Джоанна Линдсей - Дикий огонь в его руках

Макс потряс правой рукой, чтобы убедиться, что она не сломана, и немедленно завёл обе руки за голову. Паренёк, судя по всему, ещё ругался, но Диган слышал только невнятное бормотание, да и ему было наплевать. Он сбросил моток тонкой верёвки, который висел на его плече, и бегло осмотрел комнату. Здесь не было ничего кроме фонаря, двух седельных сумок и винтовки, прислонённой к стене, да ещё желтовато-коричневая шляпа, висевшая на гвозде. Парень был полностью одет, за исключением его пальто, которое он свернул и использовал в качестве подушки.

— Ты спишь на куче листьев? Серьёзно? — с удивлением спросил Диган.

— А я что, должен был сделать из этой покосившейся развалюшки миленький домик? Я не рассчитывал оставаться здесь дольше пары дней.

— Тем не менее, ты остался здесь дольше пары дней. Почему ты не снял номер в городе, где ты смог бы жить с комфортом? Хелена — достаточно большой город, чтобы в нём спрятаться.

— Не с моим лицом, которое красуется на сотне листков о розыске, расклеенных по всем улицам.

— Так это ты, Макс Доусон? Спасибо, что прояснил всё так быстро.

— Вот чёрт! Ты не был уверен?!

— Был достаточно уверен, просто здесь было не такое хорошее освещение.

Диган решил исправить это и присел на корточки, чтобы посмотреть, можно ли получить больше света от старой лампы. Он сумел сделать освещение немного ярче.

— Там не так много горючего, — предупредил Доусон.

— Выживем, коли так. Ты можешь подняться и сесть.

Макс так и сделал, с его рубашки посыпались листья, прежде чем он наклонил голову и застегнул кожаный жилет. Он был одет точно так же как и четыре дня назад, когда Диган видел его, на нём была даже его белая бандана. Но он выглядел так, будто бы успел поваляться в грязи. Диган вспомнил, что вчера шёл дождь, так что мальчишка, скорее всего, упал и вымазался здесь в грязи. Грязь запёкшейся корочкой покрывала одну его щёку и спускалась вниз по рукаву рубашки, а также была на обоих коленях. Грязь попала даже на пепельно-белые волосы мальчика, заставляя их торчать в разные стороны, будто шипы.

Заметив, что волосы мальчонки разной длины, Диган спросил:

— Где нож, которым ты обрезал волосы?

— У меня его больше нет.

— Если я должен буду спрашивать снова, мне придётся тебя раздеть, чтобы найти его.

Макс вынул нож из сапога и сердито бросил его к ногам Дигана, прежде чем угрюмо посмотреть на него. Угрюмый взгляд исчез, а глаза его округлились, но не от страха. Страх было легко распознать, но в его глазах было удивление.

— Никогда не видел, чтобы охотник за головами одевался как ты, — Макс снова опустил глаза.

Диган засунул нож в свой сапог:

— Я не охотник за головами.

— Никогда не видел, чтобы и судебный исполнитель одевался так красиво и помпезно.

— Я не судебный исполнитель. Я просто оказываю услугу одному из них.

— Что, не мог выбрать другое время и место для оказания своих любезных услуг? — сплюнул Макс.

Диган рассмеялся. Господи, он действительно устал, раз это произошло. Он не мог себе позволить выказывать эмоции на работе. Улыбка может ввести в заблуждение. Смех может убрать чувство страха, хотя ему сейчас это не нужно. Один только хмурый вид может побудить человека бросить пистолет. Но Доусон пока не выглядел испуганным, просто немного не в себе. Доусон был парнишкой на вид лет пятнадцати или шестнадцати.

Мальчишки в его возрасте могут быть дерзкими, невзирая на здравый смысл. И этот опять уставился на Дигана круглыми, как у совы, глазами, удивляясь его смеху.

Диган пнул моток верёвки ближе к Доусону.

— Обвяжи конец верёвки вокруг своих лодыжек. И если обвяжешь слишком свободно, поверь, тебе не понравится, как я их затяну.

Ещё одна вспышка гнева отразилась на его лице, плотно сжав губы, парень принялся связывать себя. Диган слишком устал, чтобы поторопить его. Как только Доусон будет связан, Диган, наконец, немного поспит.

— Почему ты задержался в Хелене, парень? Из-за девчонки?

— Какой девчонки? — спросил Доусон, не взглянув на него.

— Той, которую ты посетил больше, чем один раз в городе?

Ощетинившись, Макс попытался встать, но не смог, так как ноги его уже были связаны.

— Если ты обидел Луэллу…

— Я что, похож на человека, который обижает женщин?

— Да, чёрт возьми, похож!

— Даже учитывая то, что я могу узнать всё, что мне нужно, не приложив для этого даже и половины усилий?

— Потому что ты выглядишь опасным? — фыркнул Макс. — Сейчас это не имеет никакого значения.

Диган пожал плечами:

— Я просто поговорил с ней. Она не была многословна. На самом деле, она даже пыталась ввести меня в заблуждение касательно того, где я могу найти тебя.

Доусон улыбнулся:

— Она — хороший друг. И она знает, что я не виновен.

— Ничего такого она не знает, просто верит в то, что ты сказал ей.

— Но я не виновен.

В голосе парнишки не было воинственности, только печальный тон, который подействовал на Дигана очень странно. Но потом он догадался, что, вероятно, именно этот тон и заставил Луэллу и может быть кого-то ещё поверить в то, что парень не виновен. Он должен приберечь это своё представление для суда присяжных.

— Не виновные не появляются на плакатах тех, кого разыскивают. Так твоя возлюбленная — это единственная причина, по которой ты задержался здесь, или же ты хотел ограбить ещё один банк на этой территории?

— Я собирался отправиться в Канаду, но потом я услышал, что там основная масса говорит по-французски, поэтому я передумал. Я говорю по-испански, но не по-французски. Может быть, мне стоило поехать в Мексику вместо этого.

— Куда ты на самом деле отправишься, так это в тюрьму. Ты уже понял это, не так ли?

— Я не глупый, красавчик [6] Прозвище «fancy man», которым Максин наградила Дигана, можно перевести по-другому, например «пижон», «щеголь», «модник», ведь Диган был очень чистым и аккуратным, он одевался чуть ли не по последней моде и держал свою обувь в чистоте. , — прорычал Доусон.

Это было спорно. Нарушение закона — признак глупости или же отчаянья. По крайней мере, для мужчин. Но такие парни как этот могут делать что-то подобное ради веселья, просто потому, что они слишком молоды и безрассудны, чтобы подумать о последствиях.

Макс Доусон в конце концов осознает это.

— Вставай на колени.

— Зачем?

Диган не ответил, он просто ждал. У него не было привычки говорить слишком много.

Никогда. За последние годы дольше всего с одним человеком он говорил не так давно, это была Тиффани Уоррен, когда она притворялась экономкой Каллаханов. И тогда Тиффани напомнила ему о многих вещах, от которых он бежал. Но у неё было полно вопросов, несмотря на то, что она очень нервничала, находясь рядом с ним. Так что было очень трудно не разговаривать с ней.