Меган Фрэмптон - Как перевоспитать герцога

Он засмеялся в ответ, и его смех отозвался приятными вибрациями где-то в глубине ее тела. Его неоднозначное отношение к субординации и опасно либеральные взгляды должны были насторожить Лили. С ним так легко забыть о разделявшей их пропасти! Один неверный шаг – и она улетит в бездну. Вот уж действительно Коварный герцог, герцог Сердцеед, который совсем не похож на герцога. Не похож, если закрыть глаза на его положение в обществе, его деньги, его могущество и, конечно, количество комнат в его доме. Так сколько же комнат в его доме? Стоит ли спросить его об этом или лучше самой пересчитать?

– Просто называйте меня «ваша светлость» через раз, – весело предложил непохожий на герцога герцог. – Я знаю, что вам известно, какой у меня титул, и, смею надеяться, я не настолько глуп, чтобы не осознавать, что вы говорите со мной, а не с кем-то еще. Таким образом, полагаю, мы можем обойтись без излишних пристойностей.

Его предложение вызвало в ней самый живой отклик. Вернее сказать, самый жаркий отклик. И этот жар возник в совершенно конкретном месте – внизу живота. Отказ от пристойностей – это так… опасно.

– Да, ваша… То есть да, хорошо.

– Превосходно. Я рад, что этот вопрос решен. – И вновь пауза, на этот раз непродолжительная. – Хотя, если вы желаете обращаться ко мне «Апельсин», меня это вполне устроит. – Сейчас он определенно ее дразнил. И самое ужасное заключалось в том, что ей хотелось отплатить ему той же монетой.

Но она не могла дразнить человека, у которого служила, не рискуя тем, чем не имела права рисковать: своим сердцем, своей должностью и – о да! – своим будущим.

Пожалуй, он еще никогда не получал такого удовольствия. Если не брать в расчет запретных удовольствий. А возможно, и с их учетом. У него не было ровным счетом никаких претензий к ее моральным качествам: о такой приличной гувернантке можно было только мечтать. Возможно, именно это его и подзадоривало.

Он не мог позволить себе зайти слишком далеко, но то, что он мог себе позволить (и позволял), было восхитительно. Совершенно неожиданная побочная выгода от признания своего отцовства. С появлением в его доме незаконнорожденной дочери возникла необходимость стать приличным человеком, что подразумевало в том числе потребность нанять гувернантку для девочки. Ту, которую он сейчас с таким упоением дразнил.

Карета остановилась у салона одежды, и та самая гувернантка буквально выпорхнула наружу, и напряженно приподнятые плечи ее красноречиво указывали на то, что она недовольна им лично и ситуацией в целом.

Маркусу так хотелось рассмеяться!

Лакей открыл дверь в салон, и они вошли. При виде мисс Лили, которая вошла первой, хозяйка салона неодобрительно поджала губы, но, заметив вошедшего следом Маркуса, расплылась в угодливой улыбке.

– Чем могу быть вам полезной, милорд? – любезно спросила хозяйка – женщина средних лет, все еще довольно привлекательная, нарядно и модно одетая, в отличие от мисс Лили.

– Нам нужна одежда для этой леди, – сказал Маркус, указав на Лили.

И с каких это пор он стал про себя называть ее Лили? Это случилось где-то между размышлением о том, во что мисс Лили одета, и указывающим на нее жестом. То есть только что.

Лицо хозяйки салона превратилось в кривую маску с презрительно поджатыми губами.

– Я не уверена, милорд, что мое заведение подходит для ваших целей.

– Я гувернантка герцога Резерфорда, и он требует от меня одеваться соответственно своему статусу. – Лили говорила негромко и вежливо, что входило в острое противоречие с тем, как ему самому хотелось обратиться к лавочнице.

И вновь с лицом лавочницы произошла разительная перемена. Взгляд прояснился, на губах появилась приветливая улыбка.

– Ах да, конечно, ваша светлость, – сказала она с подкупающим подобострастием. – У меня есть как раз то, что вам нужно, и уже в готовом виде. Одна из моих клиенток передумала забирать сшитые для нее вещи. Если и потребуется подгонка по фигуре, то самая минимальная.

– Она не станет носить то, что не подошло вашей клиентке, – прорычал Маркус, но тут вмешалась Лили. Очень вовремя. И уже не в первый раз.

– Какое удачное стечение обстоятельств! Можно примерить вещи?

Хозяйка салона в растерянности переводила взгляд с герцога на его гувернантку и обратно. Маркус скрестил руки на груди.

– Вы слышали, что она сказала? Принесите вещи!

– Да, конечно, ваша светлость, – произнесла лавочница и, метнув в сторону герцога испуганный взгляд, шмыгнула за дверь, ведущую в служебные помещения.

Как он не любил эти взгляды, полные благоговейного ужаса! Насколько лучше, когда на тебя смотрят не сквозь призму титула, а без лишней оптики, как на всех прочих. Тогда ты хотя бы знаешь, какие чувства вызывает у людей твоя персона без прикрепленного к ней титула. Маркус, что называется, имел возможность почувствовать разницу. До вступления в наследство взгляды на его личность варьировались в куда более широком диапазоне.

И среди этого широкого диапазона был и тот взгляд, каким смотрела на него сейчас его гувернантка.

– Чем вы теперь недовольны? – спросил он. – Я позволил вам поступить по вашему усмотрению.

Она очень женственно хмыкнула. Не то чтобы он часто слышал этот звук в исполнении дам. Честно говоря, леди в своем абсолютном большинстве не хмыкают. Особенно в присутствии герцогов.

Ему это женственное хмыканье очень понравилось.

– Будь на то моя воля, вы бы не приобретали для меня вообще никакой одежды, – сказала Лили. И тут глаза ее расширились от ужаса – она осознала, насколько двусмысленно прозвучала ее фраза. – Это неприлично, – добавила она почти машинально.

– Неприлично, – повторил Маркус и подошел к ней ближе. – Что именно вы считаете неприличным, мисс Лили? Не соблаговолите ли вы огласить весь список? Если он получился у вас слишком длинным, то позвольте это сделать мне. Вы хотите, чтобы я перечислил все то, что считаю неприличным?

Он стоял всего лишь в шаге от нее, но Лили не попятилась, не отстранилась даже, как он ожидал. Она стойко держала оборону.

И ему это тоже нравилось.

– Не стоит, ваша светлость, – сквозь зубы процедила гувернантка.

Маркус продолжал надвигаться на нее, еще не вполне определившись со своими намерениями. Появление запыхавшейся лавочницы с охапкой дамских нарядов, едва помещавшихся у нее в руках, остановило его наступление.

– Вот те вещи, о которых я говорила, ваша светлость. И еще, конечно, у меня есть шляпки, перчатки и шали, а также чулки и прочие деликатные предметы дамского туалета, без которых не обойтись юной леди, которая желает быть прилично одетой.

– Прилично одетой, говорите, – с несколько двусмысленной интонацией повторил Маркус, намеренно вгоняя Лили в краску.