш мятеж доставит Торну несколько неприятных минут, но шансов на победу в прямом противостоянии у нас нет. Мы можем какое-то время поддерживать пожар безумия, но финал заранее предрешён — мы сгорим в этом пожаре, любовь моя. Это противостояние будет не большим, чем смертельный прыжок раненого зверя.

— Что ты пытаешься до меня донести? Ты хочешь сдаться?