Мари-Бернадетт Дюпюи - Амелия. Сердце в изгнании

Маркиза сокрушенно вздохнула. Амелия собиралась ее утешить, но тут в вестибюле раздались шаги.

Дверь в гостиную осторожно приоткрылась, и на пороге показался Эдмон. Его красные кожаные сапоги для верховой езды были в засохшей земле. Несмотря на жару, он ездил верхом на своем любимом жеребце и еще не успел переодеться. Его белая рубаха с вырезом на груди открывала взору его загорелую кожу, усеянную золотистыми волосками.

Увидев супруга, Софи не смогла подавить в себе чувственного порыва. Она подбежала к нему и ласково обвила рукой его талию. Эдмон мягко ее отстранил. Он был удивлен.

– Дорогая моя супруга, – смеясь, заговорил он, – обычно вы стараетесь не приближаться ко мне, когда я возвращаюсь из конюшен.

Софи надула губы, словно ребенок.

– Только вам под силу рассудить нас! Мы с Амелией не можем прийти к согласию.

– Расскажите мне все! Попробую вам помочь, – любезно ответил он. – Однако позвольте мне для начала переодеться – хочу выглядеть пристойно.

Маркиз с лукавым видом поклонился женщинам. Они проводили его взглядами.

Два часа спустя все трое, сидя на террасе, пили охлажденный лимонад.

Солнечные лучи, уже косые, словно окутывали все вокруг яркой вуалью, за которую растущие на берегу ручья ясени и тополя цеплялись листвой. Подул свежий ветерок, который, возможно, был предвестником бури.

Вдалеке мычали коровы: вероятно, торопились в стойло. Издавая пронзительные крики, низко над землей летали ласточки. Им вторили воркующие голуби.

«Как я люблю этот пейзаж!» – подумала Амелия. Она погрузилась в мечтания, что придавало ее лицу немного трагичное выражение.

Тем временем Софи с супругом обсуждали поездку в Руайан. Эдмон покончил со всеми вопросами; его рассудительность, интонации его низкого голоса придавали ему еще больше обаяния.

– Я не хочу видеть, как вы печалитесь, дорогая моя супруга. В пятницу мы отправимся в путь, но уедем мы только на неделю. В этом году предстоит ранний сбор урожая, я не могу отсутствовать дольше. Я прекрасно понимаю, как вам не хочется оставлять Амелию в одиночестве, поэтому я приглашу в поместье тетю Каролину. Она составит вам превосходную компанию, баронесса. Это пожилая женщина, очень образованная, добрая и скромная, она непременно вам понравится. Я многим ей обязан. Она воспитала меня и, можно сказать, заботилась обо мне с момента моего рождения. Впрочем, если вы пожелаете, она сама расскажет вам об этом.

– Благодарю вас, месье, – отозвалась Амелия. – Вы очень внимательны. Я могла бы свыкнуться с непродолжительным одиночеством, однако буду счастлива познакомиться с вашей родственницей.

Маркиза ликовала. Порозовев от избытка чувств, она хлопнула в ладоши, затем поцеловала супруга.

– Дорогой, я так рада! Вы – самый очаровательный, самый рассудительный мужчина на свете! Как я могла забыть о вашей тетушке? Мы привезем вам подарок, Амелия, что-нибудь роскошное, исключительное.

Софи поспешно поднялась. Она объяснила, что ей немедленно нужно заказать особое меню: этот ужин должен быть праздничным, так она теперь счастлива. Отдаляясь, она прокричала:

– И мы выпьем шампанского!

Эдмона забавляло воодушевление супруги, он улыбался, всматриваясь в небо.

– Простите ей ее эгоизм, – тихо сказал он Амелии, не глядя на нее.

– Ее эгоизм? – возмущенно повторила она. – Ваша супруга – преданная и великодушная женщина. Она ни в коем случае не должна изменять своим привычкам из-за моего присутствия в вашем доме. Что касается меня, то мне здесь будет очень хорошо в компании вашей тети. Без вас в Бельвю будет немного пусто. Возможно, и немного печально…

Внезапно занервничав, Эдмон поднялся, подошел к перилам и облокотился на них. Он любовался виноградниками, раскинувшимися на близлежащих холмах.

– Полагаю, вы хотели сказать – без нас с Софи, – и он вздохнул едва слышно.

– Конечно, я имела в виду без вас двоих, именно так.

Он обернулся и пристально на нее посмотрел. Смутившись, Амелия принялась обмахиваться веером.

– Простите меня, – бросил он сухо, после чего скрылся за выходящей на террасу дверью и быстрым шагом направился в свой кабинет.

Амелия сложила руки и принялась молиться, чтобы не заплакать: она была потрясена тем, что прочитала в глазах маркиза.

– Дорогая тетя Каролина, имею честь представить вам баронессу Амелию де Файрлик, которая с апреля является нашей гостьей.

Эдмон де Латур держал под руку бодрую на вид, довольно тучную женщину в черном наряде. Белоснежный кружевной воротник подчеркивал красоту ее лица, кожи персикового оттенка. Морщинам не удалось его обезобразить. Ее большие серые блестящие глаза с интересом все рассматривали.

В ответ Амелия, искренне улыбаясь славной тетушке Каролине, присела в грациозном реверансе, подобном тем, что были уместны при императорском дворе. Удивление Амелии было столь же сильным, как и ее радость. Софи говорила, что пожилой даме за восемьдесят, однако ей едва ли можно было дать шестьдесят пять. К тому же ее голос, высокий и уверенный, звучал очень бодро.

– Здравствуйте, Амелия! Давайте поскорее забудем про этих «маркиз» и «баронесс»! Я буду называть вас Амелией, ведь не станем же мы целую неделю изображать из себя светских дам. Ненавижу жеманство. Люсьена, покажите мне мою комнату, я хотела бы немного освежиться… Хотя нет, для начала я выпью стаканчик белого вина с чем-то сладеньким.

Экономка повиновалась и поспешила в кухню, чтобы отдать необходимые распоряжения.

– Какая роскошь! – воскликнула Каролина де Латур.

Она прошла в большую залу, поправила розочку в букете, провела пальцем по мраморной статуе. Лицо пожилой дамы выражало лукавство и приветливость. Амелию это покорило и в то же время изумило. Эдмон, продолжавший стоять рядом с ней, расхохотался.

– Теперь вы понимаете, что именно такая женщина смогла спасти полуживого младенца, которого ей вверил мой отец. Я люблю ее, как мать. Она позаботится о вас, Амелия…

Маркиз загадочно улыбнулся, после чего удалился.

Софи решила, что ужинать они будут в столовой, круглом помещении, расположенном в одной из двух башен. Маркиза была в веселом расположении духа. На ней был простой наряд – платье из белой хлопковой ткани, оголяющее плечи и спину. С распущенными волосами, стянутыми ленточкой, повязанной вокруг головы, она казалась очень юной, а ее лицо порозовело от возбуждения и жары, которая все не спадала.

– Тетя Каролина, я велела Венсану принести нам чего-нибудь легкого: салат-латук и яйца вкрутую. Затем он подаст заливное из цесарки.

– Я неприхотлива к еде, Софи. Я могла бы довольствоваться простым супом и фруктами. Но вот что я вам скажу, моя дорогая: в этом наряде вы выглядите так, будто уже готовы к морским ваннам! Господи, каждое лето я спрашиваю себя: к чему эта новомодная причуда – плескаться в океане?