Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

— Ваше сиятельство, какой приятный сюрприз, — улыбнулась она, но от Ефимовского не укрылось, что широкая ослепительная улыбка ничуть не затронула глаз княгини.　

Голубые очи по-прежнему взирали на него холодно и настороженно.　

— Господа, позвольте похитить у вас несравненную именинницу? — Обратился к присутствующим Ефимовский и предложил Марье руку, дабы пройти в парк. — Увидев вас с ружьём, я уж решил, что вы собираетесь подстрелить меня, — произнёс он с усмешкой, склоняясь к княгине Куташевой.　

— Как знать, Андрей Петрович. Коль вас посещают подобные мысли, может быть, вы того заслуживаете? — Процедила Марья Филипповна.　

— Маша, — Андрей остановился, завладев её рукой, которую поднёс к губам, — прочитав твоё письмо, я мог сделать только два вывода, — он заглянул в её глаза.　

— Продолжайте, — Марья Филипповна отвела взгляд.　

— Я предположил, что моё долгое молчание обидело тебя, — он сжал её тонкие пальцы в своей ладони.　

— Удивительно, не правда ли? — Княгиня усмехнулась. — Вы не даёте о себе знать и о том, что вы вернулись в Петербург, я узнаю не от вас. Разве у меня есть повод сердиться и обижаться на вас? — Она отняла у Ефимовского свою руку и уставилась пристальным взглядом в его алеющее смущённым румянцем лицо. — И что же вы ещё предположили?　

— Я рискую навлечь на себя ещё больший гнев, ежели решусь сказать, — Андрей улыбнулся, любуясь молодой женщиной.　

В простом платье из голубого муслина Марья Филипповна казалась совсем юной барышней и напомнила ему ту, что несколько лет назад похитила его сердце.　

— Ну уж, договаривайте, — Марья поджала губы.　

— Я предположил, что освобождая меня от данного слова, ты тоже желала бы обрести свободу, — тихо обронил Андрей. — Впрочем, я рад, что ошибся в своём предположении.　

— Отчего вы решили, что ошибаетесь, Андрей Петрович? — Марья замедлила шаги, пытливо всматриваясь в любимые черты.　

Ефимовский замер и прошептал, стараясь по её глазам угадать истину:　

— Жестокая, отчего ты вновь пытаешься ввергнуть меня в пучину сомнений?　

— Может быть, от того, что сама немало настрадалась от подобных сомнений, гадая о причинах твоей холодности! — Выкрикнула Марья, нахмурившись.　

— Желаешь, чтобы я у твоих ног просил прощения? — Ефимовский выгнул бровь и тотчас опустился на колени, обхватив тонкий стан обеими руками.　

Марья Филипповна с беспокойством обернулась, бросив быстрый взгляд на оставшийся за спиной особняк.　

— Встань, Андрей, — она положила ладони на позолоченные эполеты. — Ты меня в невозможное положение ставишь.　

— Не встану, — Ефимовский упрямо покачал головой, — пока не дашь слово, что выйдешь за меня.　

— Когда? — Марья не смогла более хранить сердитое выражение лица и улыбнулась ему.　

— Как можно скорее, ибо мой отпуск заканчивается через три седмицы, и надобно ещё успеть вернуться в полк.　

— Бог мой, — Марья приложила ладони к зардевшимся щекам. — Три седмицы! Я согласна, — тотчас прошептала она, испугавшись, что, отложив венчание, ей вновь придётся разлучиться с тем, кого она ждала так долго. Наклонившись, Марья коснулась поцелуем губ Ефимовского. — Идём же, — она потянула его за руку к дому.　

— Надобно маменьке сказать.　

— Погоди, — удержал её Андрей. — Я торопился, но это, безусловно, меня не извиняет. Явиться в твой день ангела и без подарка… камердинер недавно разбирал мой старый гардероб, — он опустил руку в карман, — позволь мне вернуть тебе кое-что.　

Марья с любопытством протянула ладошку и тихо ахнула, когда жемчужный кулон на тонкой золотой цепочке, некогда утерянный ею при весьма скандальных обстоятельствах, оказался в её руке.　

— Это подарок папеньки на моё семнадцатилетие, — прошептала она. — Бог мой, Андрей, но разве не символично, что он вернулся ко мне именно в этот день! — Она взглянула Ефимовского сияющими глазами. — Неужели всё это время он был у тебя? Как ты нашёл его?　

— Его нашла Государыня и передала Николя, полагая, что именно он проводил время с барышней во время бала в её зимнем саду, а Куташев отдал его мне, — вздохнул Андрей.　

Лицо Марьи Филипповны омрачилось воспоминанием о своём недолгом замужестве:　

— Какими причудливыми дорогами ведёт нас судьба, — тихо заметила она, надевая украшение.　

— И мы сами, порою, выдумываем препятствия, что удлиняют наш путь, — ответил Ефимовский, целуя тонкие пальцы.　

Елена Андреевна и гости Марьи Филипповны, покинувшие террасу, дабы не смущать хозяйку вечера и графа, расположились в гостиной. Madame Ракитина, волнуясь, ходила по комнате, Василий Андреевич замер у окна, встав за колышущейся лёгким ветерком кисейной занавеской, генерал хранил молчание, Поль украдкой вздыхал, его жена и генеральша уединились на диване у самой дальней стены и о чём-то перешёптывались, Ольга Прокопьевна невозмутимо раскладывала пасьянс на ломберном столике.　

— Элен, голубушка, вели шампанского подать, — обратился к сестре Калитин. — Ну, не мог же он в такой день с дурными вестями приехать! Сердцем чую, быть свадьбе.　

— Поди принеси, — велела Елена Андреевна лакею, ожидавшему указаний у дверей.　

Калитин встретил молодую пару на террасе двумя бокалами шампанского в руках. Лицо Василия Андреевича сияло широкой улыбкой, отчего его седые усы и бакенбарды смешно топорщились в стороны.　

— Надеюсь, вас можно поздравить? — Обратился он к Ефимовскому.　

— Благодарю, Василий Андреевич. Марья Филипповна сделала меня счастливейшим из смертных, согласившись стать моей женой, — Андрей взял из рук Калитина шампанское и протянул один фужер Марье.　

— Господа, — Капитан повернулся к входу в гостиную, — прошу всех сюда. У меня есть тост.　

Всё небольшое общество последовало на террасу, лакей с подносом обошёл гостей, подавая шампанское.　

— За графа и графиню Ефимовских, — провозгласил Василий Андреевич, высоко поднимая бокал.　

Учитывая, сколь коротким оказался отпуск у Ефимовского, венчаться решено было через седмицу. Всё это время Марья и Андрей не расставались. Впервые увидев сына, Ефимовский испытал самые противоречивые чувства. Он был страшно горд тем, что мальчик так крепок и хорош собой, но в то же время корил себя за то, что у него не было права назвать его своим. Конечно, и Марья Филипповна была виновата в том, ведь ежели бы она только написала ему, он бы тотчас приехал, позабыв все свои обиды. Но понимая, что его вина неизмеримо больше, Андрей не посмел ни в чём упрекнуть её.　

Ефимовский желал бы соблюсти приличия хотя бы перед свадьбой, но и тут уступил Марье, оставшись в Ракитино до самого дня венчания и покинув усадьбу только накануне.