Екатерина Бэйн - У кошки девять жизней [СИ]

— Меня не запирали в комнате, — смеялась я, — это было бесполезно. Я в совершенстве изучила путь вниз по карнизу. И обеда не лишали. Напротив, папочка очень беспокоился за мою фигуру, считая, что я слишком тощая. Впрочем, все его усилия были бесполезны. Я до сих пор тощая.

— Ты вовсе не тощая, — запротестовала Эвелина, — ты просто очень стройная.

— Да, стройная до прозрачности. Мадам, вас унесет порывом ветра.

Мы переглянулись и расхохотались.

— Но все-таки, — девушка задумчиво окинула взглядом платья, разбросанные на кровати, — что же мне надеть?

— Надень красное, — посоветовала я.

— Боюсь, оно уже вышло из моды. Ну почему ты не смотрела по сторонам?

— А ты почему не смотрела?

— Я… хм… в общем…

Кажется, она смутилась. Я приподняла брови.

— Эви, куда это ты смотрела? А?

— Никуда, — насупилась она.

— Ну-ка, выкладывай.

— Не скажу.

Это было забавно. Я и без ее откровений догадывалась, в чем дело. Чем может быть занята девушка, если она не разглядывает туалеты дам? Если, конечно, она не затянула корсет до полного отупения.

— Кто же привлек твое внимание? — не отставала я, любуясь ярким румянцем, залившим ее лицо.

— А ты не скажешь Огюстену?

— Ни за что, — пообещала я.

— Этьену тоже не говори. Он поднимет меня на смех.

— Да никому я не собираюсь ничего говорить!

— Поклянись.

О Господи! Кажется, она хочет узнать, когда закончится мое терпение.

— Может, еще и кровью расписаться? — раздраженно фыркнула я, — ты ведешь себя как ребенок.

— Прости, — Эвелина глубоко вздохнула, — его имя Арманд де Ривери.

— Понятно. Ну и как он?

— Ты это о чем?

— Симпатичный?

Для того, чтобы с ней разговаривать, нужно предварительно котел каши съесть.

— Очень, — она снова покраснела как маков цвет.

Сейчас мне казалось, что она много меня младше. Лет этак на десять.

— Блондин или брюнет?

— Ну почему ты спрашиваешь? — попробовала возмутиться Эвелина, — зачем это тебе нужно знать?

— Ну как же. Мне интересно. Тебе трудно его описать? Ну ладно, не напрягайся. Все равно, я его увижу. Он ведь будет на приеме Вероники?

По густому румянцу, залившему многострадальную Эвелину я поняла, что будет.

— Ты тоже хороша, — вдруг напустилась она на меня, — кто на королевском приеме кокетничал с молодым человеком?

— Кто? — спросила я без задней мысли.

— Ты, кто еще.

— Я? С каким еще молодым человеком?

— Таким высоким и симпатичным.

Я напрягла свою память.

— Не помню.

— Как это, не помнишь? — поразилась Эвелина, — ты со многими кокетничала?

— Я ни с кем не кокетничала. Не знаю, почему ты так решила.

— А я видела, как он тебя куда-то повел, — не унималась она, — я ничего не стала говорить Огюстену. Думаю, ему это незачем знать.

— Повел меня? Куда?

Эвелина посмотрела на меня так, словно сомневалась в моих умственных способностях.

— Это тебе лучше знать.

— Но ты ведь могла запомнить направление. Ах, да! — вдруг озарило меня, — вспомнила! Мне нужно было подышать свежим воздухом и я спросила у него, где находится балкон. Мне было дурно.

Эвелина покачала головой с таким видом, словно я сказала ей какую-то глупость. Кажется, она до сих пор не могла взять в толк, как о таком можно забыть. Не знаю, почему я должна помнить разные пустяки.

Прием у барона де Кастро запомнился мне лишь благодаря его окончанию. Но об этом чуть позже.

Начать с того, что на приеме я обнаружила знакомые лица. Там были подруги Вероники, мадам де Санти, графиня де Сент-Берри и ее дочь, все так же насуплено смотрящая в мою сторону. Мне захотелось показать ей язык, но по понятной причине я удержалась. С самой Вероникой приходилось общаться очень немного. Она была хозяйкой и поэтому, разумеется, не могла оставаться на одном месте. Она беседовала со многими, давая им понять, что все здесь — гости желанные.

С первой минуты нашего появления ко мне намертво прилип знакомый молодой человек. Я быстро вспомнила его имя, так как на сей раз меня ничто не отвлекало. Корсет был затянут как полагается и именно так, как мне этого хотелось. Хотя Эмили пыталась что-то там сказать о женской талии, я резко оборвала ее, рявкнув, что предпочитаю, чтоб у меня не было ее вовсе, чем умирать в страшных мучениях. Зато Эвелина что-то была бледна и мало разговаривала. Я шепотом поинтересовалась у нее, в чем дело, но получила лишь маловразумительный ответ. Подумав, что она переживает из-за предмета своей страсти, я оставила ее в покое.

— Сегодня вы хорошо себя чувствуете, герцогиня? — заботливо поинтересовался де Пуайе.

— Лучше не бывает, — заверила я его.

— Тогда я приглашаю вас на танец.

По-моему, у него какой-то нездоровый интерес к танцам. На танец я согласилась и в процессе поняла, что это уже не столь сложно, как мне казалось раньше. Наверное, я начинаю привыкать. Де Пуайе воспользовавшись некоторым уединением, вновь начал нашептывать мне всевозможные комплименты. Нужно заметить, я узнала о себе много нового. Оказывается, главное — это расставить нужные акценты. И я уже не ехидная и язвительная, а веселая и открытая, не прямая и резкая, а прямодушная и добросердечная, не худая как истощенная газель, которую месяц не кормили, а изящная и грациозная и много всего другого. Не скрою, это было приятно слышать, и в то же время, забавно, потому что я, конечно, обладаю массой недостатков, но никогда не стремлюсь их отрицать.

Когда я отдыхала после третьего или четвертого по счету танца, то заметила Эвелину, танцующую с очень интересным молодым человеком. Наверняка, это и был загадочный незнакомец, которого она так не хотела мне описывать. Удивляло лишь выражение лица Эвелины. Оно было страдальческим, хотя она это пыталась скрыть. Не пойму, почему она так переживает. Или ее братец уже успел сказать, что этот тип не годится ей в женихи?

Я уже собралась спросить об этом у самой Эвелины, но отвлеклась на уже знакомую мне черноволосую даму, рассматривающую меня столь же пристально, не мигая, в упор. Признаюсь, сегодня я выглядела намного лучше, чем на королевском приеме. Что это она на меня так уставилась? Может быть, ревнует? К кому? Подойти, что ли, спросить? Пусть забирает и оставит меня в покое.

— Почему вы так на него смотрите? — услышала я вопрос назойливого кавалера и обернулась.

— На кого?

— На графа, — хмурясь, пояснил он.

Я вновь взглянула на незнакомку. Уж на кого, а на графа она не походит. На графиню — еще куда ни шло.

— Почему вы говорите о ней, как о мужчине? — поинтересовалась я.

— Потому что вы смотрите на графа де ла Важери.

— Не знаю никакого графа, — отмахнулась я.

— Но как же, он стоит рядом с графиней де Токелен.

— У нее черные кудри? — уточнила я.