Бертрис Смолл - Потерять и обрести

Послышался тихий писк, и Миранда, повернув голову, с удивлением уставилась на лежавший рядом небольшой продолговатый предмет, обмотанный тряпками. Ребенок! Но почему же его не забрали?.. Тут в голове начало проясняться, и она поняла, что его и должны были оставить здесь. Это на ферме забирали новорожденных рабов, татары же думали, что она родила от законного мужа и ни за что не откажется от своего младенца. Проклятье! Это только что появившееся на свет существо серьезно затруднит бегство! Впрочем, необязательно. Она вполне сможет оставить ребенка с Марфой, когда убежит в городе от татар.

Сверток снова пискнул. Миранда пододвинула его поближе и, вспоминая, что делала, когда впервые рассматривала маленького Тома, осторожно развернула тряпки. Перед ней была очаровательная девочка, совсем крошечная, но уже с признаками будущей красоты. Едва видимые пушистые волосики малютки поблескивали серебром, как у мамы. Или как у Луки… А в середине подбородка виднелось крошечное углубление, такое же, как у обоих родителей. Глазки были ярко-голубые, но взгляд девочки сразу показался Миранде какими-то странным. Она помахала рукой перед личиком малышки. Та никак не отреагировала. Неужели слепая?! Миранда провела кончиками пальцев по розовым щечкам, поразительно похожим на ее собственные. Девочка повернула крохотную головку – и Миранда увидела огромное темно-лиловое пятно.

Миранда тяжело вздохнула. Зверский удар Куюка не прошел бесследно. Мерзавец нанес увечье еще не родившемуся ребенку! Она принялась запеленывать малышку и только сейчас вдруг поняла, что думала об этом существе как о своем ребенке! Что ж, ничего удивительного. Ведь это ее родная дочка и глупо доказывать себе что-то иное! Бедняжка не виновата в том, что родилась помимо желания мамы, что появилась на свет в ужасной обстановке насилия, и она такая же жертва обстоятельств, как и ее мать.

Собравшись с силами, Миранда заставила себя сесть, приспустила ворот галабеи и поднесла малышку к груди. Та уткнулась в нее личиком, но не попыталась взять грудь. Тогда Миранда сама осторожно сунула сосок в крошечный ротик и надавила на грудь. Малышка неожиданно встрепенулась и начала сосать. Лицо матери озарила улыбкой, и она ласково проговорила:

– Так, моя девочка, так, моя хорошая… – Что ж, ведь ее дочь – американка. Да, это ее дочь! И теперь она удивлялась, что можно было думать по-другому.

К разведенному Тимуром костру подошел хан Арык. Присев возле него на корточки, он посмотрел на Миранду с симпатией, даже с восхищением. «Вот это настоящая женщина, клянусь Аллахом! – думал хан. – На вид хрупкая как роза, а на самом деле крепкая как сталь».

– Покажите мне, – попросил хан, указывая рукой на ребенка.

Миранда ненадолго отняла дочку от груди и повернула к нему личиком.

– Красивая, – произнес хан. – Но акушерка сказала, что она не выживет. Вам не стоит тратить силы, ухаживая за ней. Оставьте ее здесь, на склоне холма, когда мы тронемся дальше. Так будет лучше и для вас, и для нее.

Морские волны глаз Миранды полыхнули огнем, и она громко проговорила:

– Возможно, моя девочка родилась слепой из-за подлого удара татарского мерзавца. Но она будет жить, хан Арык. Она будет жить!

Хан пожал плечами и поднялся на ноги.

– Погода проясняется, – сказал он, – и завтра мы пойдем дальше. Я скажу Тимуру, чтобы он вез вас на повозке, пока вы не восстановите силы.

Хан резко развернулся и ушел.

– Спасибо! – крикнула ему вслед Миранда.

Остаток дня она провела, чередуя чуткий сон с кормлениями ребенка. Марфа принесла ей большую кружку наваристого говяжьего бульона.

– Тимур дал мне кусок мяса телки, которую они недавно забили, и я варила его в течение нескольких часов с зеленью и диким луком, – сказала девушка.

Миранда с удовольствием выпила бульон.

– Удивительно вкусно, Марфа. Спасибо тебе! Но я все еще голодна. Попытайся раздобыть еще несколько кусочков мяса, только самого постного. И немного бульона.

Марфа смогла раздобыть даже больше, чем просила Миранда. Удалившись совсем ненадолго, она вернулась с целым котелком бульона, в котором плавало множество кусков мяса. Кроме того, она ухитрилась найти земляничную поляну и принесла хозяйке кружку спелых вкусных ягод. Миранда съела все без остатка, и это пошло ей на пользу. К вечеру она почувствовала, что силы возвращаются, и даже два раза совершила прогулку вокруг повозки, опираясь на плечо Тимура.

На следующий день Миранда проснулась за час до рассвета, чтобы успеть покормить малышку. Девочка была очень бледной и, казалось, не дышала. Однако Миранда, повинуясь материнскому инстинкту, прижала дочку к груди и принялась качать, приговаривая:

– Нет, не вздумай… Я не дам тебе умереть. Мама не позволит тебе умереть.

Девочка пискнула, попросив грудь. Тимур же выкинул из повозки все, что мешало, расчистил целый угол, натаскал туда новых веток хвои, затем накрыл ветки овчиной и занавесками. Получилась удобная и довольно мягкая постель, в которую он помог забраться Миранде. Вскоре отряд тронулся с места, и вновь потекли тяжелые дни, не отличимые один от другого.

Миранда решила вести счет дням еще в тот момент, когда пленников уводили из имения князя Черкесского. Она прекрасно помнила, что нападение произошло пятого мая. Родила же она через тринадцать дней после этого, и, следовательно, день рождения ее дочери приходился на восемнадцатое мая. А через десять дней после этого Тимур сказал, что до Стамбула осталось идти две недели. Миранда уже окрепла настолько, что могла идти самостоятельно целый день, привязав к себе дочку ремнями таким образом, чтобы она все время оставалась у сердца. Но Миранда по-прежнему беспокоилась за малышку. Ей казалось, что дочка ведет себя чересчур тихо и практически не набирает вес.

И каждый раз, думая о дочери, она обязательно вспоминала о сыне. Маленькому Тому сейчас было тринадцать месяцев. Интересно, какой он? Хоть бы одним глазком взглянуть на него! Получалось, что она поступила с Томом так же, как поступил с ней Джаред: покинула сына, не очень-то думая о том, каково будет без нее малышу. Что ж, теперь и Джареда, и у нее много печального опыта. И теперь оба они, поумнев, могли начать жизнь заново. Вот только для этого еще нужно, чтобы у них появилась возможность начать…

Наконец настал тот день, когда на горизонте показались стены турецкой столицы. Сердце Миранды застучало быстрее – перед ней возникал древний город, бывший в течение тысячи лет Константинополем – столицей Восточной Римской империи. А потом этот город, захваченный турками, стал Стамбулом, главным городом империи Османской. Они подошли к нему вечером, когда городские ворота уже были заперты, и поэтому расположились лагерем у городских стен. Татары собирались отдохнуть, а на следующий день представить рабов на одном из лучших невольничьих рынков города.