Элизабет Макнилл - Мастерская кукол

Прежде чем он успел восстановить равновесие, Айрис вскочила и, стремительно шагнув к нему, замахнулась лампой, но Сайлас пригнулся, и она только задела его по уху. Не мешкая, она ударила снова, и на этот раз попала точно по голове. Сайлас пошатнулся и упал на четвереньки, а Айрис бросилась к лестнице. Люк был открыт, но ее пальцы и ноги скользили по сырым перекладинам. Напрягая все силы, она вцеплялась в них руками и отталкивалась ногами, поднимаясь все выше. Вот ее голова показалась над полом странной, захламленной комнаты. Айрис почти перевалилась через край люка, когда Сайлас пришел в себя и, схватив ее за лодыжку, потянул вниз.

Свободной ногой Айрис попыталась наугад лягнуть его по руке или по голове. «Нет! – думала она. – Тебе не удержать меня, не победить!» Один из ее ударов пришелся во что-то мягкое, его пальцы соскользнули, и Айрис рывком выбралась из люка, завалившись всем телом на пыльный дощатый пол. Увы, она не успела убрать ноги, и Сайлас снова вцепился ей в ступню. Его железные пальцы впились ей в ногу и потянули назад, в темноту.

Ухватиться ей было не за что. Чувствуя, что не удержится, Айрис закричала изо всех сил:

– Помогите! Кто-нибудь, помогите! Он убьет меня! Он… Сайлас дернул сильнее, ее колени соскользнули с края люка, и со сдавленным воплем отчаяния и гнева Айрис полетела вниз.

Она упала достаточно удачно и почти не ушиблась. Почти тотчас Айрис попыталась подняться, готовая сражаться – бить, царапаться и кусаться. Это был ее единственный шанс. Она должна вырваться отсюда во что бы то ни стало! Но Сайлас уже стоял над нею, и в руке у него белел носовой платок.

Что-то промелькнуло перед самым ее лицом, и в голове Айрис зазвенело. Чем он ее ударил? Неужели просто кулаком? Не в силах удержаться на ногах, она опустилась на утоптанную землю, и носовой платок стремительно приблизился.

– Нет!.. – успела прошептать она. – Пожалуйста, не надо! Я все сделаю… я буду хорошей…

– Я тебе не верю! – прогремел Сайлас, хватая ее за волосы. Носовой платок прижался к губам, закрыл нос. Айрис напрягала всю свою волю, пытаясь не потерять сознание. Она корчилась и извивалась в его руках и даже задержала дыхание, но все было тщетно. Сырые стены подвала заколыхались, словно мираж, закружились, точно карусель.

Потом все исчезло.

«Он меня убьет!»

Сайлас смотрел на спящую Айрис и вспоминал этот ее отчаянный вопль. Как она могла так о нем подумать? Впрочем, теперь он, кажется, понял, чем объяснялось ее непредсказуемое поведение и ее страх. Когда она очнется, нужно будет объяснить ей, что его намерения были самыми добрыми и благородными. Он не собирается ее убивать. Он только хочет подружиться с ней. О, как она прекрасна! О, эти слегка выступающие надбровные дуги над смеженными веками, о, эта изогнутая словно лук ключица!.. Тут Сайлас почувствовал нарастающую в паху тяжесть. «Отличная у вас штука, сэр»… Он до сих пор помнил ту девчонку из борделя, ее лживый голос, ее льстивые интонации, ее выкрашенные дешевой краской волосы. А как там воняло – в ее крошечной комнатушке! Едва ли не хуже, чем пахло от Айрис, когда она обмочилась от страха.

На обратном пути из Хрустального дворца Сайлас заглянул в плотницкую мастерскую и купил стул, в сиденье которого попросил прорезать дыру. Этот стул он собирался подарить Айрис и, спускаясь в подвал, предвкушал ее удивление и радость. Но вместо благодарности она ударила его по голове и попыталась бежать. И как она только ухитрилась освободиться?!

