Екатерина Бэйн - Бледная немочь [СИ]

— Кого назначат опекуном? — спросила девушка вслух, — вы это знаете?

Джефф пожал плечами.

— Скорее всего, им окажется кто-нибудь из ближайшего окружения. Может быть, Тернер. Он достаточно респектабелен, он священник и имеет семью. Либо опекуном могут назначить кого-то другого.

Элинор тяжело вздохнула.

— Понятно. И надолго?

— Полагаю, до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год, либо ты не выйдешь замуж.

Видя, что она не собирается ничего говорить, Джефф хмыкнул:

— Ничего плохого в этом нет, Элинор. Кого бы не назначили тебе в опекуны, он сможет позаботиться о тебе куда лучше, чем ты сама.

— Я понимаю, — кивнула Элинор, — это необходимо. Деваться некуда.

Он не выдержал и рассмеялся:

— Почему так мрачно, Элинор? Ты боишься, что выбор может оказаться для тебя нежелательным?

— Я вообще не хочу никакого опекуна. Но раз уж так нужно… Хорошо, пусть будет.

— В этом нет ничего особенно страшного.

— Да, конечно. Но я и не боюсь.

Он встал и подошел к ней.

— Послушай, я понимаю, как тебе тяжело. Все это свалилось на тебя, все так не вовремя.

— А когда это бывает вовремя? — Элинор пожала плечами.

— Извини, ты права. Я не так выразился. Это вообще не должно было случиться. Но раз уж случилось… Что теперь поделать! Конечно, теперь тебя будет опекать посторонний человек, но это лучше, чем…

— Чем что?

— Чем если бы ты осталась одна.

Элинор поднялась со стула и прошлась вдоль стеллажей, рассеянно трогая пальцем корешки книг. Остановилась у окна и негромко проговорила:

— С другой стороны, чем посторонний человек хуже кого-либо из родственников, даже если бы они у меня были? Все равно, я никого никогда не видела. Все ясно. Не скажу, что это приятная новость, но нельзя требовать от жизни невозможного.

— Надеюсь, ты не слишком расстроилась.

— О, нет. Вряд ли, сейчас что-либо может слишком меня расстроить. После того, что уже случилось.

Вернувшись в гостиную, Элинор обнаружила в ней Маделайн, сражающуюся с огромным букетом цветов. Лицо у нее было расстроено-раздраженное. Волосы встрепаны, на руках царапины. Она подняла на подругу глаза и разразилась обиженной тирадой:

— Я не ожидала от тебя такой черствости, Элинор! Я совсем не умею возиться с цветами. И потом, я исцарапала все руки.

— Нужно было надеть перчатки, Мад. Ладно, давай, я тебе помогу, — шагнула к ней девушка.

Мадди с готовностью приняла помощь, точнее, переложила ее со своих хрупких плеч на более привычные плечи. Вскоре, Элинор занималась составлением букетов самостоятельно, а подруга восседала на диване, жалуясь, что от цветочного запаха у нее разболелась голова.

— Пойди прогуляйся, — посоветовала ей Элинор отсутствующим тоном.

— Я только что оттуда. Может, я пойду лягу?

— Да, конечно.

Проследив глазами за резво удалившейся Маделайн, девушка вновь принялась за дело. Она чувствовала себя отвратительно. Новость Джеффа и без того выбила ее из колеи. И как будто этого мало, подруга подлила масла в огонь. А может быть, доктор Рэндалл прав? Может, они все правы, даже категоричный Джефф? У нее в жизни есть и другие занятия, которые гораздо более приятны и полезны. Почему она возится с Мадди? Неужели, и правда ей нравится роль няньки? Зачем ей это нужно? Пусть Маделайн сама разбирается со своими проблемами. Пусть сама успокаивается и переживает приступы меланхолии.

Как получилось, что она тяжким грузом повисла на плечах Элинор? Не потому ли, что она сама этого хотела? Сама взвалила на себя эту тяжесть? Сперва было так приятно заступаться за более слабого, ощущая себя необыкновенно сильной и смелой. Ну и конечно, жалость. Она просто пожалела Мад. Сперва посочувствовала, потом пожалела. А теперь вдруг поняла, что тяготится этой обязанностью. Либо просто от нее устала. Так и хочется заявить: хватит, довольно.

Мадди уютно устроилась, ничего не скажешь. Она выплескивает на нее всю свою негативную энергию, сваливает все проблемы и рада-радешенька. Элинор все решит, Элинор поможет, Элинор заступится.

— Пожалуй, достаточно, — девушка отступила на шаг назад, любуясь произведением рук своих.

Сказанное относилось в равной степени как к цветам, так и к Мадди.

Похороны прошли скромно и тихо. На них присутствовало мало народу. Был, разумеется, доктор Рэндалл, нотариус и трое соседских помещиков, изредка общавшихся с покойной. Был мрачный Джефф, не произнесший и слова на протяжение церемонии и державшийся сухо и официально. Были Элинор и Маделайн. Последняя роняла слезы, пряча в платочек лицо. Элинор не плакала, хотя в горле стоял комок. Она не могла выжать из себя ни единой слезы. Только теперь, глядя, как гроб с телом леди Фэнтон опускают в могилу и засыпают свежей землей, девушка поняла, что тетя в самом деле умерла, ее нет и уже никогда не будет. Она ушла навсегда, оставив после себя напоминанием холмик и могильную плиту.

Только сейчас Элинор поняла, что доставляла Кэролайн слишком много неприятностей и огорчений. Вряд ли, кто-либо еще был способен на все то, что когда-то давно и не очень давно сотворила племянница, покатываясь от хохота и потешаясь. Своими отвратительными выходками она целенаправленно портила тете жизнь, по сути дела просто отравила ее. Недаром леди Фэнтон приходила в восторг, когда племянница уезжала в школу. Это значило — два месяца мытарств позади, можно отдохнуть.

Элинор и не представляла, что способна на такое самобичевание. Она никогда раньше не считала себя виновной в детских шалостях и даже находила их забавными. Зато теперь ее мысли были одна чернее другой. Девушка ничего не ела, ни с кем не говорила и даже не слышала ничего вокруг.

Она очнулась лишь тогда, когда почувствовала, что кто-то почти насильно сует ей в руки стакан, подняла голову и оглядевшись, заметила, что в комнате нет никого, кроме Маделайн и Джеффа.

— Пей, — повторил мужчина настойчиво, — давай же.

— Не хочу.

— Разве я спросил: хочешь ты или нет? Пей, черт возьми.

Элинор свирепо посмотрела на него, выхватила стакан и заглянула в него. Обычная вода. Она поставила его на стол.

— Потом.

— Нет, сейчас.

— Не буду.

— Будешь.

— Нет, не буду!

— Ладно, — процедил он сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил, — тогда мне придется влить в тебя воду насильно.

— Конечно, что еще от вас ждать, — прошипела Элинор в ответ.

— Ты — гадкая, отвратительная девчонка! — выпалил Джефф.

— Да! — в том же духе отозвалась она, — я знаю, знаю, знаю! Ужасная, гадкая, мерзкая! И все это из-за меня! Она умерла из-за меня, потому что я всю жизнь доставляла ей одни неприятности!

Элинор закрыла лицо руками, отгораживаясь от окружающего мира, не в силах видеть сверлящие ее взгляды.