Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

С чашей, наполненной вином, фруктовым соком и водой в равных частях, Деметрий отправился на поиски своих людей. Он нашел их и Рави с северной стороны от беговой дорожки, на старте которой наконец начали выстраиваться носильщики. Прислонившись к забору, они пили и разглядывали нескольких верблюдов, которые, повернув назад головы, с высокомерным видом, не торопясь двигали своими челюстями. Казалось, животные пережевывали какие-то философские идеи, которые следовало основательно взвесить, прежде чем их обнародовать.

— Не правда ли, они очень похожи на некоторых местных торговых магнатов? — спросил Рави, когда Деметрий подошел к нему.

— Не только на них. Они напоминают собрание верховных жрецов бога песка, обсуждающих вопрос, как сделать его детей съедобными. — Деметрий поднял чашу, жестом показав, будто чокается с верблюдами, и выпил.

— Если я правильно понял, господин, ты сделал ставку, — сказал Микинес. — На кого?

— Я надеюсь, на победителя.

Рави рассмеялся.

— На это все надеются. Давайте спросим оракула бога песка?

— А как?

Рави посмотрел на верблюдов, которые спокойно продолжали жевать. Время от времени одно из животных издавало булькающие звуки.

— Первые восемь справа, — показал рукой Рави. — Будем считать, что это восемь команд. Первый — это люди Хархаира, второй… — Он назвал имена владельцев. Восьмой верблюд представлял римлян. Потом он наклонился и набрал пригоршню песка.

— Сейчас я начну забрасывать этих верховных жрецов бога песком. Может быть, тогда они сойдут с места. Предсказание будет звучать так: «Выиграет тот паланкин, чей верблюд ближе всех подойдет к нам».

— Согласны?

Никто не возражал. Все улыбались и смотрели, как Рави швырял песок в верблюдов. Некоторые из них, не выдержав столь неуважительного отношения, действительно задвигались — одни пошли в сторону, другие назад. Только один приблизился к забору, будто хотел сказать: «Побольше бы этого вкусного песка!»

— Номер восемь, — подвел итог Микинес. — Я надеюсь, господин, ты поставил на римлян.

— Уже около трехсот лет это довольно надежная ставка, — сказал Леонид. — Я только не знаю, как у них обстоят дела с паланкинами.

— Сейчас начнется. — Прексасп указал в сторону беговой дорожки.

Восемь команд стояли на старте. Деметрий заметил, что приблизительно через сто шагов дорожка сужалась настолько, что только три команды могли бежать параллельно, не задевая друг друга.

— Вон тот даст знак. — Рави указал на огромного мужчину, который только что разговаривал возле стола с желающими заключить пари, а теперь подошел к носильщикам, поднявшись на песчаный холм с южной стороны беговой дорожки. В правой руке мужчина держал кожаный кнут, конец которого был отшлифован песком.

Носильщики, стоявшие возле своих паланкинов, обменивались насмешками и издевками. Все были готовы к состязанию.

— Прекрасное место здесь, наверху. — Деметрий огляделся. — Все хорошо видно, и нет толпы. — Обратившись к Прексаспу, который стоял рядом с персиянкой, делая знаки обеими руками, он спросил: — А таким способом можно подбадривать, кричать?

Прексасп показал ему язык.

Мужчина на старте что-то крикнул. Потом он поднял кнут и щелкнул.

— Паланкины на плечи, — пробормотал Рави.

— Ты тоже что-нибудь поставил?

Рави покачал головой.

— Это настолько глупо, что я решил удовольствоваться созерцанием.

— Кто же это выдумал?

— Я думаю, Башама. Поутру, после того как прокутил всю ночь. Не думаю, чтобы гонки подобного рода проводились где-либо еще.

— Можно было бы провести их в Риме, — сказал Деметрий.

Потом он замолчал, потому что кнут щелкнул во второй раз. Носильщики наклонились немного вперед, держа на плечах свои паланкины. Некоторые приподняли одну ногу, другие опустились на колено.

Прозвучал третий щелчок кнута. Восемь команд пришли в движение, и зрители принялись улюлюкать и хлопать в ладоши. Деметрий не мог похвастаться знанием южноарабского языка. Он не понимал ни слова в неразберихе криков и воплей. Он заметил, что Рави время от времени то улыбался, то качал головой, будто предвидел, чем закончатся гонки.

Раскачиваясь, восемь паланкинов приближались к песчаной возвышенности, на которой стояли Рави и остальные. Деметрий видел ноги носильщиков, их напряженные мускулы, плечи, согнувшиеся под несущими штангами, искаженные от усилий лица. И паланкины — разукрашенные, с парчовыми занавесками и вычурными надстройками в виде носа боевого корабля.

Большинство носильщиков были рабами владельцев паланкинов. Одиннадцать из тридцати двух мужчин — чернокожие. Вероятно, рабам в случае победы пообещали вознаграждение. При другом исходе — удары кнутом.

Деметрий не имел ни малейшего представления, кто бежал рядом с рабами — свободные или, по меньшей мере, слуги — и что было предложено им в качестве вознаграждения. Но прежде чем гонка дошла до середины дистанции, он уже знал, что выиграет. Четверо римлян несли самый скромный и, как он догадывался, самый легкий паланкин. Штанги паланкина плотно лежали на их плечах на кожаных подушечках. Мужчины были почти одинакового роста и бежали рысцой. Тот, который бежал слева впереди, отбивал такт. Перед поворотной точкой дистанции их опередили две команды, но все хорошо видели, что соперники легионеров борются из последних сил и в их беге нет ритма.

После поворота произошла небольшая заминка, которая, однако, не повлияла на исход гонки. Римляне обогнали обе бегущие впереди команды и, непрерывно увеличивая отрыв, без труда достигли финиша.

Рави похлопал Деметрия по спине.

— Ты поставил на них, не так ли? Поздравляю. Не выкупишь ли ты мой трактир за счет своего выигрыша?

— Ты шутишь?

Рави покачал головой и вполне серьезно спросил:

— Когда ты собираешься уезжать? Предупреди меня, чтобы я успел упаковать вещи.

Не было никакого шума, никакого чрезмерного ликования. Благородные торговые магнаты, чувствуя себя оскорбленными, быстро удалились. Остались только некоторые простые аденцы, чтобы допить напитки, утешить проигравших и выразить римлянам что-то наподобие дружеской поддержки и презрительного уважения.

Деметрий подошел к римлянам, которые все еще стояли вокруг закрытого паланкина, и похлопал их по плечам.

— Итак, империя вновь спасена настоящими мужчинами, — торжественно произнес он. — А теперь я с удовольствием посмотрел бы на вашу драгоценную ношу.

— С этим придется еще подождать, — Руфус прикоснулся к его плечу. — Сейчас главный букмекер откроет занавески, чтобы посмотреть, не сидит ли там легкий как перышко карлик.

— Это значит, что сейчас я не смогу получить свой выигрыш, не так ли?