Екатерина Оленева - Так становятся звёздами. Часть 2 [СИ]

Сегодня освободительную войну готов возглавить Мики. Он даже убеждает себя, что действует во благо своему народу. Но действует он лишь во имя осуществления своих дешёвых амбиций. И никакой он на самом деле не герой.

— Что в данной ситуации большая храбрость, дорогая? Отказаться сейчас от власти или взять её?

— Для людей ты мало что можешь сделать, Сезар, а для тебя — для нас, будет лучше, если мы поступим, как решили. Тут уже так всё разгорелось, так полыхает, что ничем не залить, пока не сгорит. Можно лишь попытаться спастись или храбро сгореть со всеми вместе.

Гаитэ понимала Сезара Её тоже мучала совесть.

Имеют ли они право бросить всех? Имеют ли право думать только о себе? Нет, совершенно точно нужно уезжать. Нельзя оставаться. Гаитэ знала, что в тайне ото всех, готовящихся к войне, Сезар готовился к бегству. И боялась только одного — что в последний момент он передумает, что его гордыня и желание власти окажутся сильнее здравых помыслов.

У неё были и свои собственные демоны. Она всё-таки прочла послание Торна и читая его, отчего-то не могла сдержать слёзы, хотя и сама толком не понимала, в чём их причина:

« Моя дорогая Гаитэ, я знаю, что виноват и что сам спровоцировал несчастья, обрушившиеся на мою семью и страну. Я знаю, что просить прощения и снисхождения низко с моей стороны и всё же не могу не взывать к твоему великодушному сердцу, столь чистому и доброму, что его хватит на то, чтобы преодолеть всё и всё выдержать.

Возвращайся ко мне, дорогая моя, любимая, несравненная. Твой одинокий и несчастный император ждёт тебя. Все прегрешения будут забыты, и твои, и мои, и мы начнём всё с чистого листа. Клянусь честью и жизнью, что никогда больше не обижу тебя ни словом, ни делом. Тебе нечего бояться.

Я всегда знал, каким верным другом вы можете быть. А теперь знаю, что можешь стать опасным врагом.

Во имя всеобщего блага, во имя благополучия наших подданных, заклинаю — вернись.

Повинуйтесь мне, и я буду повиноваться вам

Твой император

Гаитэ закрыла глаза. В сердце её делили место жалость, брезгливость и досада. Он действительно верил, что сможет вернуть её, взывая к её чувству долга? Он считал её глупее, чем она есть на самом деле. Или лучше.

С досадой забросив смятое письмо в ларец, Гаитэ собиралась лечь в постель, как ей показалось, что по каменным плитам подвесного моста, ведущему к замку, кто-то скачет во весь опор.

Она замерла и прислушалась.

Стук копыт раздавался всё ближе и ближе. Вдалеке раздался звук охотничьего рога, но сейчас близится полночь. Какая охота?

Чувство, что надвигается что-то непоправимое и жуткое, наполнило сердце Гаитэ.

Набросив на плечи халат, завязав его поясом, она спустилась в холл.

Звуки переклички охотничьих рожков нарастали. Глубокие и ясные в тишине ночи они холодили сердце, многократно повторяясь раз за разом.

— Что происходит? — встревоженно спросила она.

— Королевские гвардейцы идут на приступ и уже прорвались сквозь тонкую цепь наших отрядов. Уже успели захватить замок Форсеров! Совсем обезумевшие от безнаказанности и выпивки, боюсь, подожгли всё, до чего дотянулись. Кругом пожары!

— Где Сезар?!

— Собрав небольшой отряд, двинулся в сторону замка Форсеров.

— Зачем? — в отчаянии всплеснула руками Гаитэ.

— Чтобы помочь тем, кто в этом нуждается, — отрезала Стелла. — Идём, своими глазами оценим масштабы катастрофы.

Поднявшись на вершину зубчатой башни, женщины с тревогой взглянули вниз.

Масштабы впечатляли. Лес светился тысячами огней. В багровых отблесках метались тени всадников.

— Это Форсеры, — щурясь, чтобы лучше видеть, проговорила Стелла. — Кажется, собираются укрыться за стенами Рэйва. Очень плохая идея, ведь острие атаки ударит именно сюда.

Мост опустился, чтобы пропустить беглецов и едва-едва успел подняться снова, как из леса, похожие на адские духи, вынеслись всадники, держа на перевес длинные копья:

— На пики! На пики!

Стелла, бледная, но решительная, отдала приказ приготовить всё необходимое на случай, если придётся укрыться в лесу, спасаясь бегством.

Букет огней приближался. Королевские гвардейцы подъезжали к замку. Всему мужскому населению замка был отдан приказ браться за оружие. Даже служанкам раздали пистолеты.

В очередной раз возбуждённо выглянув в окно, Стелла и Гаитэ смогли увидеть группу пеших и конных солдат. Казалось, те раздумывают, что предпринять. Тягачи стягивали к воротам пушки чьи жерла, выставленные вперёд, были до отказа набиты картечью.

Гвардейцев было много. Как саранча они заполнили лес.

«Жив ли Сезар?», — как колокол, билось в голове.

Замок был окружён со всех сторон и любое сопротивление казалось бесполезным. Как и в прошлый раз, Фальконэ ударили раньше, чем Рэйвы оказались способны отвести удар.

Ничто в жизни не меняется.

— Ступай, оденься. Вот-вот начнётся пальба. В брюках в таком аду бегать удобней, — как бы между прочим сказала Стелла.

— Не плевать ли, в чём тебя убьют? — фыркнул Микки.

— Не плевать, если собираешься выжить, — осадила Стелла сына.

Глухой гул крепчал, становится всё громче. Потом ударили пушки — с одной стороны и шквалом пошли выстрелы с другой. Дождь смертоносного огня поднялся повсюду, превращая ночь в день. Стреляли отовсюду и разом.

Гаитэ оглушило пальбой, дальше всё как во сне — душераздирающие крики, хрипы, стоны.

Дымом заволокло весь замок. В горле от него першило, глаза слезились.

Бой кипел, безжалостно ломая судьбы и забирая жизни. Везде раздавались пронзительные крики насилуемых женщин и хрипы умирающих мужчин.

Гаитэ увидела, как в окно, открытое в ночь, выбрасывали тела убитых.

Увидела свою горничную, лицо которой было всё в слезах. Та была в кольце пятерых расстёгивающих брюки солдат.

Даже когда ей объявили о казни, Гаитэ не испытывала такой животной паники.

Она понимала, что разумнее всего было воспользоваться моментом и постараться бежать. Но оставлять свою беспомощную горничную? Но бежать, когда истребляют её людей?..

Она потом сама не могла вспомнить, где взяла оружие. Помнила только, как поднимала его, невероятно тяжёлое, как нажимала на курок, отстреливая одному из насильников причинное место.

Солдат взвыл диким голосом, и на месте гениталий у него появилась чёрная дыра.

Разъярённые мужчины оставили служанку, бросившись к госпоже. Но прежде, чем они достигли цели, кто-то с молниеносной быстротой бросил между Гаитэ и её врагами скамейку для молитв, подтащил громоздкий стол и швырнул поверх стул, образуя нечто вроде оборонительного вала.

— Осторожней, неразумная моя любовь!