У него еще болел укушенный ею палец, а теперь к нему прибавились ссадина на ухе и синяк на голове. По совести говоря, Сайлас никак не ожидал, что эта совсем молодая девушка может быть такой неблагодарной и испорченной, но сейчас ее черты действительно напомнили ему злобную обезьяну.

На своем новом стуле Айрис сидела, слегка наклонившись вперед, насколько позволяли ей полотняные ремни. Под сиденье Сайлас поставил старое жестяное ведро. Чтобы устроить все как следует, Сайласу пришлось также задрать ей нижние юбки, причем он сумел проделать это, ни разу к ней не прикоснувшись, хотя ему очень хотелось. Заново привязывая Айрис к стулу, он заметил, что от пут ее руки посинели и распухли, как у мертвеца, неделю пролежавшего на улице, и, сжалившись, не стал слишком затягивать ремни. Когда все было готово, он достал свой флакончик с лавандовым маслом и слегка подушил Айрис виски и перед платья. Аромат лаванды почти перебил запах мочи и фекалий, и Сайлас снова мог без помех восхищаться свежестью и красотой девушки.

Губы Айрис шевельнулись, и с них потянулась на лиф платья ниточка слюны. Вот она поперхнулась, моргнула, снова закашлялась. Его любимица, его лапочка просыпается!

Айрис подняла голову, обвела мутным взглядом стены подвала и застонала.

– Я пересадил тебя на новый стул. Он… на нем тебе будет удобнее, – сообщил Сайлас. – А кричать… кричать бесполезно. Здесь тебя все равно никто не услышит.

Айрис молчала и только закусила губу.

– Я хочу быть твоим другом. Я хочу…

– Ты хочешь меня убить! – перебила она дрожащим голосом. – Сделать из меня экспонат! Тебе нужна моя ключица!..

Сайлас наклонился, так что его лицо оказалось на одном уровне с ней.

– Нет, – сказал он убежденно – Ты не понимаешь. Я… я никогда бы так не поступил! Как ты можешь так обо мне думать? Я хочу быть твоим другом. Я хочу, чтобы ты любила меня.

Айрис покачала головой.

– В чем дело?! – спросил Сайлас чуть резче, чем намеревался.

– Любить тебя? – насмешливо переспросила она, и ее рот растянулся в презрительной ухмылке. Точно так же ухмылялась когда-то и его мать. – Я скорее полюбила бы жабу! Я презираю тебя! Ненавижу! Я…

– Ты не можешь на самом деле так думать. Ты… ты научишься, вот увидишь.

Айрис выпятила подбородок и проговорила раздельно:

– Ни-ког-да!

– Научишься.

– Меня от тебя тошнит.

Сайлас не ожидал подобной вспышки, и в его груди полыхнуло жаркое пламя гнева, вызванного ее тупым упрямством. Она вела себя хуже, чем упряжка волов, возивших в мастерскую уголь для обжигных печей. Они едва тащились, спотыкались на каждом шагу и норовили свернуть не туда, но десятник, который поступил на работу примерно за год до его побега в Лондон, в конце концов сумел с ними справиться. Изо всех сил орудуя кнутом, он добился того, что волы начали двигаться не шагом, а ленивой трусцой, и притом – именно туда, куда требовалось.

Он долго молчал, ожидая, пока Айрис снова заговорит. Наконец, не глядя на него, она сказала:

– Зачем тебе это нужно?

– Нужно что?..

– Убивать, коллекционировать всех этих животных и птиц? Зачем ты отнимаешь у них жизнь?

Сайлас покачал головой. Айрис так ничего и не поняла… Он не убивал животных, а напротив, сохранял их, превращал в символы, способные сохраняться годами и десятилетиями, делал чучела из шкур, которые иначе сначала поседели бы, а потом просто сгнили где-нибудь под забором или на пустыре. А главное, все эти существа были ему дороги. Почему, почему в наш прагматический век все сущее непременно должно иметь свое предназначение, выполнять какую-то роль? Разве одной красоты недостаточно?!..