Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— Туда, где сможет собраться и рассеяться твоя карма. — Деметрий улыбнулся. Египтяне сказали бы «ка» или «ба». Но это одно и то же. Почти.

— А как ты это называешь? Как вы это называете?

— Ты имеешь в виду нас, греков, или властителей мира?

— Они тоже об этом задумываются? — Рави хмыкнул. — И у них есть подходящие слова?

— «Анима», — вспомнил Деметрий. — Или «анимус». С каких пор здесь римские воины?

— Меньше года.

— Зачем они здесь?

— Как зачем? Для надзора. Но давай поговорим не о них, а о нас.

— Куда тебя тянет уехать?

— Думаешь, домой? — Рави покачал головой. — Я слишком давно уехал из дому. Если рассматривать жизнь как путешествие, ведущее к какой-то цели, то никогда нельзя поворачивать назад.

— А ты знаешь эту цель?

— Тогда бы я ее достиг и повернул бы назад, — Рави скривился и потянулся к кувшину с вином.

Деметрий опустошил свою чашу и прикрыл ее рукой, когда индиец собрался подлить ему вина.

— Не сейчас. Мне еще нужна ясная голова. Позже я охотно помогу тебе разбавить вином черный сок уныния.

— У тебя дела? — Рави прищурил глаза. — Интересно, чем ты собираешься заниматься в Адене? Здесь ты не получишь никакой прибыли. Здесь даже нечего терять.

— Терять есть что, — Деметрий скрестил руки. — Жизнь.

— Дешевый товар. Кто заметит потерю?

— Каждый, кто от тебя чего-то хочет. Как дела у старого Хархаира?

Рави выпятил нижнюю губу.

— Он не балует меня своими визитами. Но, насколько я знаю, он тоже страдает от общего упадка.

— Хорошо. Тогда, наверное, с ним можно заключить выгодные сделки.

— Повтори еще раз. Какие сделки ты хочешь заключить в этом городе живых мертвецов?

Деметрий обратил внимание на двоих мужчин, которые, зайдя в закусочную, осмотрели помещение, переглянулись и снова исчезли.

— Это так просто. Это очень просто. — Рави наклонился вперед, будто хотел встать, потом снова откинулся на спинку стула. — Ты и твои люди — первые гости за последние пять дней. Нубо не в счет.

— Этот рослый чернокожий? Почему он не в счет? Неприятный гость?

— Он милый гость. Безобидный дурачок. Но он здесь уже так долго, что почти стал частью обстановки. А кроме него? — Рави вновь развел руками.

— Меня не радуют твои слова, друг мой. Но вернемся к делу. Ты знаешь, у властителей мира временами бывают странные потребности.

— Например, разрушить Аден с помощью своего флота двадцать пять лет назад?

— Это была не потребность — необходимость.

— Ха! — Рави так стукнул кулаком по столу, что пустая чаша Деметрия затанцевала по столешнице. — Необходимость? Для чего это было необходимо?

Деметрий поднял одну бровь.

— А что бы ты сделал на месте Августа?

— Вполне достаточно было просто оккупировать Аден.

Деметрий тут же возразил:

— И каждый год сталкиваться с необходимостью подавлять восстание? Тратить большие деньги на все новые и новые войска и военные корабли?

В ответ индиец что-то пробурчал.

— Я слишком мало знаю. Я не имею понятия, сколько у них воинов на западном побережье, — продолжал Деметрий.

— Два десятка. Может быть, три, — Рави пожал плечами.

— Я предполагаю, что они подчиняются прокуратору Египта и оттуда производится их замена. Вероятно, их задача заключается просто в том, чтобы давать о себе знать. Если люди видят римлян здесь, то не забывают, что в любой момент их может стать больше.

— Тех, кто здесь осуществляет надзор? — Рави ухмыльнулся. — У тебя есть мнение на этот счет?

— Есть. Прежде всего, я думаю, что местные князья, священники и торговцы совершили одну ужасную ошибку. Не преступление. Еще хуже: глупость. Скажем так. — Деметрий помедлил, подыскивая правильные слова. — Ошибка заключается в том, что они оставили за собой монополию на торговлю. Они единственные имеют право торговать пряностями, перевозить на кораблях и верблюдах ладан и мирру, корицу и кассию, перец, шелк, драгоценные камни и все остальные товары. За счет этого жили, возможно, около тысячи человек. Может быть, больше. Если бы они поделились с иностранными торговцами, они бы кое-что потеряли, но выиграли бы гораздо больше. Иностранные купцы, корабли, караваны — все привозят новые товары и новые деньги. Всем нужно жилье, еда, корм для лошадей, вода. Сто заморских кораблей дали бы портовым грузчикам, плотникам, изготовителям парусов и канатов гораздо больше работы, чем пятьдесят местных.

— В этом ты прав. Но привилегия человека состоит в том, чтобы не обдумывать свое будущее и наполнять ошибками настоящее. — Рави тихо вздохнул.

— Давай оставим подобные хитроумные построения. Они ни к чему не приведут. Поговорим лучше о твоих желаниях и о моих намерениях.

— О твоих намерениях? Ба! Ты собираешься заключать сделки, но ты до сих пор еще не рассказал, какого рода эти сделки. — Рави провел по носу тыльной стороной ладони. — Вас пятеро, не так ли? Прибыли на корабле из Береники. Если бы корабль был твой, а ты обязательно упомянул бы об этом, вам не пришлось бы тащить свой багаж сюда. — Он толкнул ногой сумку Деметрия, стоявшую возле ножки стола, и тихо присвистнул.

— Чего ты свистишь?

— Сумка тяжелая. Ее просто так с места не сдвинешь.

— В этом отличие сумки от человека, не так ли?

— Тяжелые сумки означают тяжелое содержимое. Что там может быть? Свинцовый хитон? Вряд ли. Скорее монеты. Много монет.

— Не имеющих абсолютно никакой ценности, — Деметрий прищурил один глаз. — Свинцовые драхмы. Каменные динарии.

— Я думаю, ты не собираешься продавать ничего ценного. Иначе ты остался бы ночевать на корабле. Значит, ты отправился в путь с несколькими надежными людьми, чтобы приобрести вполне определенный товар. Я прав?

— Как я уже говорил, властители мира…

— … к которым принадлежишь и ты…

— …иногда имеют странные желания. Вообще-то я не принадлежу к властителям.

— То, как ты это подчеркиваешь, доказывает противоположное, — на лице Рави наметилось подобие улыбки. — Но ради бога, если ты не хочешь принадлежать к ним, то принадлежи им. Как и полмира.

— Я был рожден римским гражданином, унаследовав от отца право гражданства. И я такой, какой есть. Я не могу ничего изменить. И прекратим эту болтовню, — Деметрий вдруг почувствовал нарастающее раздражение.

Тут в гостиницу вприпрыжку вбежал Нубо. Что-то напевая, он протанцевал через зал закусочной, подбросил бурдюк под самый потолок, хлопнул в ладоши, поймал его на лету и свистнул.

— Он что-то празднует?

— Нет, это просто так, от избытка чувств.

Нубо кивнул, как будто услышал что-то, заслуживающее одобрения, и умчался вверх по лестнице.

Рави вздохнул.

— Может быть, простодушие дураков выше, чем ум мудрецов? Но вернемся к римлянам. О каких странных желаниях, кроме стремления завоевать весь мир, ты говорил?