Екатерина Бэйн - Никогда не подсматривай [СИ]

Я представила, как Гранден это делает, и мне стало нехорошо. Марселла поддержала меня за локоть.

— Тебе плохо, Сюзон?

— Немножко, — я втянула в легкие побольше воздуха, — совсем чуточку.

— С чего это вдруг? — подозрительно спросила она, — ну-ка, выкладывай. Что-то мне это совсем не нравится. Уж не водишь ли ты нас за нос?

Дениза радостно закивала головой, довольная, что подруга наконец встала на ее точку зрения.

— На какой вопрос я должна сперва ответить? — я приподняла брови, — почему мне плохо или не вожу ли я вас за нос?

— Вот, пожалуйста! — воскликнула Дениза, — из нее ничего не вытянешь. Ну, абсолютно ничего.

— Тебя тошнит? — настаивала на своем Марселла.

— Нет.

— У тебя что-то было с этим брюнетом?

— Господи! Да нет же! Мне надоело, что вы задаете одни и те же вопросы снова и снова.

Я отвернулась в сторону, начиная жалеть, что поддалась на их уговоры и отправилась на прогулку. Сидела бы сейчас в своей комнате, читала книгу или просто смотрела в окно, и никто бы меня не теребил. Как это утомительно!

— Мы их задаем для того, чтобы ты ответила хоть на один из них.

— Я отвечаю.

— Правдиво ответила, — уточнила Марселла.

— Хочешь сказать, что я лгу?

— Не сердись, — Дениза помотала головой, — Марселла хочет сказать, что ты отвечаешь уклончиво и мы ничего не можем понять.

— А вам и не нужно ничего понимать.

— Мне это нравится, — фыркнула Марселла, — недаром говорят, что не суди по внешнему виду. Посмотришь на нее и начинаешь думать, что она мягкая, неуверенная, скромная, застенчивая и легко поддающаяся влиянию девушка. А на самом деле…

— Что на самом деле? — спросили мы с Денизой в один голос.

Переглянулись и одновременно пожали плечами.

— На самом деле Сюзон тверда, как кремень. Она только делает вид, что очень слаба и вот-вот отдаст Богу душу. Для того, чтобы это сделать, придется немало потрудиться и то, не факт, что это произойдет.

— В тихом омуте черти водятся, — кстати припомнила народную поговорку Дениза.

— Как вы мне надоели, — простонала я.

Они захихикали.

— У меня есть тетушка, — заговорила Дениза, — так вот, она уже лет десять как собирается помереть и каждый месяц говорит об этом, стонет, жалуется на свои многочисленные болячки. «Погодите немного, — говорит она, — недолго вам осталось меня терпеть. Ничего, ничего, я скоро умру и освобожу вас от своего утомительного присутствия». Но вот только это еще не произошло. И вряд ли, произойдет в ближайшие сорок лет.

— У меня тоже есть такая тетушка, — припомнила я тетю Камиллу.

— О — о, — протянула Марселла, — так это у вас семейное.

И они вновь расхохотались, только на сей раз куда громче. Я тяжело вздохнула. Это не подруги, а божеское наказание. И почему они постоянно надо мной потешаются? Точнее, потешаются все время, свободное от назойливых выпытываний имени моего мифического возлюбленного.

— Мадемуазель де ла Фонтэн! — услышали мы чей-то голос, — мадемуазель де ла Фонтэн, подождите, пожалуйста!

Мы остановились и обернулись. По тропинке бежала моя служанка.

— Что случилось? — удивленно спросила я.

— За вами приехали из дому, мадемуазель, — запыхавшись, ответила служанка.

Меня удивили слова «за вами». Она сказала «за вами», а не «к вам» и это было странно.

— Иди, — Марселла мотнула головой, — наверное, что-то срочное.

Я кивнула им на прощанье и пошла за служанкой.

Приехал отец. Увидев меня, он расцвел радостной улыбкой и заключил в объятия.

— Сюзон, девочка моя, как я по тебе соскучился!

— Я тоже, папа, — отозвалась я счастливо.

— Как у тебя дела? Никто не обижает?

Я помотала головой.

— Мне кажется, ты похудела. Ты плохо кушаешь, Сюзон. Этак, от тебя скоро кожа да кости останутся.

Улыбнувшись, я взяла отца за руку и вдруг заметила, что она перевязана.

— Что это? — спросила я встревожено.

— Последствия одного опыта. Пустяки, — он махнул этой рукой, словно показывая, что беспокоиться не стоит, — Алиенор, наверное, рассказывала тебе.

— О маркизе де Брейле? Рассказывала, — подтвердила я, — что вы готовили на сей раз?

— Одну очень гремучую штуку. Колба взорвалась и меня задело осколком.

— Прямо, как на войне, — рассмеялась я, — мамочка не говорила, что вы подожжете дом?

— Она сказала, что из-за нас он взлетит на воздух.

Мы переглянулись и одновременно фыркнули.

Наконец, отец перешел к сути дела. Он обвел взглядом мою комнату и произнес.

— Вещей у тебя немного, слава Богу. Собирайся, Сюзон. Вели служанке уложить их поскорее. Мы уезжаем домой. Я уже обо всем договорился с ее высочеством. Она тебя отпускает.

— Ну, еще бы, — машинально отозвалась я и в изумлении вытаращила глаза, когда до меня дошел смысл его слов, — что случилось? Почему, папа?

— Дома тебя ждет приятный сюрприз, — он засмеялся и подмигнул мне, — даже Каролина одобрила его. Он ей очень понравился.

— Я не понимаю, папочка. Что понравилось маме?

— Узнаешь.

Он больше ничего не сказал и мне пришлось удовлетвориться этим. Любопытство меня так и распирало. Хотелось поскорее очутиться дома и узнать, что за сюрприз они мне приготовили.

— Но почему меня забирают со службы? — задала я последний вопрос, — это необходимо? И мама не была против?

— Мама выбрала то, что лучше для тебя, Сюзон.

Очень интересно. Что же все-таки произошло? Я была не в силах дожидаться служанку и принялась сама запихивать вещи как попало. Как же иначе, ведь я никогда ничем подобным не занималась. Отец, понаблюдав, как я пытаюсь утрамбовать шмотки в сундуке, не выдержал и присоединился ко мне. Крышка никак не желала закрываться. Совместными усилиями мы подналегли на нее и все-таки закрыли. Отец перевел дух и сел на сундук.

— Уф, — сказал он, — не понимаю, зачем тебе столько вещей, Сюзон. Ты вполне могла бы обойтись половиной.

— Не могла бы, — отозвалась я, — здесь только самое необходимое.

Он неопределенно протянул «Умм» с самым лукавым видом.

— Значит, ее высочество знает, что сегодня я уезжаю? — задала я интересующий меня вопрос.

— Да, я сам поговорил с ней. Мне пришлось долго ждать, пока она меня примет. Но зато мне совсем не пришлось ее уговаривать.

— Наверное, она смотрела на тебя, как на избавителя.

Я прыснула и рассмеялась.

— А что ты натворила, Сюзон?

— Ничего. Ее высочеству не нравится моя рассеянность.

— А кому она нравится! Помнится, дома ты обещала, что будешь следить за собой.

Кивнув, я уселась с ним рядом.

— Значит, ничего этого ты не делала. Надеюсь, ты хоть слышала, что тебе говорили?

Посмотрев на меня, отец понял, что нет. Он хмыкнул и понятливо кивнул.

— Ясно.

— Папочка, — я дернула его за рукав, — ты ведь не станешь говорить об этом маме?