Елена Арсеньева - Свои, родные, наши!

– Кирочка!

Кира стояла как каменная. Лиля подумала, что ее сковывает сама атмосфера этого уединенного монастырского двора. Вытащила за руку туда, за калитку:

– Доченька моя! Пойдем!

Сели рядом на лавочку у ворот. Лиля всплеснула руками:

– Господи, какая же ты стала… худенькая, бледненькая! Ну ничего, ничего… мы вернулись… и ты вернешься!

– Мне здесь хорошо, – холодно сказала Кира.

Лиля словно не услышала… вернее, не захотела услышать:

– Кирочка, ну поехали домой! Там тебя Аришка ждет. Знаешь, какая она взрослая стала! Постоянно про тебя спрашивает.

– Передавай привет нашему маленькому очкарику. – Голос Киры звучал равнодушно. – Но я домой не вернусь.

– Как не вернешься? – с ужасом спросила Лиля. – Ты злишься на меня, да? Простить меня не можешь?

Кира впервые взглянула ей в глаза и сказала:

– Если мы будем прощать грехи ближних, то Отец наш небесный простит нам наши грехи. Мои грехи…

– Доченька, – отчаянно всхлипнула Лиля, – ну какие у тебя грехи?! Ну ты-то в чем виновата?!

– Я убила невинную душу, – тихо сказала Кира.

– Как убила?! – Лиля схватила ее за руки, но Кира непреклонно высвободилась и, не глядя на мать, сказала:

– Мне пора к вечерне. Храни тебя Господь.

И скрылась за калиткой так быстро, что Лиля даже встать не успела.

Сторож проворно и непреклонно повесил замок.

– Кира… – простонала Лиля, цепляясь за решетку…

Убила невинную душу! Ну что ж, женщине это понятно.

Она была во всем виновата не меньше, чем Кира. Мать бросила свою дочь, и та… одна… попала в беду. Лиля ненавидела себя в эту минуту!

А Кира сразу пошла в храм и встала перед иконой:

– Прости меня, Господи, за чад моих нерожденных, крести их от щедрот своих.

У нее сердце разрывалось, когда она видела, как нежно Богородица обнимает сына своего…

Катя вернулась из Москвы после трехлетнего отсутствия так неожиданно и в таком виде, что Родион чуть не рухнул, увидев ее.

Во-первых, она приехала на «Скорой». Во-вторых, в халате, наброшенном на рубашку: без вещей, без денег. Попросила отца заплатить водителю «Скорой» и метнулась в дом.

Родион, конечно, уплатил и ринулся следом за дочерью вне себя от волнения.

Катерина жадно ела, стоя у стола, на котором был накрыт ужин Родиона.

Он был дома один: Михаил Иванович, Таисия Александровна, Лиля и Аришка поехали на кладбище к Шульгину.

– Катерина, что случилось, почему на «Скорой»?! – воскликнул он.

– А, да я автостопом из Москвы добиралась, – отмахнулась она, глотнула вина прямо из горлышка – и со слезами бросилась отцу на шею:

– Пап, меня муж выгнал! Говорит, иди в чем пришла!

Родион стучал кулаком по столу, грозил разобраться… До тех пор, пока Катя, то и дело взбадриваясь вином, в двух словах не поведала историю своего «брака».

Собственно, брака никакого не было: ну, жила она с шестидесятивосьмилетним профессором, была ему любовницей и домработницей, надеясь, что за это он напишет для нее диссертацию и поможет защититься, однако ничего из этого не вышло. И когда Катерина устроила скандал: отчего профессор не берет ее на институтский прием, куда все придут с женами?! – тот ее просто выставил. И в результате – ни денег, ни московской прописки, ни диссертации.

Разбитое корыто!

Услышав о профессорском возрасте, Родион чуть со стула не упал:

– Да… не перестаю дивиться твоей бедовости, Катерина!

– Ну, – хмыкнула она, – трухлявый опорок, верно. Зато ты у меня молодой, красивый… – Настало самое время подольститься к отцу, и Катерина старалась вовсю. – Ну прямо жених вылитый!

Отец глянул исподлобья, улыбнулся странно… И проницательная Катерина сразу усекла что-то неладное. Насторожилась:

– Ты что, бабу нашел?!

Родион сконфуженно пожал плечами:

– В общем, хочу попробовать опять жениться.

– Опа! – озадачилась Катерина. – Ну, красивая хоть? Познакомишь?

Родион рассмеялся:

– Вы знакомы. Лилька вернулась!

– Чего?! – Катерина вскочила. – Вот так номер!

Схватила со стола бутылку, прижала к себе, покачнулась:

– Ну, я пошла спать…

Родион со вздохом смотрел вслед дочери, у которой заплетались ноги. Да, Катерине досталось крепко! Даже не поворачивается язык ее упрекать. Главное, чтобы не начала вмешиваться в их с Лилей отношения. Хотя… не осмелится, конечно. Побоится быть выставленной и из этого дома, как ее выставили из московской квартиры. Но самое лучшее – купить ей кооператив в городе. Пусть живет отдельно и сама устраивает свою судьбу.

А они с Лилей…

Родион облегченно вздохнул. Ему казалось, что вздорный и скандальный характер Катерины, ее нелюбовь к Лиле – это самая главная помеха его счастью.

Но он ошибался! Имя самой главной помехи было – Сергей Морозов.

…И снова он пришел в этот дом не как желанный и долгожданный гость, а почти тайно, по-воровски, не зная, на что нарвется, не представляя, какая встреча его ждет. Долго стоял перед клумбой с расцветшими лилиями… Потом поднял голову и посмотрел на знакомое окно.

Оно было приотворено – значит, Лиля дома.

Эх, если бы приставить сейчас к стене лестницу и подняться по ней, с каждым шагом, с каждой ступенькой как бы взлетая над минувшими годами, оставляя их в невозвратном прошлом! Конечно, они и так в прошлом, однако висят неподъемными гирями на ногах, и если попытается Сергей принести старую лестницу, то не сможет по ней взобраться: слишком тяжел груз взаимных обид, упреков, ревности и непонимания.

Ну что ж, он вздохнул в вошел в дом, как все, через дверь, обращая внимание на то, как мало здесь все изменилось с течением лет. Ну, телевизор современный, и телефонный аппарат, и еще кое-какие мелочи, а так – все совершенно такое же, как в те невозвратные года, когда он мог влететь сюда смело и беззаботно, зная, что его встретит счастливая улыбка Карамельки.

А теперь?

Стукнул в притолоку:

– Хозяева?.. Есть кто?

Лиля не слышит? Или просто не хочет выходить?

Ну что ж, он ведь пришел не затем, чтобы увидеть ее, – у него вполне деловое поручение. Нужно просто кое-что передать… Да и на столе можно оставить, в конце концов. Написать записку в два слова – и все.

И только он сел к столу, достал блокнот и ручку, как открылась входная дверь и вошла Лиля.

Значит, она была не дома, а в саду.

Ну да, на ногах сапоги, на руках грубые рукавицы… Наверное, мела дорожки там, за домом, вот Сергей ее и не увидел.

А теперь увидел. Смотрел и не мог насмотреться. Да что же за женщина, ну почему она не меняется, как бы даже не стареет? Или он просто смотрит на нее все теми же глазами, которыми смотрел всегда? Глазами влюбленного? А ведь любовь – это магическая вуаль!..

– Здравствуй, – сказала Лиля растерянно. – А откуда ты узнал, что я вернулась?