Екатерина Гардова - Любящее сердце

Блэйкстоун вышагивал возле шатра из стороны в стороны, изредка поглядывая то на дочь, которая резвилась рядом с двумя девочками ее возраста, одетыми как маленькие леди, то бросая напряженные взгляды на доктора, который привалился к столбу рядом с шатром. В мыслях герцог позволял называть девушку своей, при этом понимал, что наяву это сделать будет намного труднее, чем ему представлялось несколько дней назад. Он стал замечать, что мысли о Лизабет напрочь вытесняют все остальные, о Виолле, о замке, о плантациях… да что там говорить, герцог просто боялся признаться себе, что сердце его находится под серьезной угрозой.

Глянув на часы, прикрепленные золотой цепочкой к внутренней части пиджака, мужчина недовольно нахмурился. Девушка отсутствовала уже почти полчаса. Что можно делать в этом шатре столько времени? Решительным шагом он прошел к шатру и одним только взглядом заставил остаться на месте остальных из сопровождающих его, особенно Джонатана. Тот пожал плечами, и отвернулся.

Войдя в шатер, герцог недовольно сморщился от дурманящего запаха. В центре шатра за столом сидела старая цыганка и в каком-то трансе смотрела в хрустальный шар. Лизабет нигде не было видно, что его насторожило и вызвало беспокойство.

— Где леди, которая тут была до меня? — резко спросил Блэйкстоун, мрачно возвышаясь над старой женщиной.

Та вздрогнула от неожиданности, вероятно, она и не заметила, как кто-то вошел в ее шатер, пытаясь найти ответы на свои вопросы в хрустальном шаре. Она подняла на говорившего слегка замутненные глаза и произнесла равнодушным голосом:

— Она вышла.

— Куда? Когда? Я бы заметил, — ответ герцогу не понравился, так как казался нелогичным.

— Там за ширмой есть еще выход, она ушла минут двадцать назад, — цыганка показала себе за спину и устало прикрыла глаза.

Блэйкстоун на прощание послал гневный взгляд в сторону цыганки и прошел за ширму. За ней обнаружился еще один полог, через который он попал на улицу по другую сторону от главного входа в шатер. Пробежавшись взглядом по толпе людей, снующих в разные стороны, он нахмурился и недовольно пробурчал о женщинах в целом, не забыв помянуть одну известную особу, которая отличалась непредсказуемостью и болезненной независимостью. Чертыхнувшись про себя, он стал размышлять, куда могла уйти Лизабет и почему она не вернулась в их компанию.

Лизабет тем временем посетила почту, которая располагалась недалеко от площади, на которой раскинулась ярмарка, и передала почтальону письма для тетушки из России и для мистера Керби. Затем приобрела за несколько пенсов пару газет и вдруг увидела объявление, висящее над конторкой почтальона, в котором сообщалось о сдаче внаем небольшого уютного коттеджа в одной мили от городка N., с садом и небольшой конюшней на пару лошадей. При этом из прислуги числились приходящая кухарка и садовник. Лизабет переписала координаты управляющего, который был указан в объявлении, решив связаться с ним и выяснить все условия найма и сроки. Не то, чтобы она собиралась срочно уезжать из Даркхолта, но решила иметь для себя запасной вариант. Кроме того, девушка не могла с уверенностью сказать, что сможет и дальше жить в одном доме с герцогом. Ее все больше пугала та искра страсти, которая просыпалась в ней от одного только присутствия Блэйкстоуна, а уж на его выдержку и благоразумие она вообще не надеялась. Этот мужчина давно дал ей понять, что видит ее в роли своей любовницы без всяких угрызений мужской совести.

Выйдя из здания почты, девушка размышляла куда податься, как вдруг увидела знакомое лицо, промелькнувшее в толпе. Герцог разыскивал скорее всего ее, при этом его лицо пылало еле сдерживаемым гневом. Лизабет поняла, что обнаружена, и постаралась взять себя в руки. Когда мужчина подошел к ней поближе, то его высокая и крепкая фигура закрыла собой весь обзор ярмарочного балагана.

— Ну, дорогая моя леди, и куда же вы запропастились? — Грозно произнес Блэйкстоун, недовольный той радостью вперемешку с гневом, затопившие его при взгляде на строгую красавицу, которая стояла с таким неприступным видом, словно готова держать долгую осаду.

— Во-первых, ваша светлость, я вам не дорогая, а во-вторых, не жена, чтобы отчитываться, куда и зачем я направляюсь.

Герцог весь подобрался, как пантера перед прыжком, во взгляде промелькнули искорки восхищения.

— Но, вы, милая моя Лизабет, правда мне дороги, я волновался за вас… как вы могли бросить всех нас в неизвестности, моя дочь даже решила, что цыганка вас превратила в птичку и вы улетели. Ай-яй-яй, как не стыдно, — с легкой иронией пожурил он девушку, заметив, как на ее очаровательных щечках вспыхнул румянец от его слов.

Фиалковые глазки стали метать в него молнии, желая испепелить.

— Вы ведете себя глупо, ваша светлость, — воскликнула девушка, — сколько можно вам говорить прямым текстом, между нами не может быть никаких отношений, следовательно, вы не вправе называть меня ни своей, ни дорогой, ни как либо еще в этом же роде.

Герцог заметил, что вокруг них стали собираться любопытные прохожие, тогда он крепко схватил девушку за локоть и повел за собой. Пока мужчина насильно вел девушку под руку, она пыталась стойко игнорировать столь дерзкий и собственнический выпад. Однако, то место, куда Блэйкстоун привел ее, а именно за здание почты, где не было ни одного постороннего человека, вызвало некоторое опасение.

— Зачем вы меня сюда привели? — взволнованно спросила Лизабет, пытаясь освободиться от его хватки.

Однако вместо ответа девушка была прижата к кирпичной стене сильным мужским телом, руки ее оказались удерживаемыми на стене по обе стороны от ее головы. Взгляд герцога выражал какую-то внутреннюю борьбу, когда он вглядывался в ее обеспокоенные глаза, затем переместился на губы. С утробным рычанием мужчина прильнул к девушке своими жаркими губами, захватив в плен мягкие женские губы и заставив ее расплавиться словно воск. Лизабет неожиданно для себя ответила на поцелуй, позволив его языку проникнуть вглубь, сладкая истома и легкое головокружение завладели всем ее существом. Он выпивал ее всю, сметал все тщательно установленные барьеры, нанося сокрушительные удары бедному сердцу. В какой-то момент, когда девушка уже думала, что задохнется от чувств и нехватки воздуха, мужчина оторвался от ее губ, и прижал голову девушки к своей бурно вздымающейся груди.

Быстрый стук сердца и взволнованное дыхание сказали ей о том, что Блэйкстоун сам опалился в собственном огне страсти, и не пытается разыграть ее.

— Солнце мое… вы заставляете меня делать опрометчивые поступки и каждый раз нарушать раннее данные обещания вести себя в соответствии с кодексом джентльмена… Зачем вы мучаете меня? — Прерывисто спросил он, не отпуская от себя девушку. — Прошу вас, давайте уедем вместе, только вы и я, неважно куда, давайте сбежим и не посмотрим ни на какие условности… одно только ваше слово и я положу к вашим ногам весь мир…