Лиза Клейпас - Здравствуй, незнакомец

Его пальцы обхватили длинный розовый шёлковый шнурок и осторожно вытащили из-под сорочки какой-то маленький предмет. Это был небольшой серебряный свисток, который он ей подарил. Сжав в руке блестящую вещицу, всё ещё согретую теплом её тела, он вопросительно посмотрел на Гарретт.

Покраснев, она смущённо призналась:

– Это что-то вроде... талисмана. Когда тебя нет рядом, я притворяюсь, что могу свистнуть, и ты волшебным образом появишься.

– Любимая, когда бы ты не захотела, чтобы я оказался рядом, я бегом прибегу.

– В последний раз, когда я звала тебя, ты не пришёл. Закончив обход в работном доме, я встала на крыльце и свистнула, но безрезультатно.

– Я был там. – Итан поглаживал впадинку у основания её шеи закруглённым концом свистка. – Ты меня просто не видела.

– Правда?

Он кивнул, отложив в сторону сверкающий предмет.

– На тебе было тёмно-зелёное платье с чёрной отделкой. Твои плечи поникли, и я знал, что ты устала. Я думал обо всех женщинах в Лондоне, которые уютно устроились в своих безопасных домах, а ты в это время стояла в темноте, проведя вечер в заботах о людях, которые не могли позволить себе заплатить и пенни за твои услуги. Ты - лучшая женщина, которую я когда-либо знал... и самая красивая...

Он стянул вниз её сорочку и провёл расставленными в стороны пальцами по обнажившемуся торсу, как бы случайно, задев мизинцем нежный розовый бутон. Гарретт всхлипнула, её горло сжалось. Он перекатывал чувствительную вершинку в пальцах, а затем, переместившись к другой груди, нежно зажал сосок между большим и указательным.

– Слишком рано, – встревоженно сказала Гарретт и умудрилась повернуться на бок, отворачиваясь от него.

Итан потянулся к ней и уложил обратно, притягивая к своему твёрдому, возбуждающему телу. Она почувствовала, как его улыбающиеся губы прижались к её шее сзади, будто совершенно оправданные опасения Гарретт были необоснованными.

– Acushla , ты устанавливала правила последние две недели, а я им следовал.

– Ты нарушал их на каждом шагу, – запротестовала она.

– Я пил тот жуткий тоник, которым ты продолжаешь меня пичкать, – заметил он.

– Ты выливал его в горшок с папоротником, когда думал, что я не смотрю.

– На вкус он похуже Темзы, – напрямик заявил он. – Папоротник со мной согласен, поэтому он засох и умер.

Гарретт не смогла сдержать смех, но когда мускулистая нога Итана раздвинула её бёдра, у неё перехватило дыхание. Его рука скользнула под юбку, а затем в открытый шов панталон, и наткнулась на обнажённую кожу над подвязкой чулка. Массирующие движения его большого пальца, на внутренней поверхности бедра, ослабили её волю в предвкушении продолжения.

– Ты меня хочешь, – удовлетворённо проговорил Итан, почувствовав, как она трепещет.

– Ты невозможен, – простонала Гарретт. – Мой худший пациент.

Его хриплый смех пощекотал её шею.

– Нет, – прошептал он, – Я - лучший. Давай, я продемонстрирую насколько.

Тяжело дыша, Гарретт начала выворачиваться из его объятий, но потом спохватилась.

Это его опять рассмешило.

– Правильно, не сопротивляйся. Ты можешь мне навредить.

– Итан, – сказала она, пытаясь говорить строго, – для тебя это слишком большая физическая нагрузка.

– Я прекращу, если почувствую, что начинаю испытывать муки страсти.

Он развязал подвязки и стянул с неё панталоны, всё время бормоча ей на ушко, какая она сладкая на вкус, как ему хочется целовать и любить каждую частичку Гарретт. Рука скользнула меж раздвинутых бёдер, поглаживая и раздвигая створки лона, продолжая дразнить, пока её кожа не покрылась испариной, не стала обжигающе горячей, а все мышцы не сжались. Кончик его пальца осторожно нашёл вход в её тело и извиваясь, проник в шелковистый, пульсирующий жар.

Оба издали тихий стон.

Гарретт отчаянно старалась не шевелиться, пока его палец всё глубже погружался во влажные, гостеприимные недра, глубоко проникая внутрь, медленно выскальзывая и снова входя.

– Эятан, – взмолилась она, – давай подождём, пока ты не поправишься. Пожалуйста . Пожалуйста. Ещё семь дней, и всё.

Его дыхание опалило её обнажённое плечо, когда он рассмеялся, расстёгивая брюки.

– И семи секунд не могу ждать.

Гарретт поёжилась, почувствовав натиск его гладкой, внушительной плоти у нежной расщелины. Она не смогла сдержать стона. Вход в её лоно непроизвольно сжался, крошечные мышцы ухватились за гладкий кончик его естества.

– Ты пытаешься затянуть меня внутрь, – послышался порочный шёпот. – Я это чувствую. Твоё тело знает, где мне место.

Почувствовав напор его влажного естества, её плоть напряглась, затем беспомощно сдалась, когда Итан проник внутрь. Он вошёл на дюйм или два. Лёжа в его объятиях, ощущая горячий дразнящий член, она почувствовала, как от возбуждения кровь быстрее побежала по жилам.

Гарретт понятия не имела, сколько минут прошло, пока они лежали не шелохнувшись, и только их дыхание нарушало общий покой. Её тело напряглось... немного расслабилось... а потом Итан продвинулся ещё дальше. В сказочной тишине она чувствовала, как его плоть заполняет её... он постепенно продвигался всё дальше, так медленно захватывая новую территорию, что Гарретт не могла понять, исходит ли инициатива от него или от неё. Наверное что-то делала она сама: сводящая с ума жажда не позволяла оставаться ей полностью неподвижной. Бёдра продолжали содрогаться от желания затянуть эту дразнящую твердь в её лоно.

В тишине обострились все чувства. Она остро ощущала воздух, касавшийся голых ног, прохладу льняных простыней и вязаного хлопчатобумажного покрывала под собой. Волосатую руку Итана обнимающую её, хвойный запах мыла для бритья, едва уловимый, солоноватый аромат интимной близости.

Гарретт ощутила пульсацию его плоти в недрах своего тела, её глаза закрылись. Теперь он вошёл в неё целиком, так тесно заполняя, что она чувствовала каждое подрагивание. Внешне они оба были неподвижны, но глубоко внутри, её плоть обволакивала его естество, жадно лаская длинную твердь, соблазняя остаться. Она взяла в плен внушительного захватчика. Удовольствие омывало её от кончиков пальцев ног до макушки, мощный жезл пульсировал и вздрагивал, отчего её внутренние мышцы вновь сжались. Снова и снова, их соединённая плоть набухала, пульсировала, сокращалась, невидимые метаморфозы в глубинах её тела казались такими же неуправляемыми, как сердцебиение. Гарретт переполнял восхитительный жар, который она уже не могла выдерживать.

Она всхлипнула без слёз и с её губ сорвалось его имя:

– Эятан.

Его рука скользнула вниз, к тому месту, где она держала его в своих тисках, и начала нежно, но уверенно массировать её лоно. Она изогнулась, бёдра крепко прижались к его чреслам, и Гарретт забилась в конвульсиях в кольце его рук. Разрядка вышла из-под контроля, доведя её до изнеможения, и она рухнула в объятия любимого, как горсть увядших луговых цветов.